Глория Даймонд - Хозяйка сердца
Одри брезгливо хмыкнула: эта дама по возрасту годилась Джону в матери. Добродушно улыбнувшись, он отвел руку престарелой эротоманки в сторону, извлек из кармана носовой платок и аккуратно вытер им пальцы женщины. Та надула губы, но, похоже, не особенно расстроилась. По всей видимости, она была подшофе.
— Ну и зрелище, — процедила Одри, обращаясь к Эрскину, который тоже наблюдал эту сцену.
— Почему бы им не пофлиртовать? — удивился старик. — Приятная женщина. Симпатичный мужчина. Мягкий свет, нежная музыка, вино рекой…
— Да она вдвое старше его, — вспылила Одри. — Я не ханжа, но в ее-то годы…
— У любви нет возраста, — твердо возразил Эрскин. — А вот ты все же ханжа, моя дорогая. Правда, чуть-чуть. Подумай над этим.
Раздраженно бросив салфетку на стол, Одри уже готова была вступить в спор, но в этот момент на ее тарелку упала чья-то тень. Она удивленно обернулась и увидела, что за спинкой стула стоит Джон Олтман, а рядом с ним его дама.
— Здравствуйте, — улыбнулся он. — Я уж начал думать, что вы избегаете встречи со мной. Буду рад, если это не так. Позвольте представить вам миссис Белинду Мередит. — Последовала многозначительная пауза. — Супругу нашего сенатора.
Ах вот оно что! Одри пробормотала какие-то вежливые слова, а Эрскин встал и, слегка поклонившись, представился.
При ближайшем рассмотрении миссис Мередит оказалась еще старше, чем можно было предположить издали. Где-то около шестидесяти. Но у нее были блестящие умные глаза и добродушная улыбка. Говорила она уверенно и порой излишне громко, но ее фразы были полны едкой самоиронии.
— Мистер Эрскин, я отлично знаю ваши работы. И просто обожаю вас. — Без особых церемоний женщина уселась по левую руку от фотографа.
Место рядом с Одри оставалось свободным. Джон вскинул брови, как бы спрашивая, можно ли присесть. Неохотно кивнув, девушка напомнила себе, что все равно намеревалась познакомиться с братьями поближе и задать несколько осторожных вопросов…
Но, откровенно говоря, с Юджином она бы чувствовала себя куда безопаснее, чем в обществе Джона. Трудно представить, что ей каким-то образом удастся обвести его вокруг пальца. Он и сам хитер, к тому же в физическом смысле слишком… обольстителен. От него шли какие-то сексуальные флюиды, и, подчиняясь им, женщины стремились к Джону, как щепки к губительным водоворотам.
Джон, вальяжно развалясь, с комфортом устроился на стуле.
— Я в самом деле рад, что вы пришли, — доверительно сказал он. — Сегодня вечером от вас прямо-таки исходит сияние. Как… свет звезд.
Играя вилкой, Одри бросила на собеседника скептический взгляд, не собираясь скрывать недоверия к его словам. Неужели в Джона, как в робота, заложена программа автоматически выдавать комплименты при встрече с особами женского пола? Кроме того, он явно преувеличивал. В простом белом льняном платье со скромным вырезом, она проигрывала блистательным дамам в шуршащих шелках и каскадах жемчугов и прочих драгоценностей.
— Может, вы имели в виду неверный лунный свет? — Одри в упор посмотрела на собеседника, давая понять, что она неподходящий объект для флирта. Откровенная лесть не пробьет ее оборонительные редуты. — Ночью ведь все кошки серы.
Джон недолго размышлял над ее замечанием.
— Нет, что касается вас, речь идет именно о звездном свечении. Оно куда привлекательнее.
Одри слегка растерялась — уж не намек ли это?
— Вы имеете в виду, что, смыв с себя песок, я выгляжу привлекательнее, чем утром?
— Это мне не приходило в голову, — пожал плечами Джон. — Вам не кажется, что женщина, к телу которой прилипли песчинки, обладает какой-то первобытной притягательностью? Она земная, естественная. Пробуждающая чувства…
Одри заерзала на стуле, отдавая должное незаурядной способности сидящего рядом человека переводить разговор на нужную ему тему. И скользкую притом.
— Хм, что хорошего в неопрятной женщине, у которой песок на зубах хрустит? Я предпочитаю быть аккуратной, причесанной и собранной.
— И держать все под контролем. — Он пристально посмотрел на Одри, и девушка поразилась сиянию его зеленых глаз. Они были самой выразительной деталью на его лице — как два изумруда.
— Вы не любите сюрпризов и хотите досконально разбираться во всем, что происходит вокруг?
— Конечно, — с легкой хрипотцой ответила она, — как, очевидно, и вы. Разве не так?
— Пожалуй, — чуть задумавшись, кивнул Джон. — Мне нравится быть в курсе дел на бирже, знать о замыслах моих конкурентов. Но высшей ценностью для меня является свобода и возможность предаваться своим увлечениям. Не теряя рассудка, конечно, но и без оглядки.
— Рассудочность увлечений? Ну и философия! — покачала головой Одри. — Да разве такое возможно?
— А почему бы и нет? — Джон откинулся на спинку стула. — Вот вам отличный пример. Вы решили не танцевать со мной. — Он поднял руку, предупреждая возражение. — Да-да, не отпирайтесь. Я понял это по вашим глазам. И почему же? Потому что боитесь утратить самоконтроль.
— Силы небесные! — Голос Одри дрогнул. — Что за чушь…
Джон предпочел пропустить ее реплику мимо ушей и продолжал:
— И я не могу не задать себе вопрос: чем плохо мое предложение? Ведь это всего лишь танец, и, когда смолкнет музыка, вы поймете, что ваши моральные устои ничуть не пострадали, вы не скомпрометированы в глазах общества и, — он усмехнулся, — не забеременели.
К своему удивлению, Одри рассмеялась — с таким юмором Джон обрисовал ситуацию. Это и в самом деле смешно — не подпускать его ближе, чем на расстояние вытянутой руки. Но ведь этот мужчина не представляет для нее никакой опасности, сколько бы они ни общались, так почему же мысль о танце с ним настораживает?
— Вы считаете меня какой-то недотрогой, — запротестовала она, стараясь не переиграть. — Но я совсем не такая. И уж конечно, не боюсь танцевать.
В глазах Джона блеснул триумф.
— Прекрасно, — проникновенно сказал он, беря Одри за руку. — Позвольте пригласить…
Вот хитрец! До чего все ловко подстроил!
— Я бы с удовольствием. — Она старалась казаться спокойной. — Честное слово. Но я же не одна сюда пришла.
Джон покосился на Эрскина, который вовсю любезничал с миссис Мередит.
— Так ли уж вы нужны вашему спутнику? Сдается мне, он даже не заметит вашего отсутствия.
Одри бросила молящий взгляд на Эрскина, страстно желая, чтобы он поднял глаза. Но, провалиться бы ему, он, кажется, забыл обо всем на свете, кроме кокетки-сенаторши. Что же делать? Придется-таки уступить настойчивости Джона и оказаться в его власти.
