Кэрол Маринелли - Моя красавица
Для Дома Коловски тогда наступили тяжелые времена, но все-таки он смог удержаться на плаву. Нина сыграла на сочувствии людей к Алекси, смогла добиться симпатии многих потенциальных клиентов. Окружавшие ее имя скандалы в некоторой мере уравновешивала ее благотворительная деятельность в помощь русским сиротам, кроме того, в последнее время она вела переговоры с Захаром Беленки, создавшим несколько крупных фондов помощи детям в России, оказавшимся на улице.
На последней пресс-конференции Нину вновь спросили о здоровье сына и его возможном возвращении на пост главы компании, но она предпочла воздержаться от комментариев. Сидящая в зале Кейт похолодела, когда услышала жестокие слова его матери:
— Дом Коловски возрождается, у нас много новых интересных проектов и идей, но вряд ли его будет возглавлять Алекси.
Через два часа после этой пресс-конференции Кейт позвонила боссу.
— Жаль, конечно, но сейчас нам в первую очередь нужно понравиться Нине, Алекси уже в прошлом, — рассуждала тем временем Лавиния.
— Это тебя мне жаль, Лавиния, — не выдержала Кейт. — Мы обе знаем, что ты делала, чтобы понравиться боссу, я не уверена, что у Нины такие же вкусы, как и у Алекси.
— Ты очень напряжена, — заметил Алекси, когда Кейт ставила чашку кофе на его стол.
— Это не из-за вас, я просто только что имела не слишком приятный разговор с Лавинией.
Больше всего на свете Кейт не любила конфликтов, но почему-то все время оказывалась втянутой в них.
Алекси ничего не ответил, дорога совершенно вымотала его. Его нога ныла, а мускулы сковало судорогой, но он не имел права показать, как ему больно. Вместо этого он сделал глоток кофе и с наслаждением зажмурился. Как он скучал по этому вкусу после бесконечно долгих недель больничных помоев и черной жижи, которую медсестры в Вест-Индии пытались выдать за капучино. Он любил черный, сладкий кофе и устал объяснять, что даже чайная ложка молока полностью испортит его вкус.
— Все просто в панике, — хихикнула Кейт, вспоминая мечущихся по коридору сотрудников. — Я даже представить себе не могла, что Нина умеет так быстро бегать.
— Видимо, она спешила удалить файлы, которые я не должен был увидеть, — цинично усмехнулся Алекси.
— Но все-таки она в первую очередь думает о благе Дома Коловски.
— Она думает только о деньгах. Еще пара месяцев, и никакого Дома Коловски не существовало бы. А если бы он и сохранился, то его достижениями нельзя бы было гордиться.
— Все не настолько плохо.
Кейт постаралась, чтобы ее слова звучали искренне. На бумаге, в отчетах все было в порядке, практически идеально, но в реальности с тех пор, как Левандер улетел в Англию, а Нина взяла бразды правления в свои руки, многое изменилось.
— Наверное, мне не стоило звонить вам.
— Нет, я рад, что ты сделала это. Я созванивался с главой отдела маркетинга. Знаешь, как звучит новый слоган компании, предложенный моей матушкой? «Каждая женщина заслуживает кусочек Коловски!» А кроме линии свадебных платьев, она планирует подготовить коллекцию женского белья, которая будет продаваться в сети супермаркетов по всей стране.
— Но речь идет об эксклюзивных супермаркетах…
— Чушь собачья! — Он опустил взгляд на чашку с кофе и увидел рядом с ней целую горсть таблеток. — Мне это не нужно.
— Мне сообщили, что вы должны принимать их каждые четыре часа — это часть вашего лечения.
— Я мог лечиться, пока лежал на пляже, здесь мне нужно думать!
— Вы не можете просто прекратить принимать их, — настаивала Кейт.
Она знала, что так и будет. Даже в больнице, в первые недели после аварии, он отказывался от обезболивающих и максимально увеличивал время между приемами лекарств. Он всегда был безумно упрямым и неуступчивым, даже во сне.
Во время его реабилитации она провела бесчисленное количество часов у его постели, делая записи, рассказывая, что происходит в компании, глядя, как он постепенно начинает засыпать, слушая ее доклад. Ему необходим был отдых. Но к сожалению, он просыпался от каждой вспышки света или звука далекой сирены и требовал продолжить работу.
Она надеялась, что пребывание на Карибах пойдет ему на пользу, сделает его чуть-чуть мягче. Вместо этого он стал еще жестче, возможно из-за боли, которую он мог скрыть ото всех, но только не от нее.
— Приведи сюда мою мать.
— Я уже здесь, — холодно сказала Нина, входя в кабинет.
Для своих пятидесяти она выглядела прекрасно. После смерти Ивана она сильно сбросила вес и сейчас, в своем шелковом костюме, украшенном кружевами, со сверкающими на пальцах и в ушах бриллиантами, казалась тонкой и хрупкой — новообретенная власть над Домом Коловски ей очень шла. Она медленно вплыла в комнату, как и всегда полностью игнорируя присутствие Кейт. Следом за ней вошла Лавиния.
— Рада, что ты вернулся, Алекси, — сказала Нина, но радости в ее голосе определенно не было.
Кейт не понимала, почему Нина так ведет себя: ее родной сын был тяжело ранен и наконец вернулся домой после долгой реабилитации, а она приветствует его как чужого.
— Неужели? — Похоже, Алекси тоже это заметил. — Звучит не слишком убедительно.
— Просто я беспокоюсь о тебе, как и любая мать. Мне кажется, что ты слишком рано прервал свое лечение.
— Еще немного, и было бы слишком поздно. Я видел лист твоих предложений правлению.
— Я ведь приказывала, чтобы тебя не беспокоили из-за таких мелочей! — воскликнула она, обжигая Кейт ледяным взглядом. — Оставьте нас, с вами я разберусь позже, уверена, что это ваша вина!
— Это твоя вина! — нахмурившись, поправил ее Алекси. — Ты просто боялась, что мое выздоровление прервет поток денег в твои карманы. Спасибо, Кейт, ты можешь идти, — с улыбкой кивнул он ей.
Кейт с облегчением закрыла за собой дверь. Она была рада покинуть эпицентр зарождавшейся бури. Но до того как дверь захлопнулась, она услышала очередной оскорбительный комментарий Нины:
— Ты знаешь, я узнала о новой замечательной диете, может, мне стоит рассказать о ней твоему секретарю?
Кейт со вздохом подошла к зеркалу в дамской комнате, но не нашла в нем утешения. Даже дорогой, прекрасно сидящий на ней серый костюм не скрывал ее пышных форм, которые не имели бы никакого значения на любой другой работе, но в Доме мод Коловски были страшным преступлением. Когда она шла по коридору, ей вслед оборачивались; как бы тщательно она ни красилась, к обеду макияж практически стирался, а волосы, даже после укладки, к вечеру завивались в сотни мелких колечек.
Кейт услышала скрип открывающейся двери и увидела ослепительно красивую девушку. Она подошла к зеркалу, чуть подкрасила губы, поправила бюстгальтер на несуществующей груди и вышла. В сторону Кейт она даже не взглянула — она была ей не соперницей. Ничем.
