Келли Хантер - Муза винодела
— Потому что я хотела, чтобы она уехала из Кавернеса.
— Почему?
— Может, нам стоит закрыть эту тему?
— Слишком поздно. Мы ее уже открыли. Так почему ты уволила Жозе?
— Потому что настало время, — отчеканила Симона, проклиная его за то, что он требует правды, а ей очень трудно объяснить ему все. — Потому что я не собиралась спокойно сидеть и смотреть, как она будет отравлять жизнь Люку и Габриель. И потому, — она гордо вздернула подбородок, — что в моих силах было сделать это.
Рафаэль залпом осушил бокал. Он выглядел так, будто ему пришлось проглотить горькое лекарство, а не великолепное шампанское.
— Хорошо, — мрачно произнес он.
— Что? — недоуменно переспросила Симона.
— Я бы сделал то же самое.
Он?..
— Что?
— Ты слышала.
— Да, но… — Неужели он действительно одобрил ее поступок? — Это что, комплимент?
— Не знаю. — Рафаэль покусывал нижнюю губу. — Возможно. Чертовски трудно произнести это вслух.
— Думаю, не так уж трудно, — проговорила она. И с быстрой вызывающей улыбкой добавила: — Так, значит, мы друзья?
— Нет, это всего лишь означает, что у нас есть общий враг и ты произвела на меня впечатление своей решительной безжалостностью.
Ей показалось или в его глазах мелькнула тень улыбки?
— У меня был хороший учитель, — призналась она. — Он научил меня защищать тех, кого я люблю. Возможно, я не всегда быстро учусь, но этот урок усвоила.
— Жозе, кстати, не будет на свадьбе, — заметила Габриель, но ее нарочито небрежный тон все же не смог скрыть огорчения. — Она сказала, что не совсем оправилась после пневмонии и не отважится на такое далекое путешествие.
— Разве ты не этого хотела? — удивилась Симона. — Я считала, ты специально решила устроить свадьбу здесь, чтобы обойтись без нее.
— Ну, это только одна из причин. Но не единственная. К тому же потом я передумала.
— Напрасно, — жестко бросил Рафаэль. Да, он умеет любить, но Симоне не надо напоминать, что он умеет и ненавидеть.
— Загляните к ней, возвращаясь из свадебного путешествия, — посоветовала Симона. — Может, пожив отдельно, она сумеет наконец признать, что вы…
— Неужели тот, кто учил тебя защищать тех, кого ты любишь, не учил тебя не верить сказкам? — пробормотал Раф.
— Да, но, похоже, это так и не прижилось. В отличие от своего учителя, я верю в прощение и искупление. Я верю, что с некоторыми усилиями с обеих сторон нормальные отношения могут быть восстановлены.
— Оптимистка.
— Трус.
— О боже, — вздохнула Габриель.
— Еще вина? — В дверях появился Иниго с тремя бутылками в руках. Он посмотрел на пустой бокал Рафа. — Ну, кто тут страдает от жажды? — И, понизив голос, обратился к Симоне: — Наш повар хочет сделать вам одно предложение. Когда вы найдете время?
— Может быть, позже.
— Я спешу, — заявил Иниго, сверкнув белозубой улыбкой. — Мне нужно вернуться на кухню, присмотреть за моим шампанским. — Он показал на маленький медный колокольчик, стоявший на краю стола. — Звякните, когда закончите.
— Я пойду с вами, — вдруг заторопилась Габриель. — Мне необходимо кое-что уточнить насчет меню.
— По-моему, ты говорила, что вроде как потеряла способность делать выбор, — попробовала остановить ее Симона.
— Но сейчас она вроде как вернулась. Хотя выбор вина я все равно оставляю за вами. Только вот… пожалуйста, без драки, ребята. Договорились? — И, бросив на брата убийственный взгляд, Габриель последовала за Иниго.
После ее ухода за столом воцарилось молчание. Симона осталась один на один с мужчиной, которому когда-то отдала свое сердце, и вся бравада покинула ее.
— Продолжим разговор? — поинтересовалась она наконец. — Или просто выпьем?
Рафаэль молча взял бутылку белого вина и наполнил бокалы на четверть. Хороший ответ.
Симона отпила немного и сосредоточила все внимание на напитке. То же самое сделал и Рафаэль.
— Слишком легкое? — спросила она.
Он кивнул и налил из следующей бутылки.
Это вино было более плотным, с мягким фруктовым послевкусием.
— Приятное… — пробормотала Симона. Рафаэль не сказал ничего, наливая вино из последней, третьей, бутылки.
Это было еще одно очень хорошее вино. Немного крепкое. Легкая острая нотка. Приятное послевкусие. Но все же она выбрала именно второе.
— Ну, так какое, принцесса?
— Мне нравится, когда ты называешь меня принцессой, — проговорила Симона лениво. — Этакая милая дерзость. — Она отпила еще глоток.
— Какое? — повторил он сухо.
— Второе.
Рафаэль кивнул и отставил бутылку в сторону. Согласен ли он с ее выбором, можно было только догадываться. Возможно, ему просто хотелось поскорее покончить с этим и уйти. Кстати, идея не так уж плоха.
Его рука потянулась к бутылке красного вина. «Слезы ангела». Название, пробуждающее воспоминания Прекрасный насыщенный цвет. Симона понюхала, сделала глоток. Потом другой. Вино было изумительное.
— О да, Люку это точно понравится.
— А тебе? — Рафаэль едва прикоснулся к своему бокалу. Его взгляд не отрывался от ее лица. — Тебе понравилось?
— Тебе правда это интересно?
Он отвел взгляд в сторону:
— Нет.
Опять наступило молчание. Оба сожалели о том, что могло бы быть, но не было.
— Оно превосходно, — сказала Симона едва слышно. — Так же как и ты.
Рафаэль вздрогнул, словно она ударила его.
— Скажи Габриель, что мне пришлось уйти. — Его голос звучал хрипло, словно он сорвал его. — Скажи, мне очень жаль, но… в общем, скажи, что в день свадьбы все будет в порядке.
— Скажу… — Опустив глаза, Симона смотрела на темную, мерцающую жидкость в бокале. Перед глазами все расплывалось. Слезы подступали. Ее слезы.
— Симона… — Как только он произнес ее имя, она ощутила боль и наслаждение одновременно. — Я рад, что тебе понравилось вино.
Она дала волю слезам, как только стихли его шаги.
Глава 3
— Господи, Раф, ну как можно быть таким ослом?!
Рафаэль поднял голову и, прищурившись, наградил сестру хмурым взглядом. Он сидел за рабочим столом, заваленным бумагами, а Габриель уже полчаса пыталась выяснить, почему он так повел себя с Симоной. Рафаэль совершенно не хотел обсуждать эту тему, но ведь настырная сестрица все равно докопается до истины.
— Ты заставляешь Симону чувствовать себя нежеланной гостьей.
— Она и есть нежеланная гостья.
— Она моя подруга. И сестра моего жениха. А значит, скоро станет членом нашей семьи. — Он поморщился. — Ну скажи мне, Раф, что ты собираешься делать на Рождество, когда мы опять соберемся все вместе? Или когда тебя пригласят на крестины?
