Наташа Окли - Всем несчастьям назло
Она опять вздрогнула и обвила себя руками. Ему было больно видеть ее такой напряженной. Он помнил совсем другое выражение в ее прекрасных глазах.
— Что ты хочешь мне сказать? — спросила Марианна и снова поежилась.
— Ты замерзла. Давай я дам тебе свой смокинг.
В ее глазах мелькнула злость.
— Как мило с вашей стороны предложить это, ваша светлость.
Ему хватило секунды, чтобы понять, что именно она вспомнила. Их прогулку в парке. Дождь. Поцелуй. Она выглядела сногсшибательно в его свитере, который можно было несколько раз обмотать вокруг нее.
Сейчас все было по-другому. В те дни он был свободен так, как никогда уже не был свободен после. Ни охраны, ни обязательств. Только он и она.
Себ отвел глаза и подозвал лакея.
— Принеси доктору Чемберс что-нибудь потеплее, хорошо?
— Слушаюсь, сэр.
— И захвати бутылочку сухого белого вина и два бокала.
Лакей кивнул и оставил их.
— Присядем? — предложил Себ.
Марианна засомневалась, но все же села, устремив взор на открывающийся вид.
Себ сел напротив, гадая, с чего ему начать.
Раньше он отлично умел владеть собой. По крайней мере, ему так казалось.
Каким-то образом принцу удалось убедить себя забыть о Марианне. Теперь, спустя десять лет, было странно, что он, всю жизнь старавшийся поступать правильно, так серьезно ошибся.
Что она тогда чувствовала? Думала ли о нем как о предателе и лгуне?
Но, тем не менее, она не обратилась со своей историей в прессу. Не продала фотографии, которые, должно быть, остались у нее после их совместного отдыха. Не было такого журналиста, который не мечтал бы их заполучить. Она могла бы заработать не одну тысячу на этом.
Марианна была слишком воспитанна, чтобы поступить так.
— Как поживает Ник?
Вопрос Марианны удивил Себа. Он посмотрел в ее глаза и понял, что она совсем не хотела спрашивать о Нике, не хотела вообще начинать разговор, но скорее провалится под землю, чем даст ему это понять.
— Вы еще общаетесь? — продолжила Марианна, не дождавшись ответа. — Или он был твоим охранником, но ты снова забыл об этом рассказать? Он изо всех сил старался держать тебя подальше от меня, так ведь?
Себ откашлялся, пытаясь выиграть время, чтобы найти нужные слова.
— Мы друзья. Хорошие друзья. И что самое главное, он считал, что я должен рассказать тебе всю правду о том, кто я есть на самом деле.
— Мне должно от этого полегчать?
Себ провел рукой по шее, снимая напряжение.
— Мы с ним продолжаем общаться, хотя и видимся реже после смерти его отца.
— И какое у него настоящее имя? Герцог Николаус?
— Марианна…
— Прости, я все усложняю, да? — ее голос был полон сарказма.
— С прошлого апреля Ник действительно стал полноправным герцогом.
Марианна опустила глаза и начала рассматривать свой маникюр. Ник оказался герцогом. И чего она удивляется? Разве можно было ожидать чего-то другого? Ник — герцог, Себ — принц. До чего все легко и просто.
— Как Бет? — прервал молчание Себ.
— Я была бы рада сказать, что она стала маркизой, но, к сожалению, это не так. Понимаешь, мы не притворялись теми, кем не являлись.
— Она стала адвокатом?
Значит, он помнит. Он помнит каждую мелочь с первого дня их знакомства. У Марианны земля ушла из-под ног, и она крепче схватилась за ручки кресла.
— Да, стала. Она вышла замуж и ждет ребенка.
— Замечательно.
— Она очень счастлива.
Их прервал звук шагов. На террасу зашел лакей с ее шалью в руках.
— Спасибо, — пробормотала Марианна. Она знала, что в этом состояла его работа, но ей было жутко неудобно и непривычно подобное внимание к ее персоне. — Профессор Блэквелл не спрашивал обо мне? — поинтересовалась Марианна, надеясь па спасение.
— Он ничего мне не сказал, мадам, — ответил лакей, разливая вино.
— Я не буду пить, спасибо. Не думаю, что алкоголь полезен женщине с головной болью.
— Все зависит от причин этой боли, — сказал Себ, и ей показалось, что он знает больше, чем ей того хотелось бы. — Попробуй. Это вино гораздо лучше того, что мы пили тогда во Франции.
Это было их общее воспоминание. Счастливое воспоминание. Марианна не желала обсуждать с ним эту тему, она хотела выплеснуть на Себа всю накопившуюся злость. Однако, к своему ужасу, вдруг почувствовала, как на ее губах заиграла легкая улыбка.
Марианна отпила вино, чтобы спрятать улыбку от Себа.
— Очень вкусно.
— Но не так вкусно, как наше виски, да?
— Да, — пробормотала Марианна. Ничто не может быть лучше виски, что они пили той ночью. Это был первый раз, когда она попробовала виски, и первый раз, когда занималась любовью.
— Как долго ты ждала меня в Париже? — тихо спросил Себ.
Марианна сразу же вспомнила ту комнату, в которой провела три самых нескончаемых дня в своей жизни.
— Не очень долго, — сказала она, подняв на него глаза. — Мадам Мерчанд попросила меня начать пораньше, поэтому я поехала к ней. Это было вполне разумно, ведь ты мне так и не позвонил. — Марианна сделала еще один глоток вина.
— Тебе у нее не понравилось?
Марианна непонимающе вскинула брови.
— Ну, ты ведь там ненадолго задержалась, — пояснил Себ.
Он знал? Откуда? Марианна уставилась на него широко раскрытыми глазами.
Себ ухмыльнулся.
— Я пытался с тобой связаться. Не сразу, я признаю это. Монсеньор Мерчанд сказал, что ты давно вернулась домой.
Марианне стало трудно дышать. Себ пытался найти ее. Ей казалось, что ее голова сейчас расколется на множество маленьких кусочков.
— Я пробыла там практически девять недель…
— Ты переехала к другой семье?
Марианна чувствовала себя как на допросе. Ей не хотелось отвечать на его вопросы.
— Я вернулась домой, — покачала она головой. — Бет осталась там до конца года, а я… — Девушка замолчала. Она не желала вспоминать о причинах, которые заставили ее вернуться домой. И уж тем более о том, что случилось там.
— Ты так соскучилась по дому?
— Я… мне просто нужно было вернуться, — пробормотала она в ответ. Затем глубоко вздохнула и постаралась собраться. То, что Себ пытался ее как-то найти, ничего не меняло. Абсолютно ничего.
У него был ее адрес в Англии. И даже когда она жила с профессором и его женой, при желании он мог бы ее найти. Тем более ее маме так не терпелось узнать, кто отец ребенка Марианны, что она выдала бы телефон любому мужчине.
— Почему ты не позвонил мне домой?
Себ замялся, и на его скулах заиграли желваки.
— Я не хотел того разговора, который у нас мог бы состояться, — признался он.
