Александра Торн - Зной пустыни
— Думаю, не больше, чем вам — о шаманских церемониях навахо.
— Хасиды — самая ортодоксальная, самая фанатичная из иудейских сект. Мужчины-хасиды носят пейсы, молитвенную накидку и четки на запястьях. Мужчины и женщины все время должны быть в черной одежде.
Хэнк кивнул.
— Да, я видел фотографии, но… — Он задумчиво почесал затылок. — Какое отношение к этому имеете вы?
— Как бы то ни было, я родилась хасидкой и впервые за много лет спокойно воспринимаю этот факт. Когда-то я попыталась оторваться от своих корней, убежала из дома. В то время мне предложили стипендию Стенфордского университета… — И Лиз рассказала Хэнку историю своей жизни, закончив поездкой в Лос-Анджелес на похороны матери. — Вот так. Сначала мне было стыдно за свое происхождение, а потом стало стыдно за свой стыд. Так образовался порочный круг.
— Почему вы рассказали это мне? — спросил навахо. — Вам надо было поговорить с Аланом. Не понимаю, что мешало вам рассказать ему правду?
Лиз ожидала этого вопроса.
— Вы помните, каким он был, когда пришел в галерею?
— Конечно. Вы дали ему возможность осуществить свою мечту.
— Да, в тот момент ему нужен был человек, который бы в него поверил. Когда мы полюбили друг друга, я очень хотела, но не осмелилась сказать ему правду. Ведь для Алана честность — превыше всего, а моя сознательная жизнь прошла во лжи.
— И все-таки я не понимаю… Вы с Аланом были так близки…
— Вот в этом я совсем не уверена, — перебила Лиз. — Я никогда не забывала, что он — индеец, а он так и не смог примириться с тем, что полюбил белую женщину. Алан никогда не приглашал меня в резервацию, не познакомил с семьей.
— Этого я не знал, — глаза Хэнка сузились. — Кому еще известно о вашем прошлом?
— Только моему брату Иакову. Теперь он — мой единственный родственник. И еще вам.
— Я могу рассказать Алану?
— Нет, — твердо ответила Лиз. — То, что мы потеряли, нам уже никогда не вернуть. К тому же он помолвлен с женщиной, она сможет подарить ему детей, о которых он так мечтал.
Наступила неловкая тишина. Многое осталось невысказанным, но и Хэнк, и Лиз понимали, что любые слова бесполезны.
Мейсон приехал в галерею под вечер. Он вошел в зал с видом человека, у которого нет проблем, хотя на самом деле чертовски устал, обзванивая потенциальных клиентов.
— Вами интересовалась Лиз, — сказала молоденькая сотрудница.
— Передайте ей, что я здесь.
Не заходя в кабинет шефа, Рик направился к себе, чтобы успокоиться. Усевшись за стол, он достал из кармана белоснежный, помеченный монограммой платок и вытер лоб. Лиз пока ничего не знает. Он убедил своих клиентов хранить все в тайне.
Стол был завален обычной корреспонденцией — от коллекционеров, желавших что-то приобрести, до декораторов, желавших ознакомиться с картинами галереи. Да пошли они куда подальше! Мейсон аккуратно сложил платок и сунул его в карман. Лиз могла вызвать его по десятку причин, не связанных с его утренними звонками, но, когда раздался звонок внутреннего телефона, руки его похолодели.
— Рик, зайди ко мне, — сказала Лиз.
— Иду.
Хотя Рик покрылся от волнения потом, в кабинет он вошел с обычной самоуверенной улыбкой.
— Чем могу быть полезен?
— У тебя есть время?
— Для тебя найдется всегда.
— Во-первых, хочу поблагодарить тебя за работу в мое отсутствие.
— Я просто стараюсь хорошо делать то, за что мне платят.
— Ты — надежный помощник, и отчасти в расчете на тебя я решила начать новое дело, — Лиз взяла из пачки сигарету, и Рик услужливо поднес ей зажигалку. — Шесть месяцев назад я получила большой кредит, предполагая открыть галерею в Нью-Йорке.
— Этого я не знал. — Рик вздрогнул: половина коллекционеров, которым он звонил, жила именно в Нью-Йорке.
— Признаюсь, я несколько поторопилась, но теперь настало время пустить эти деньги в дело. Я хочу открыть галерею где-нибудь в районе Пятьдесят седьмой улицы.
Мейсон изо всех сил прижался к спинке кресла. Говорить он был не в силах, лицо застыло от искусственной улыбки.
— Как тебе нравится моя идея? — спросила Лиз.
— Потрясающе, — хрипло ответил он. — Галерея на Пятьдесят седьмой сделает тебя знаменитой. Можешь во всем на меня рассчитывать.
— Я надеялась именно на такой ответ. — Лиз многозначительно посмотрела ему в глаза. — Ты бы не хотел стать управляющим галереи в Скоттсдейле? Это повышение по службе и значительное увеличение доходов. Я предоставлю тебе полную свободу действий. Со временем ты смог бы выкупить галерею.
Повышение доходов! Да, он зарабатывал бы шестизначные суммы, мог бы стать хозяином галереи, его уважали бы в мире искусства. Он достиг бы наконец того, о чем мечтал всю жизнь.
Лиз ждала ответа.
— Ну что скажешь?
Боже всемогущий! Что он мог сказать? Он упустил шанс, который выпадает раз в жизни. Ну почему она не сказала о своих планах вчера, когда он не успел еще обзвонить этих кретинов. О Господи!
— Великолепно, — пробормотал он.
Опустив кисть, Марианна отошла на несколько шагов. Дерьмо. Композиция паршивая, краски вульгарные. Последний месяц у нее прет какой-то кич. Ей опять стало казаться, что она начисто лишена таланта. Если бы не деньги, она тут же швырнула бы свежеиспеченное полотно в мусорный ящик.
Марианна направилась на кухню, где стояла заветная бутылка виски, но не успела она наполнить стакан, как раздался телефонный звонок. «Пусть это будет Мэрф», — подумала Марианна, снимая трубку.
— Марианна, это Лиз. У тебя есть свободная минутка? Нам надо поговорить.
У Марианны душа ушла в пятки.
— Я работаю, — сказала она.
— О твоей работе я и хочу поговорить. Картины, присланные тобой в мое отсутствие, меня разочаровали. — Лиз старалась вежливым тоном сгладить резкость слов. — Они не отвечают стандартам галереи. Я бы хотела, чтобы ты забрала их.
— Конечно, я понимаю, они ужасные, но у меня сейчас неприятности.
— Если ты хочешь остаться в галерее, научись отделять свою личную жизнь от творческой. Извини, я не хотела тебе грубить.
— Я стараюсь изо всех сил, — заверила Марианна.
— Если ты действительно постараешься, дела, я уверена, пойдут на лад. — Казалось, Лиз сама не очень верила в то, что говорит. — Не забудь про картины, а если у тебя есть что-нибудь новенькое, то я с удовольствием взгляну.
Положив трубку, Марианна продолжала смотреть на аппарат. Кто еще собирается испортить ей настроение? Звонок не заставил себя ждать.
— Во-первых, хочу сказать, что ты очень мне нравишься, — начал Мэрф. «Ну вот, так я и думала». — Мы с тобой провели изумительную ночь, и мне бы очень хотелось увидеть тебя снова. Но помнишь, я говорил тебе о женщине, с которой я долго встречался? Она вернулась. Если бы не это, мы ни в коем случае не расстались бы. Очень прошу меня простить. Жаль, что так получилось.
