Кейт Лондон - Может — да, может — нет
Слоун скорчился от приступа головной боли и сдавленным голосом взмолился:
— Пожалуйста, Мел!
После долгой паузы он услышал, как захлопнулась папка.
— Цени мою дружбу, Рейвентрол. Что тебе принести?
— Папку Итти, мою черную телефонную книжку и юридический справочник, который лежит под горшком с высохшим папоротником. Где-то там еще есть салфетка с цифрами в синей папке в верх-нем ящике стола и программа «Кардиналз» с записками, приколотыми где-то… на букву С, означающую «Сентипед Элекроникс»… — Он замолчал, сделал большой глоток подслащенного фруктового питья из чашки, на которой был нарисован клоун, и, шмыгнув носом, добавил: — Я неважно себя чувствую, Мел. Моей племяннице… Он долго не мог подыскать нужное слою, чтобы описать бесчинства Даниэлы. — Ей уже лучше. Ты не могла бы побыть с ней, пока я буду работать над договором Итти?
После длительного и довольно красноречивого молчания М.С. твердо сказала:
— Я не умею обращаться с детьми, Рейвентрол. Железно.
— Принеси материалы к договору. Итти не желает ждать, а «Стэндардз» не может упустить такой выгодный договор, — с угрозой в голосе буркнул Слоун.
— Договор Итти — не мой договор, запомни. Мне-то что?
— Принеси мне эти чертовы предварительные материалы, Мел. Я сделаю для тебя все, что пожелаешь.
Слоун представил себе, как Мелани, прищурив под очками глаза, прикидывает все «за» и «против».
— Это тебе дорого обойдется, — сказала она после очередной паузы. — Очень дорого. Тебе принести мороженое?
В разгоряченном мозгу мелькнуло видение приятно охлаждающего горячее, пересохшее горло мороженого; Слоун даже явственно почувствовал на губах его вкус.
— Что ж, вишнево-ореховое, с кусочками живой вишни и грецкими орехами не помешало бы, — прохрипел он. — Это мое любимое.
— Для больного горла лучше всего ванильное, Рейвентрол, — безжалостно заявила М.С. и повесила трубку.
Пока Даниэла нажимала кнопки телефона, пытаясь подобрать любимую мелодию, Слоун задремал, воспользовавшись кратким моментом затишья.
Наконец Даниэла уснула, как ангелочек прямо в гостиной, а Слоун стал осторожно пробираться к своей кровати, чтобы хоть немного отдохнуть.
И тут зазвонил телефон; Слоун мгновенно схватил трубку, стараясь не разбудить Даниэлу. На другом конце провода затарахтел прокуренный голос Итти:
— Что происходит, Рейвентрол? Ты что, забыл, что пятница — день действий? Жду звонка.
Мелани толкнула незапертую дверь.
— Слоун? Слоун! — повторила она, осторожно углубляясь в темноту мрачной, пугающей пещеры. По всей мебели в беспорядке разбросана одежда, вокруг хромированного стола расставлены клюшки для гольфа, изображая импровизированную клетку.
Задев коленкой трехколесный велосипед, Мелани крепче прижала к груди пакеты с продуктами и прошла мимо. Потом наступила на резиновую уточку, запищавшую так, что Мелани от неожиданности подпрыгнула. Опомнившись, она осторожно ступила на ковер своими строгими лодочками — на подошве осталось ярко-красное пятно от прилипшей бумажки. Кухня, заставленная запачканной дорогой утварью, предстала во всей красе, когда Мелани щелкнула выключателем и рассеянно опустила сумки с продуктами на стол. Она тихо ахнула, заметив заляпанные вареньем стены, арахисовое масло на столе, сгоревшую яичницу пополам со скорлупой, смешанную с кусочками хлеба с неровно снятыми корками. Она переставила пакеты на прилавок, который показался ей чище, хотя и был сплошь заставлен пустыми консервными банками.
Украдкой пробираясь по тому, что с полным основанием можно было назвать зоной боевых действий или — в крайнем случае — баррикадами, Мелани наткнулась на Слоуна, скрючившегося на кровати в одних шортах.
Сквозь беспокойный отрывочный сон он, не раскрывая глаз, хриплым, болезненным голосом отматерил Итти и перевернулся на спину.
Слоун Рейвентрол, обросший щетиной, со спутанными волосами, весь в жару, вызвал бы сострадание в любой женщине, кисло заметила про себя Мелани. Длинные, мускулистые загорелые ноги, покрытые легким пушком, переходили в узкие стройные бедра, едва прикрытые хлопчатобумажными шортами. Эластичный пояс небрежно сполз вниз, оголив пупок. Ее взгляд заскользил вверх, остановившись на широкой, мускулистой груди с клинышком черных волос.
Не в силах двигаться, Мелани затаила дыхание, когда Слоун вдруг снова перевернулся на живот и с беспокойством пробормотал имя Итти.
Свободные шорты удобно облегали упругие ягодицы Слоуна, а мускулы заиграли на широкой спине, когда он уткнул свой нос в огромную подушку. На полу, среди рассыпанных карт с изображением зверей, валялся медвежонок. Коала с огромным бантом, напоминающим лучший итальянский галстук Слоуна, лениво развалился на огромном открытом портфеле. Рядом валялась вдребезги разбитая дорогая фарфоровая лампа, хотя было видно, что кто-то отчаянно пытался склеить ее скотчем.
Мелани вознамерилась покинуть темную берлогу Слоуна, наполненную рубашками, брюками и разными спортивными принадлежностями. Клюшки для гольфа, прислоненные ранее к стене, сползли на пол и мешали девушке выйти из комнаты.
Неуклюже переступив через них, Мелани повернулась и увидела крохотную девчурку с копной кудрявых черных волос. Скорбные карие глаза уставились на Мелани. Одетая в длинную ночную рубашку с оборочками, девочка крепко прижимала к себе тряпичную куклу и рваное лоскутное одеяло.
Меня зовут Даниэла. Покачаешь меня? — спросила она с серьезным видом.
— Конечно, милая, — ответила Мелани, наклоняясь к девочке, чтобы взять ее на руки. — Хочешь, я тебе спою?
— Мамочка всегда поет мне песенки, — ответила Даниэла, с надеждой подняв глаза на Мелани. — Ты красивая. Дядя Слоун сильно заболел. Но он хорошо обо мне заботится, правда.
— О, да, оно и видно. А вот теперь я позабочусь о вас обоих, — улыбнулась Мелани, удобнее устраиваясь в дубовой качалке, слишком большой для ее миниатюрной фигуры. Она начала качать девочку и тихонько напевать.
Между делом она подумала о том, как заставить Слоуна отблагодарить ее за любезность…
Запутавшийся в простынях и вконец вымотанный лихорадкой, Слоун проснулся от наполнившего квартиру запаха, похожего на божественный аромат картофельного супа. Из кухни доносился тихий шепот Даниэлы и еще чей-то хрипловатый темпераментный голос.
В лихорадке ему грезилось, что какая-то прохладная мягкая рука, приятно пахнущая цветами, лежит на его лбу… Успокаивающий женский голос уговаривал его выпить стакан прохладного апельсинового сока…
— Даниэла спит. Тебе тоже надо отдохнуть. Спи и ни о чем не беспокойся.
