Шэрон Де Вита - Её зовут Молли
Пораженная Кэти смотрела на него округлившимися глазами.
— Ты нашел ее? Ты хочешь сказать, что кто-то просто… просто… оставил ее у тебя в машине? Бросил? — Голос Кэти дрогнул — жестокое обращение с детьми, особенно с беспомощными малютками, неизменно вызывало у нее гнев.
— Вот именно.
— Боже мой, бедняжечка. — Она нежно погладила спинку ребенка, и малютка пошевелилась, теснее приникая к Дэнни. — Почему, ну почему люди бросают своих детей?
Вопрос был риторическим.
— Я тоже спрашиваю себя об этом на протяжении последнего часа. — Дэнни постарался подавить в себе злость. — Я все проверил. Никаких меток, ни имени, ни записки, ничего. — Он посмотрел Кэти в глаза. — Никакой подсказки о том, чья она или почему ее подкинули ко мне в машину. — Он рассеянно гладил малышку по спине успокаивающим жестом. Взгляд и голос у него смягчились. — А она прелесть, правда?
Кэти не могла не улыбнуться. Дэнни редко позволял заглянуть себе в душу, но она всегда знала, когда его что-то трогало. И сейчас видела, что эта малышка — кто бы она ни была — задела какие-то глубинные струны у него в сердце.
— Она очаровательна, — признала Кэти и перевела взгляд на него. — Дэнни, — сказала она, тщательно выбирая слова, — ведь если ее подбросили, тебе придется сообщить об этом в ОДДС, ты же знаешь.
Наступило долгое молчание. На скулах у Дэнни шевельнулись и упрямо застыли желваки. Как хорошо она знала это его выражение!
— Нет, только не это, — пробормотала она, догадываясь о том, что он сейчас скажет. — Дэнни, это невозможно. Даже и не думай… — Не закончив фразы, она нервно провела рукой по волосам. — Ты решил не передавать ее в ОДДС, да?
— Ни за что, — сказал он, решительно тряхнув головой. — Сейчас этой малышке особенно нужны внимание и нежная забота, чего она никогда не получит, передай я ее на государственное обеспечение. — Он посмотрел на ребенка сверху вниз и поцеловал в макушку. — Не дам такому случиться. Никогда и ни за что.
Ого.
Кэти, глубоко вздохнула и вытерла о юбку внезапно повлажневшие ладони.
— Дэнни, будь благоразумен. Ты знаешь правила лучше, чем кто-либо другой. Ты знаешь…
— Нет, Кэти. — Он помотал головой. — Я этого не сделаю. — Свободной рукой он обнял ее за плечи и подтянул поближе. — Вот я что подумал… — Дэнни наклонил голову к самому ее уху и невольно вдохнул пьянящий аромат ее духов. — Ясно, что тот, кто оставил ребенка в моей машине, имел на это какую-то причину, так? Может, человеку просто нужна передышка? Ты хорошо знаешь этот район, Кэти. Наверно, не так уж трудно вычислить, кто подбросил ребенка. Черт возьми, здесь все обо всех всё знают! По-моему, мы сможем довольно быстро вычислить, чей это ребенок.
— Мы? — Она прищурилась. — Почему «мы», Дэнни?
У нее заколотилось сердце — то ли от страха, то ли оттого, что он стоял так близко. Его рука все еще лежала у нее на плече, а теплое дыхание овевало ей лицо; она улавливала его знакомый мужской запах, который всегда означал безопасность, защищенность, дом, Дэнни. Кэти чувствовала, что не может сосредоточиться, и попыталась отодвинуться, но он ее не отпустил.
— Дэнни, — она сглотнула, пытаясь успокоиться, — пока ты разыскиваешь родителей или опекуна, кто будет заботиться о малышке?
Он, не отвечая, смотрел на нее, пока до нее не дошло. Кэти тут же замотала головой.
— О, нет. — Она вскинула руки, словно отводя от себя карающий меч. — Это исключено.
А он ей просто улыбался, улыбался той самой улыбкой, от которой у нее не было спасения.
Ну нет, подумала Кэти, на этот раз номер у него не пройдет. Она не даст ему втянуть себя в авантюру. Слишком много людей зависит от нее, и она не имеет права принимать решение такой важности, не думая о них. Речь не только о ней самой и ее садике, а и о других детях.
— Ты в своем уме, Дэнни? — спросила Кэти, пытаясь сдержать нараставшую панику. — Риск — это одно, а глупость, извини, — совсем другое.
— Ну, Кэт, все не так уж страшно. Ведь я же, в конце концов, не похитил ее.
Она глубоко вздохнула, решая, не врезать ли ему еще разок или попытаться все же урезонить?..
— Послушай, Дэнни, ты знаешь правила не хуже моего. Любое нарушение может кончиться тем, что у тебя отберут значок, а у меня — лицензию. Это серьезно. Речь идет о беспомощном человеческом существе. — Она видела, что ее слова отскакивают как горох от стенки. — Знаешь, Дэнни, за такое дело можно и за решетку угодить. — От этой мысли она вздрогнула. — И потом, позволь тебе напомнить, я неважно смотрюсь в полосатой тюремной одежде.
Он просто смотрел на нее с выражением грусти и надежды.
— Мы не можем этого сделать, Дэнни, — твердо сказала она, решительно тряхнув головой. — Не можем, и все.
Он таки пытается втянуть ее в свою безумную затею, точь-в-точь как в детстве. Тогда она по глупости соглашалась, хотя их, как правило, ловили, и у них бывали крупные неприятности.
Но они уже не дети! Она теперь деловая женщина и не может рисковать бизнесом, в который вложила столько сил и средств.
— Кэти. — Дэнни заговорил тихим, ласковым тоном, от которого ее бросило в дрожь. — Послушай, — продолжал он, нежно гладя ее по щеке, — мы не можем просто бросить ее, верно? У нее ведь совсем никого нет. — Взглянул на малышку, потом снова поднял глаза. — Она одна-одинешенька на свете. По-моему, ты лучше, чем кто-либо другой, должна понимать, что это значит. — Дэнни знал, что делал: от этого грустного и нежного взгляда решимость Кэти стала быстро таять. — Я знаю, ты не можешь отвернуться от того, кто нуждается в помощи и совершенно одинок. Особенно если это ребенок.
Слезы подступили к глазам Кэти и заставили ее проглотить внезапно образовавшийся в горле комок.
Одна-одинешенька на свете.
Она слишком хорошо помнила, каково это — остаться одной в целом мире, без единой любящей души.
Кэти перевела взгляд на малышку, которая крепко спала под защитой рук Дэнни, и сердце у нее болезненно сжалось.
Когда-то она была в таком же положении. Что стало бы с ней, если бы тетя Мэйв и дядя Джок не взяли ее к себе, не позаботились о ней?
Она посмотрела на Дэнни — ведь это он спас ее от мира, который был таким чужим, огромным и пугающим. Это за него она цеплялась, когда ночью ее преследовали навязчивые кошмары. Это он сидел с ней, держал ее за руку и рассказывал глупые или смешные истории, пока ночные кошмары не отступали. Когда его родители куда-нибудь уходили, это Дэнни оставался с ней, потому что она боялась, что они, как и ее когда-то, больше не вернутся.
И только Дэнни мог уговорить ее поесть — буквально покормить с ложечки, — когда она не выносила даже мысли о еде.
