Аннемари Шоэнли - Строптивая женщина
— Итак, ты стал дерьмовым либералом. А почему же ты не пошел к «зеленым»? — поинтересовалась Марлена, когда он однажды зашел к ним.
— В нашем захолустье у них нет никаких шансов. — Он одарил ее невозмутимой улыбкой политика. — А ты? Что делаешь ты, моя дорогая?
Она рассердилась:
— Я исповедую постфеминизм.
— Как это?
— Я больше не хочу изменять мужчин. Или они идут со мной в ногу — или я оставляю их.
— Скромность никогда не была в числе твоих достоинств, — сказал Никлас и вернулся к своей скромной жене.
Та давно повесила свой диплом на стенку. Ожидая грядущих радостей материнства, она примкнула к другим изысканным созданиям, которые сразу после обеда, погрузив бутылки шампанского в корзинки, отправляются в теннисный клуб. Она проводила время в заботах по дому — грибок был благополучно, хотя и за большие деньги, ликвидирован; она готовила для деловых знакомых Никласа изысканные ужины, была членом женской комиссии Свободных демократов и делала все, чтобы поднять престиж своего супруга. Никласу очень нравилась та традиционная роль, которую она при нем играла. Да тут и нечего было возразить — оба чувствовали себя прекрасно.
Возвращаясь как-то домой, Марлена все же спрашивала себя: что же случилось с Никласом? Куда же исчезли его юношеские убеждения? Неужели он превратился в обычного обывателя, которого волнуют только банковский счет, недвижимость и высокий уровень холестерина, заработанный благодаря многочисленным партийным обязанностям? Тем не менее, несмотря на язвительный ответ, данный Никласу, она все же понимала, что он нашел себя. А она?
Она заговорила об этом с Георгом, когда Андреа с Алексом отправились в кино. Георг откупорил бутылку вина, наполнил бокалы и сказал:
— Подумай сама, Марлена. Тебя всю жизнь волновали проблемы, с которыми сталкивается работающая женщина. Да ты и сама всю жизнь борешься с трудностями, которые доставляют тебе профессия, ребенок и домашнее хозяйство. Ты знаешь, как тяжело продолжать образование, когда так много забот висит на твоей шее.
— Так, может, мне тоже ездить с докладами? Или делиться своим богатым опытом на мероприятиях, которые устраивает Иоганна?
Но, конечно, он был прав. Что может быть для работающей женщины важнее, чем, например, место в детском саду недалеко от ее работы? Нужнее, чем гибкий рабочий график? Запрет на дискриминацию по половому признаку? Гарантированное рабочее место по возвращении после родов? Да тысяча вещей, которые политическими методами пока не решены. А может, и не нужны политики для их решения?
— Если я займусь проблемами работающих женщин, то начну, естественно, с нашего издательства. Это сразу поставит меня на грань конфликта с владельцами фирмы. И их дочерьми, — съязвила она.
Георг улыбнулся:
— Ну и что? С каких это пор ты избегаешь борьбы?
Откуда ему было знать, что этим словесным камешком он положил начало губительной лавине?
2
Через несколько месяцев Марлена осматривала четыре смежные комнаты в подвале фирмы Винтерборна, которые до сего времени служили складом рекламной продукции.
— Не знаю, фрау Шуберт, — с сомнением говорил комендант здания. — Вам не кажется, что они немного… темноваты?
Марлена огляделась. Окна комнат выходили в крошечный парк и были слишком узкими. Если их немного расширить, встроить побольше стекла, покрасить стены цветной краской…
Она улыбнулась коменданту:
— Обещайте мне держать рот на замке, господин Пихлер. Если отдел снабжения об этом прознает… Они тоже ищут подходящее помещение.
— Могила. — Он помедлил, потом добавил: — Я все равно не верю, что руководство согласится устроить здесь детский сад. С каких это пор предприниматели стали добровольно делиться своей прибылью?
— А может, господин Винтерборн и станет?
— Может быть. — Однако он совсем не был в этом убежден.
— Со временем это станет выгодно и самим предпринимателям. Если матери избавлены от проблемы, куда пристроить ребенка, они работают с большей заинтересованностью.
— Вы ведь знаете общепринятое мнение. Женщины с детьми должны сидеть дома.
Марлена рассмеялась:
— Это мне известно. Но разве такое мы уже не пережили?
— Сейчас многие женщины просто вынуждены работать. Моя дочь, например, тоже. Чтобы хватало денег на еду, на квартиру… А если они захотят завести ребенка?
— И тогда государство внезапно сделает вид, что забота о детях — исключительно личное дело самой женщины.
Комендант согласно закивал.
— А кто в нашем государстве всегда имеет последнее слово, господин Пихлер?
Он пожал плечами.
— Мужчины, господин Пихлер.
Комендант продолжал кивать. Потом озадаченно посмотрел на нее и, похоже, задумался над тем, кто же действительно сидит у руля власти. Неужели среди них нет ни одного известного женского имени?
Потом возмущенно сказал:
— Фрау Шуберт! Но вы ведь не принадлежите к этим ненормальным бабам-феминисткам?
— Еще хуже, господин Пихлер.
— Еще хуже?
— Я баба-анархистка.
— Вот как!
— Мы больше не просим мизерных подачек, а требуем то, что нам принадлежит по праву.
Он ухмыльнулся.
Она усмехнулась в ответ:
— Да, да, поверьте мне! Мужчинам, которые попытаются встать нам на пути, придется поостеречься.
Теперь Пихлер звучно расхохотался:
— В этом я вам верю на слово. Как раз недавно Бехштайн сказал…
Он осекся.
— Так что же он сказал, господин Пихлер?
— Да ничего…
— Да перестаньте, Пихлер! Вы же знаете: все останется между нами.
— Что он ни за что на свете не согласился бы быть вашим мужем.
— Боже мой, Пихлер! Еще одной надеждой меньше! Господи, что же теперь со мной будет, когда даже Бехштайн меня не хочет!
Когда Марлена возвратилась в свой кабинет, на ее столе уже лежали компьютерные распечатки с данными о числе женщин — сотрудниц фирмы, имеющих маленьких детей, а также список мужчин, воспитывающих детей в одиночку. Фирма Винтерборна насчитывала уже около семисот работников, из которых двести были разъездными представителями или внештатниками. Шестьдесят женщин и мужчин — число отцов-одиночек, правда, все время упорно стремилось к нулю, — можно было рассматривать как потенциальных претендентов. Если Марлена сможет оборудовать две детсадовские группы, если их образовательная программа будет принята и просубсидирована, тогда ей понадобятся еще две няни и две воспитательницы. После перестройки у детей появятся две комнаты, где они смогут отдыхать и заниматься, игровая и душевая с туалетом. Маленький парк под окном дает возможность устроить там детскую площадку. Кроме того, совсем близко от офиса находятся городская детская площадка и Английский сад. Марлена рассчитала примерную себестоимость каждого места, добавила стоимость переделки и ремонта четырех комнат и санузла и надиктовала свои предложения руководству на пленку. Когда фрау Ротхалер, ее секретарша, положила отпечатанные листы на ее стол, Марлена взглянула на нее вопросительно:
