Розалинда Лейкер - Дочь Клодины
Люси, которой позволили пройти в раздевалку актеров, чтобы переодеться в вечернее платье, поправила прическу, стоя у зеркала, и немного испугалась, обнаружив, что волнуется. Она смотрела на свое отражение в зеркале и была довольна тем, что решила надеть шелковое платье изумрудного цвета, которое при ярком свете огней, зажженных в зрительном зале, будет переливаться, а при тусклом освещении во время открытия занавеса будет переходить из одного оттенка в другой.
Снаружи раздевалки она увидела Ричарда, который ждал ее. Он взял ее за руки.
— Я пришел пожелать тебе удачи, — гордо сказал он. — Да ты и без нее отлично справишься. Ведь ты такая талантливая пианистка. Отец рассказал мне, что слышал, как превосходно ты играла во время репетиции и что потом вы вместе обедали.
— Он был очень добр ко мне.
— Но ты еще не познакомилась с моей мамой.
— Я познакомлюсь с ней сегодня вечером в вашем доме.
— Но там будет столько народа. Могу я попросить тебя подойти к нашей ложе после окончания спектакля? Я хотел бы, чтобы она обменялась с тобой парой слов, перед тем как покинет театр.
— Хорошо, я подойду к ложе, — охотно согласилась Люси.
— Спасибо. А теперь мне пора вернуться в фойе, чтобы встретить родителей и Донну, которые появятся с Тимоти Атвудом и двумя другими нашими гостями.
Он ушел. Еще было слишком рано садиться за инструмент, но как только поднимется зеленый занавес, она пройдет через зрительный зал вместе с Бартли-Джонсом, который в данный момент восседал на стуле, мешая движению, и засовывал бутылку из-под вина обратно в карман фрака. За кулисами было ужасно душно и так тесно, что рабочие сцены и актеры спотыкались и наступали друг другу на ноги. Сильный неприятный запах исходил из того места, где была привязана лошадь, она нервничала, предчувствуя важное событие, резко дергала головой и раздувала ноздри, обещая, что справится со своей ролью дикой лошади татарина намного лучше, чем это было на репетициях. Боб Купер, переодетый в костюм часового, двинулся вперед, чтобы занять свое место у замка, расположенного на сцене, и когда актер, играющий Мазепу, вышел из мужской раздевалки, нервно расправляя складки плаща, Люси помогла ему привести костюм в порядок. Он даже не поблагодарил ее, пребывая в своих отстраненных от мира мыслях, пригладил искусственные усы, которые над верхней губой были ровно подстрижены, как у настоящего татарина.
Вскоре пришло время ей выходить из-за кулис. Она глубоко вздохнула. Мистер Бартли-Джонс открыл дверь, которая была не видна с другой стороны из-за панельной обшивки, и Люси, пройдя через нее, сразу же услышала жужжание голосов и шуршание программок. Сев за фортепиано, она увидела, что на его крышке лежит букет прекрасных фиалок. А в букете карточка с инициалами — Д.У., и больше ничего. Люси была тронута его добротой и вниманием. Двое мужчин из семьи Уорвиков замечательно к ней относились. Боковым зрением она увидела, что ложа Уорвиков все еще пуста, но ей не представилось больше возможности взглянуть туда, так как сигнал готовности был дан. Люси и мистер Бартли-Джонс заиграли оглушительную увертюру.
Дэниэл, безошибочно определив время начала спектакля, провел Кейт и остальную компанию в ложу в тот момент, когда музыка полностью поглотила внимание присутствующих и настроила их на начало представления. Кейт, всегда полагавшаяся на мнение Дэниэла и доверявшая его выбору, и сегодня по его совету надела голубое, сшитое из тафты платье, накинула на плечи прозрачную китайскую шаль. Донна же была одета в платье из муслина в темно-синюю полоску, а Анна Эденфилд красовалась в лазурно-голубом шелковом наряде. Тимоти заявил, что все трое были как прекрасные, ароматно пахнущие незабудки, и так часто одаривал их подобными комплиментами, что женщины стали даже немного смущаться. Как только леди расселись и устроились в ложе, Уорвики с джентльменом по имени Альфред Свэйн, который был женихом Анны, заняли оставшиеся места. Они с нетерпением стали ждать начала спектакля.
У Кейт особо не было времени рассмотреть пианистку, которую пригласили к ним в гости после представления, потому что во время первого акта она полностью была поглощена спектаклем. Раздались радостные шумные аплодисменты, как только занавес стал закрываться, оставляя за собой летящую стрелой дикую лошадь с подпрыгивающим на ней Мазепой. Внезапно Донна и Тимоти завели с Кейт разговор о Люси, но когда Кейт посмотрела в сторону пианино, стул, стоящий рядом с ним, уже был пуст.
— Нe правда ли, миссис Ди Кастеллони превосходно играет, мама? — спросил Ричард минутой позже.
— О да, превосходно. Да, действительно, она хорошо играет, — искренне согласилась Кейт.
— Она будет еще играть.
Как только огни снова зажгли, Кейт бегло взглянула на молодую вдову, она заметила блеск гладких волос, уложенных в прическу, а затем перевела внимание на сцену, внезапно почувствовав беспокойство и тревогу. Но она никак не могла сконцентрировать свое внимание на актерах, переодетых в татарские костюмы. Кейт была убеждена, что раньше уже где-то видела Люси Ди Кастеллони. «Но как это возможно?» По рассказу Ричарда, да и Дэниэла, который недавно с ней познакомился, молодая вдова приехала в Истхэмптон из Италии, где раньше и жила.
Снова и снова Кейт прикладывала театральный бинокль цвета слоновой кости к глазам, но не для того, чтобы разглядывать актеров, находящихся на сцене, а чтобы получше рассмотреть лицо молодой женщины, в которую был влюблен ее сын. Он думал, что это было его тайной, но тот, кто влюблен, не может противостоять своему желанию без остановки говорить о предмете своего восхищения и вожделения. Однако даже если имя вдовы ненароком звучало в их разговоре, Кейт было достаточно одного или нескольких слов, чтобы сразу понять, что между молодой привлекательной вдовой и ее сыном были не просто дружеские отношения.
Люси Ди Кастеллони оказалась восхитительной! И это было превосходно видно в театральный бинокль. Ее пальцы грациозно летали по клавишам рояля, завершая последний аккорд, затем она клала руки на колени, ожидая нужного момента, чтобы снова приняться за игру. Она сидела прямо и неподвижно, свет был направлен на ее лицо, будто она исполняла роль, и Кейт поняла, что где-то раньше уже видела Люси Ди Кастеллони. Этот образ знаком ей из прошлого. Она напряглась. Ее сердце начало тревожно биться в груди. Казалось, что на сцене находится Клодина.
Продолжение пьесы Кейт не смотрела и, естественно, ничего не запомнила. Она была полностью сосредоточена на приезжей девушке, пытаясь припомнить и соединить в одно целое все, что рассказывал о ней Ричард, Донна и Дэниэл. «Заметил ли муж это сходство?» Он сидел позади Кейт, и поэтому она никак не могла посмотреть, наблюдает ли он за юной пианисткой.
