Джорди Риверс - Во Имя Закона
Волшебница вспомнила свой утренний разговор с Флоренс.
– Мне так не хватает Фредерика, – говорила Гемма, разливая чай.
– Почему? Он же рядом, – удивлялась девушка, глядя на то, как солнечный зайчик играл на темно-русых локонах волшебницы.
Фло даже не искала источник отражения. Она искренне полагала, что само солнце делает это, ведь Гемма так прекрасна.
– Мне не хватает его прежнего. Доброго и понимающего, – объяснила Гемма.
– Зачем он тебе такой? – улыбнулась девушка, любуясь теперь маленькими, нежными руками волшебницы, которые держали пузатый фарфоровый чайник с заваркой.
– Чтобы поговорить, – произнесла Гемма. – О нас с тобой, – и смутилась.
– Почему ты не можешь поговорить с Ансельмом?
– Я знаю, что скажет Ансельм. Он вегда на стороне Закона. Мне хотелось бы послушать того, кто на моей стороне.
Флоренс захлопала ресницами.
В Поднебесье было столько народу. Но даже ей пришлось разговаривать с призраком.
– Поговори с Ромой, – предложила Фло.
– Конечно, – воскликнула Гемма, и глаза её засияли, озарив задумчивое до этого лицо радостным светом.
Флоренс опустила голову, стараясь избегать укоризненного взгляда Феррума. Неужели гном подозревал, почему девушка отправила волшебницу именно к Роме?
– Я скоро вернусь, – крикнула Гемма девушке уже из сеней.
– Не надо на меня так смотреть, – бросила Флоренс Ферруму.
– Ты съела мою лепешку! – возмущенно ответил гном.
– Ах это, – вздохнула Флоренс с облегчением. – Извини.
Затем хлопнула дверь, выпуская Гемму из дома.
Глава Ученого Совета сидела во дворе Университетского замка на скамье. Над головой блондинки возвышалась голая черноствольная липа, чьи тоненькие веточки были все охвачены инеем. Рома что-то записывала в блокнот. Она подняла глаза на приближавшуюся к ней женщину.
– Что-то случилось? – спросила она, заметив взволнованное состояние волшебницы.
– Мне надо с тобой поговорить, – перешла сразу к делу Гемма.
Рома встала, продолжая встревоженно поглядывать на волшебницу, засунула блокнот и карандаш в карман куртки и указала рукой на обледенелую выложенную камнем дорожку, ведущую к замку.
– Начинается метель, пойдем.
Резкие порывы ветра поднимали в воздух снежную крупу.
***
Женщины пришли в кабинет Главы Ученого Совета, где и разместились.
Рома попросила секретаря бакалавриата принести им какао.
– О чем речь? – спросила блондинка, облокачиваясь на край стола и скрещивая руки на груди.
Сегодня Рома была в коричневом брючном костюме из твида, на ногах высокие рыжие замшевые ботинки на шнурках. Распущенные волосы локонами лежали на плечах. Голубые глаза смотрели внимательно и с интересом.
– О Флоренс, – тихо произнесла Гемма и опустила голову. Потом резко подняла её, вперилась взглядом в лицо Главы Ученого Совета и добавила, – и о любви.
Она сидела на стуле, держа спину прямо, сложив аккуратные ладошки одна на другую на коленях. Подол платья лимонного цвета опускался до пола.
– Поэтому ты пришла ко мне? – Рома с пониманием повела бровью. – Из-за Миланы?
– Из-за Миланы? – переспросила Гемма. – Нет. Из-за Флоренс. Она сказала, что мне надо поговорить именно с тобой.
Рома спрятала улыбку, встала и прошлась по кабинету.
Затем, не сдержалась и рассмеялась.
– Почему ты смеешься? – удивилась Гемма.
– Потому что Флоренс видит то, чего не видишь ты. Она, пробыв здесь пару месяцев, возможно с первого взгляда поняла то, чего ты не поняла за десятилетия нашей дружбы.
– Но у Фло ведь зрячее сердце? – возразила волшебница. – Конечно, она видит то, чего не вижу я.
– Да, ты права. Извини, – успокоилась Рома. – Так что ты хотела у меня спросить?
Гемма вздохнула, посмотрела Главе Ученого Совета прямо в глаза и как-то отстраненно, словно важность задаваемого вопроса давно уже лежала тяжкой ношей на ней, произнесла:
– Как это – любить?
Рома остановилась, застегнула пиджак на две большие круглые пуговицы, расстегнула пиджак. Затем опять оперлась о стол и спросила:
– Ты же любишь Ансельма и Фредерика?
– Но это же другое?
– Другое, – согласилась Рома.
– Расскажи мне, – попросила Гемма. И на глаза её навернулись слезы.
Глава Ученого Совета смотрела на волшебницу. Со стороны можно было сказать, что они одного возраста. Но между ними пролегала пропасть. Пропасть, которая одну делала ничего не смыслящим ребенком, а другую наделяла мудростью.
Рома подошла к Гемме, опустилась рядом с ней на корточки. Она смахнула большим пальцем слезинку с щеки волшебницы, а затем взяла её руки в свои.
– Не надо плакать. Все очень просто. Это чувство не спутаешь ни с одним другим.
Гемма улыбнулась сквозь слезы. За прошедший год без Фредерика она привыкла перед всеми держать оборону, привыкла носить маску гордости, не позволяя никому видеть свою уязвимость. Но перед Ромой она могла быть ранимой, и сейчас Гемма вдруг поняла, какое это счастье, когда можно не скрывать слезы, пусть даже они самой себе кажутся глупыми.
– Когда ты полюбишь, ты будешь готова защищать своего любимого человека ото всех бед. Не раздумывая. Ценой собственной жизни. Когда ты полюбишь, ты вдруг увидишь рядом с собою целый мир, скрытый от чужих глаз, но открывшийся тебе. Другие будут смотреть на твоего любимого человека и будут видеть поверхностное. Будут видеть дерзость, ты же будешь видеть благородство, они будут видеть равнодушие, ты же будешь видеть бесстрашие. Когда ты полюбишь, то все вдруг встанет на свои места. И то, что казалось тебе до этого несправедливым, вдруг обретет свой смысл. Ты почувствуешь неудержимое желание делиться собой с этим человеком и со всем миром, потому что тебя вдруг станет так много, и ты будешь переполнена. Когда ты полюбишь, Закон вновь предстанет пред тобою во всей своей неопровержимой простоте: ты не одна, и твое сердце живо. Оно прозреет. Потому что поймет, нет большей драгоценности, чем любить. Ничто другое не сравнится с этим наполняющим тебя чувством, чувством, которое подарит тебе сопричастность этому миру. Потому что никакое другое чувство на это не способно.
Рома говорила ровно, но взволнованно. Ей хотелось вместить в эти несколько важнейших для Геммы минут как можно больше. И волнение Главы Ученого Совета передавалось волшебнице, заставляя её серые глаза становится круглее от зарождающегося в голове осознания.
Гемма ощутила, как в горле возник ком.
Рома мягко улыбнулась.
– Потребовалась смерть брата и вмешательство той стороны, чтобы разбудить твое сердце.
Гемма благодарно кивнула и встала, чем заставила Рому тоже подняться на ноги.
