Ханна Хауэлл - Если он неотразим
— Вспоминая рисунки, которые мне показывали, — сказала Олимпия, проводя рукой по богато украшенной каминной полке, — могу сказать, что этот мужчина, Пьер Леон, недавно был здесь. Он стоял у камина.
— Это не секрет, — возразила Маргарита. — Конечно, он бывал здесь. Он мой кузен. Большинство людей подходят к камину, когда впервые попадают в комнату. Возможно, он замерз или промок.
— Очень близкий кузен. Вы были любовниками.
Маргарита начала нервничать, но равнодушно пожала плечами:
— Это ведь не преступление. Пьер — очень красивый мужчина.
— И достаточно глупый, если доверял вам. — Олимпия рассеянно поглаживала каминную полку. — Он думал, что вы простили его ошибки, что вы поняли — он сделал все возможное, чтобы убить Жермен и заставить Алтею вернуться домой, но вы были неумолимы. Как и Клодетта. О Господи! Это интересно. Вы обе спали с ним.
— Что тут интересного? Я уже сказала вам — он был нашим кузеном.
Алтея заметила слабую улыбку на лице Олимпии и поняла, почему та улыбнулась. Маргарита проговорилась. Она сказала «был». Однако никто не подал виду, что заметил эту оговорку, и Алтея тоже постаралась не показать этого. Она понимала — расколоть такой крепкий орешек, как Маргарита, быстро и просто не получится.
Олимпия покачала головой.
— Бедный-бедный глупец. Если бы он не попытался убить юную Жермен и избить мою кузину, мне было бы даже жалко его. Он не понимал, что с того момента, как ему не удалось выполнить ваши с Клодеттой желания, он уже записался в покойники. Кровные узы для вас и для нее ничего не значат.
— Ошибаетесь, значат. Мы чтим свою семью, мы все очень близки.
— Ну, вы и Клодетта, конечно, были очень близки с ним в ту ночь. Он считал, что той ночью его ждет совершенно особое удовольствие. Его не удивило это предложение, значит, он и раньше не отказывал себе в таком удовольствии. — Олимпия театрально передернулась. — Я предпочла бы не думать об этом и рада, что это произошло не здесь. Нет. Когда вы, мадам, опьянили его страстью, ваша сестра незаметно достала нож из своего рукава и перерезала бедному глупцу горло. Полагаю, все очень внимательно осмотрев, мы обнаружим где-нибудь его кровь. Никто не может убрать все полностью.
— Как вы смеете обвинять меня в убийстве! — громко возмутилась Маргарита, но Алтея заметила, как в ее глазах мелькнул страх. Виновные могут не понимать, как открыли их тайну, но часто бывает достаточно одного факта, чтобы выбить их из колеи. Однако до сих пор Алтее не доводилось видеть подобное.
— Дорогая, не пытайтесь спорить с нашей Олимпией, — сказал Аргус. — Она просто рассказывает вам о том, что видит.
— Касаясь каких-нибудь вещей? Я не такая простушка, как вы думаете, сэр. Никто не может видеть, касаясь вещей. — В голосе Маргариты слышалось презрение, однако она не отводила взгляда от Олимпии.
— Ах нет, может. Наша Алтея делает это очень хорошо. Вы с Клодеттой забыли носовой платок в доме Яго, и он рассказал ей очень много. — На пораженный взгляд Маргариты Аргус ответил улыбкой. — Деревенские девчонки. Вы озорные, но милые деревенские девушки, которые хотели занять более высокое положение.
Попал в точку, подумала Алтея, когда Маргарита посмотрела на ее кузена.
— Цыплята, — пробормотала Алтея, понимая, что наносит новый удар. — Вы резали цыплят просто так.
Маргариту охватил страх. Аргус сидел на полу, разглядывая содержимое маленьких ящичков, которые он достал из тайника в полу. Вся остальная компания стояла вокруг нее, рассказывая то, о чем они не могли знать никоим образом. Алтею только удивило, что понадобилось столько времени, чтобы Маргарита потеряла свою браваду.
Модред вышел вперед. Алтея затаила дыхание: что же такое он обнаружил, как защитить его от этого зла? Она стиснула руки, борясь с желанием оттащить его назад, от того, что представляет опасность его сердцу и душе. Он взрослый человек, глава их большой семьи и имеет право испытать себя.
— Она такая, как описал Яго, — пробормотал Модред, глядя на Маргариту и слегка склонив голову набок. — Холодная, пустая.
Маргарита свирепо взглянула на Яго:
— Если я была холодной, так это потому, что ты был таким плохим любовником.
— Нет, вы хотели вернуть его, — сказал Модред, — Вы хотели, чтобы он стал вашим следующим мужем. — Модред посмотрел на Яго: — Ты недолго прожил бы в этом браке.
— Меня это не удивляет. — Яго покачал головой. — Я не понимал, чего мне удалось избежать, пока не явилась Алтея, чтобы рассказать мне о своем сне. Хотя у меня и в мыслях не было жениться. Мало кто пожелал бы в жены столь опытную особу как она.
— Она убила своего первого мужа, а потом и человека, за которого вышла замуж по прибытии в Англию, — сказал Модред. Выдвигая свои обвинения, он холодно смотрел на Маргариту. — Первого она выдала властям как предателя. Второго — отравила. Он любил пропустить стаканчик перед сном. Туда-то она и подсыпала яду. Полагаю, он единственный, убитый ее собственной рукой. — Модред рассеянно подтянул перчатки. — Вы были правы, говоря, что у нее душа хладнокровного убийцы. Обоих мужей она отправила на смерть по ничтожному поводу. Первого убила, потому что он хотел быть главой в доме, а второго — потому что раздражал ее. Больше всего ее раздражала его манера есть суп.
Алтея видела, как ошеломлена Маргарита и как с каждым словом Модреда нарастает ее страх. Модред немного побледнел — секреты Маргариты стоили ему сил и душевного покоя.
— Когда Пьер был убит прямо в ее объятиях, единственное, что вызвало у нее раздражение, — окончательно испорченное платье. И она совершенно точно знает, где ее сестра держит Хартли, — закончил Модред и улыбнулся. — Она думает, что ей не нужно ничего рассказывать нам. Стоит ей помолчать еще некоторое время, и мы сдадимся, уйдем и продолжим свои поиски вслепую.
— Ах, хороший план, мадам, — сказал Аргус. — Но он не сработает. Модред здесь именно затем, чтобы вытащить из вашей головы все секреты. А если Модред устанет копаться в этой сточной канаве, тогда я сам заставлю вас сказать то, что нам нужно.
— Кто это? — шепнула Маргарита, не слушая Аргуса. — Он был в моей голове. Я чувствовала его там.
— Чувствовала? Как интересно. Скажите мне, где Редгрейв.
— Зачем? — резко спросила она, зло глядя на Аргуса. — Мне это ничего не даст. Вы все хотите, чтобы меня повесили.
— Да, но, по крайней мере, когда вы встретитесь с Создателем, на вашей душе одним пятном будет меньше. Я мог бы даже проявить доброту, учесть, что вы никого не убивали своей изящной ручкой, кроме мужа-англичанина конечно, и склонить суд к вашей ссылке, а не к повешению.
