Мелани Милберн - Подари мне ночь
— Но, вернувшись, ты позволил мне гнить в тюрьме, — с горечью заметила Кэсси.
— Ошибаешься, — с нажимом произнес Себастьян. — Кэсси, почему ты не хочешь взглянуть на ту ситуацию моими глазами?
Кэсси встала из-за стола, с такой силой отодвинув стул, что вино из его бокала вылилось на безупречно белую скатерть.
— Почему же? Я отлично вижу ситуацию и твоими глазами, — саркастически заметила она. — Несколько месяцев назад я была одной из безымянных, упрятанных в тюрьму личностей. Некто из твоего прошлого, о ком ты даже не осмеливался думать, не говоря уже о том, чтобы выступить на защиту этого человека. Теперь ты обнаруживаешь, что я работаю — в смысле отбываю наказание — в детском доме. И ты вдруг вспомнил, что входишь в совет его попечителей, поэтому и решил оказать ему помощь, по ходу дела надеясь умилостивить меня, чтобы я молчала о нашей тайной связи. Ведь главное для тебя — не запятнать свою репутацию!
— Мне плевать на мою репутацию! — прорычал Себастьян, и глаза его полыхнули темным огнем гнева. — Меня волнует только моя семья. Я обязан поступать так, как ожидают от будущего короля.
— Так вот почему мы обедаем там, где нас никто не может видеть, да? — усмехнулась Кэсси. — Чтобы не запятнать честь семьи…
Морщины не сходили со лба Себастьяна.
— Я думал о твоей безопасности. Я говорил тебе вчера: очень многие считают, что ты должна была получить пожизненный срок.
— Именно такое же впечатление создалось и у меня, — сказала Кэсси, близкая к тому, чтобы расплакаться. Впервые за все эти годы. — Ты думаешь, я могу об этом забыть? Или кто-нибудь когда-нибудь забудет, что я убила своего отца? Я вижу, как люди на меня смотрят. Завидев меня, некоторые даже демонстративно переходят на другую сторону улицы. Не надо мне ни о чем напоминать — я уже и так достаточно наказана. Вообще ничего не говори.
Себастьян встал и подошел к ней, но Кэсси шагнула назад, поднимая руку, останавливая его.
— Пожалуйста… — Еще немного — и она начнет его умолять. Кэсси ненавидела себя за это. — Дай мне минутку. Пожалуйста.
Себастьян сжал руки в кулаки, чтобы не коснуться ее. Ему хотелось бы успокоить Кэсси, сказать, что теперь, когда она на свободе, все постепенно наладится. И еще он мог бы сказать ей, как сильно был потрясен, узнав о смерти ее отца и предъявленном ей обвинении. Он не мог поверить, что Кэс, которую он знал, могла совершить убийство. С другой стороны, он также не знал, что любимая женщина способна на хладнокровное предательство, о котором она сообщила ему за день до смерти ее отца. Тогда, покинув его спальню, она прямехонько отправилась в постель к одному из своих многочисленных любовников! У Себастьяна до сих пор сводило живот при мысли об этом. Она оказалась не той девушкой, в которую он влюбился. Позже он понял, что ту девушку придумал себе сам. Он был влюбленным слепцом и потому не разглядел ее сущности.
Кассандра Кириакис пять лет провела в тюрьме, а последние одиннадцать месяцев выполняла принудительные работы — такой опыт изменит любого человека, и хорошо, если в лучшую сторону. В любом случае дни, когда она могла проматывать деньги своего отца, канули в прошлое. Особняк был продан, а вырученные деньги поделены между отдаленными родственниками.
Фактически Кэсси осталась и без дома, и без средств к существованию.
Глава 4
Взяв себя в руки, Кэсси снова села за стол, словно ничего не произошло.
— Помнится, ты говорил, что хочешь обсудить со мной за ланчем что-то связанное с детским домом, — холодно напомнила она, с намеком взглянув на часы.
Себастьян также сел за стол:
— Ты включаешься и выключаешься как лампочка, Кэсси, по своему желанию, верно?
Она отстраненно взглянула на него и промолчала.
— Проклятие, Кэсси! Хотя бы раз в жизни покажи, что ничто человеческое тебе не чуждо! — взорвался Себастьян. — Ты никого не подпускаешь к себе ближе определенной дистанции.
Кэсси с силой сжала кулаки и сверкнула на него взглядом:
— Что ты хочешь, чтобы я сделала, Себастьян? Рыдать, заломив руки, причитать, стенать? Тебе станет легче от этого? Чтобы ты мог считать меня неврастеничкой, в которую я превратилась под грузом вины, особой, не способной начать жить заново?
Себастьян испытующе взглянул ей в лицо, на миг задержавшись на твердо сжатых губах.
— Честно сказать, я не знаю, что мне от тебя нужно, Кэсси, — грубовато ответил он. — Хотел тебя еще раз увидеть. Убедиться, что с тобой все в порядке. — Он негромко выдохнул и добавил: — Думаю, хотел увидеть, изменилась ли ты.
Кэсси вскинула брови:
— Ну и каков вердикт?
— Сложно сказать, — сказал Себастьян. — Внешне ты как будто не особо изменилась, но что-то подсказывает мне, что изменения произошли. Внутри.
— Люди, в обязанности которым вменялось исправление моего бунтарского характера, будут рады это слышать, — невесело пошутила Кэсси.
Себастьян не отпускал ее взгляд:
— Но ты по-прежнему себе не нравишься, а, Кэсси?
— Я вполне довольна тем, кем я являюсь, — заявила она. — Как и у большинства людей, у меня есть недостатки, но совершенных людей не бывает.
— И какие у тебя недостатки?
Кэсси стала покусывать нижнюю губу.
— Мне не нравятся мои ноги, — выпалила она первое, что ей пришло в голову. — У меня ужасно некрасивые ноги.
Рот Себастьяна изогнулся в слабой улыбке.
— Напротив, моя дорогая. У тебя красивые ноги.
— Размер моей ноги мог бы быть и поменьше. Я бы хотела изящные ножки, как у моей матери. Я однажды нашла пару ее туфель, которые мне с трудом налезли на большой палец. Она была прекрасно сложена, элегантна и очень красива.
— Однажды я видел пару ее фотографий в офисе твоего отца, — сказал Себастьян. — Она и впрямь была очень мила, но ты совершенная ее копия.
Кэсси взяла бокал с водой и поднесла к губам:
— Я иногда думаю, стали бы мы подругами?.. Я хочу сказать — если бы она была жива…
— Не сомневаюсь, что между вами сложились бы близкие отношения. Ничто не сравнится с материнской любовью. Отцовская любовь тоже важна, но все-таки это другое. Отец держал нас в железном кулаке. А мама учила нас уважать других людей.
— Должно быть, она тяжело переживает смерть твоего отца, — сказала Кэсси. — Извини, что не выразила своих соболезнований раньше.
— Тебе не стоит об этом волноваться. Да, это стало для нее сильным шоком, тем более что отец умер в день ее шестидесятилетия.
— Да, я слышала об этом. — Кэсси подняла глаза на Себастьяна: — С ним случился сердечный приступ?
