Хелин Вэлли - Второй шанс
Заметив появившееся на лице японки вполне справедливое изумление, Аманда объяснила:
— Я, конечно, наговорила много чего лишнего. Но знаете, надо быть идиоткой, чтобы выйти замуж за такого человека. — Она посмотрела в глаза миссис Осакиро. — И если у мадемуазель Жанетт есть хоть капля здравого смысла, она тоже за него не выйдет.
Смешно, но до сих пор Аманда практически не задумывалась, какова же на самом деле девушка, чью роль она исполняет. Мадемуазель Жанетт являлась для нее скорее некой абстрактной фигурой и лишь теперь вдруг стала реальным, живым человеком. И вот от лица этого живого человека она наговорила столько резкостей Альваро!
Девушка невидящим взором уставилась перед собой, потом вдруг резко повернулась к миссис Осакиро.
— Когда мадемуазель Жанетт наконец найдется, мне надо будет обязательно поговорить с ней прежде, чем она встретится с женихом. Пересказать ей кое-что из того, что мы с ним друг другу наговорили. А то непременно возникнет какое-нибудь недоразумение.
Миссис Осакиро глядела на свою подопечную с откровенным страхом — так моряки следят за приближением девятого вала, грозящего гибелью кораблю. И неудивительно, за минувшие недели Аманда успела понять: японка чуть ли не до смерти боится отца Жанетт и мечтает, чтобы намеченный им брак состоялся. Любой ценой. Беда заключалась в том, что мадемуазель Жанетт, как стало ясно в последнее время, отнюдь не расположена к «сотрудничеству» и планы отца в грош не ставит. Миссис Осакиро, правда, не уставала твердить, что, мол, в нужный момент взбалмошная наследница наверняка появится. Но момент настал — и где мадемуазель Лолливаль?
И вообще, чем дальше, тем запутанней представлялась Аманде вся эта ситуация. Она вопросительно посмотрела на миссис Осакиро.
— Послушайте, а как вы себе все это представляете? Ведь стоит этому испанцу увидеть настоящую мадемуазель Жанетт, он сразу поймет, что сегодня была не она.
Та беспомощно развела руками.
— А что мы можем сделать? Одна надежда на то, что завтра он уезжает и вернется лишь через несколько недель. Быть может, за это время ваш образ у него в памяти слегка потускнеет и сеньор де Вальеспин спишет различие на то, что мадемуазель иначе одета и накрашена. — Японка озабоченно покачала головой. — Но голос… манера держаться… — Она выразительно возвела очи к потолку. — Что ж, будем смотреть правде в глаза. Да, он может догадаться, что что-то не так. Но все равно у нас нет другого выхода.
Аманда вдруг ощутила острое чувство вины. Она ведь знала, как важно для миссис Осакиро расположение всемогущего месье Лолливаля. А сегодня все испортила.
— Боюсь, я разругалась с этим Вальеспином в пух и прах, — отводя глаза, призналась она. — Наговорила такого, чего не следовало бы. Даже не знаю, может, теперь он сам откажется от помолвки.
Смуглое лицо японки второй раз за вечер посерело.
— Что вы наделали? Да месье Лолливаль спит и видит свою дочь замужем за этим испанцем!
Аманда виновато потупилась.
— Простите. Правда, мне очень стыдно. Но этот человек невыносим!
Миссис Осакиро схватила ее за руку и чуть ли не выдернула из кресла. Такая субтильная, вроде бы немолодая, и откуда только силы взялись?
— Вы должны отыскать его и помириться! — прошипела она. — Скорее! Пока он еще не уехал!
Аманда покачала головой.
— Миссис Осакиро, да поймите же, я не могу. Слышали бы вы, как он со мной разговаривал…
— Разговаривал? — Отпустив девушку, японка возмущенно всплеснула руками. — Лучше подумайте, как со мной будет разговаривать месье Лолливаль! Да что там разговаривать, просто вышвырнет на улицу без денег и рекомендаций! Как вы думаете, зачем он приставил меня к своей дочери? Чтобы свадьба состоялась во что бы то ни стало! А я понятия не имею, куда делась эта взбалмошная девица, да и вы еще делаете все, чтобы помолвка была расторгнута! — Внезапно она сменила тон на умоляющий. — Ну, Аманда, пожалуйста. Вы не понимаете, как это важно для меня.
— А вы не понимаете, как это будет трудно для меня, — вздохнула девушка, сдаваясь.
Найдя своего друга на террасе, в одиночестве любующегося звездной ночью, Альваро сначала плотно закрыл стеклянные двери и только потом дал волю своему раздражению.
— Ну и девица! Невыносима, просто невыносима! Из тех, кто привык всегда оставлять последнее слово за собой!
Рикардо благоразумно промолчал. Не говорить же Альваро, что мадемуазель Жанетт не единственная на сегодняшнем вечере, кто страдает этой небольшой слабостью.
Так и не дождавшись ответа, молодой человек опустился в плетеное кресло и устало подпер голову рукой.
Человеку с его положением в обществе, что ни говори, лучше жениться. Это раз. Франсиско нужна мать. Это два. И, наконец, если уж брак по любви для него невозможен, надо превратить его хотя бы в выгодную сделку. А месье Лолливаля связывают с его, Альваро, семьей давние как деловые, так и дружеские отношения. Это три. Так что, если ради этого не придется идти на совсем уж непомерные жертвы, кандидатура мадемуазель Жанетт представляется самой подходящей.
Подняв голову, Альваро несчастными глазами посмотрел на Рикардо.
— И почему только жизнь такая сложная штука?
— Потому, что ты слишком серьезно относишься к ней, — отозвался тот. — Хотя, видит Бог, у тебя есть на то все основания. Плюс твои довольно устаревшие понятия о чести. Их можно разделять, ими можно восхищаться, но, согласись, жизнь они осложняют довольно-таки здорово. Вот как в ситуации с месье Лолливалем.
— Но моя семья и впрямь перед ним в огромном долгу. Если бы не его поддержка, и финансовая, и техническая, и информационная, фирма моего отца прогорела бы во время последнего кризиса.
— Совершенно верно. Правда, не всякий счел бы, что из благодарности теперь должен жениться на дочери своего благодетеля. Но ты не можешь иначе. И я тебя понимаю. Как понимаю и твое нежелание на ней жениться.
Альваро снова вздохнул. До сегодняшнего дня он как-то не задумывался, почему месье Лолливаль так озабочен тем, чтобы выдать за него свою дочь: ни дать ни взять торговец, спешащий сбыть с рук сомнительный товар. Конечно, возможно, все вполне невинно — просто хороший отец заботится о будущем дочери. В конце-то концов ей уже двадцать шесть, хотя, надо сказать, выглядит она моложе, больше двадцати трех не дашь.
— Если не возражаешь, я бы поделился с тобой одной мыслью, которая только что пришла мне в голову, — сказал Рикардо.
Альваро кивнул.
— Валяй. Любая мысль по этому поводу сейчас будет, что называется, в кассу. Потому что своих мыслей у меня практически нет.
