Кейт Хоффман - Грезы у новогодней елки
Она кивнула. Он снова улыбнулся ей и не отрывал от нее взгляда, пока двери лифта не закрылись. Джулия вздохнула и прислонилась к стене.
В номере Джулия открыла шкаф и задумчиво поглядела на привезенную одежду. Она выбрала джинсы и толстый вязаный свитер. Надела высокие ботинки и парку с теплой подкладкой.
Когда она спустилась в вестибюль, Тэннер уже ждал ее.
— Быстро вы управились, — одобрительно улыбнулся он. Оглядев ее, кивнул: — Ну что же, мороз вам теперь не страшен. А Сэма мне пришлось снабдить теплым бельем и несколькими свитерами. Выглядит он, по правде говоря, уморительно: свитер висит до пят, белье тоже длинное, но на мороз не жалуется.
— Вы очень добры, — тихо поблагодарила Джулия и, сунув руки в карманы, нахмурилась. — Я оставила наверху перчатки. Придется вернуться.
— Пустяки, возьмите мои.
Тэннер взял ее руку и надел на нее перчатку.
— Великоваты малость, — пробормотал он, застегивая кнопку на ее запястье.
Надевая ей вторую перчатку, он позволил себе на мгновение задержать ее руку в своей.
Джулия смотрела на его сильные руки, и ей вдруг захотелось, чтобы он никогда не отпускал ее. Вестибюль поплыл перед глазами…
— Спасибо, — наконец пробормотала она. — Так глупо, что я забыла свои.
Он поспешно улыбнулся и, отпустив ее руку, направился к двери. Джулия поспешила за ним, стараясь на ходу привести в порядок взбудораженные мысли. Хотел ли он нарочно прикоснуться к ней? Или она поторопилась придать значение пустяковому жесту? И… и он мог бы предложить ей взять его под руку…
Но он этого не сделал. И вообще, хватит глупостей. Нет ни малейшего повода для того, чтобы Тэннер О’Нейл испытывал к ней какой-то особый интерес. Для него она только мать Сэма. Она сунула руки в карманы — никаких больше прикосновений! — и пошла за Тэннером.
На улице от резкого ветра и холода у нее перехватило дыхание. По пути им попадались прохожие, и всякий раз Тэннер или кивал, или здоровался, но ни разу даже не взглянул на Джулию. В конце концов она решила заговорить сама:
— Как вы думаете, сколько сейчас градусов?
— Думаю, около нуля. Вы привыкнете. Я-то холода не замечаю.
— Когда в Чикаго холодает, обычно тоже ветрено. Но температура не опускается ниже нуля. Так… — Тут она закашлялась и замолчала. — Простите…
— Что случилось?
— Нет, ничего, просто всякий раз, когда я пытаюсь вести непринужденную беседу, все сводится к разговорам о погоде. Так тоскливо.
Он взглянул на звездное небо и кивнул:
— Да, погода тут довольно тоскливая. Но когда об этом говорите вы, становится как-то веселее.
Джулия коротко рассмеялась.
— Вы меня удивляете. Никак не ожидала встретить такого галантного джентльмена в этой глуши.
Тэннер огляделся вокруг.
— Разве это глушь? Мы в самом центре одной из местных метрополий.
— По сравнению с Чикаго это очень небольшой городок. Все встречные с нами здороваются, не слышно ни сирен, ни гудков машин… Это так… приятно.
— Мне нравится гулять здесь. Иногда мне не хватает большого города, ведь почти всю свою жизнь я прожил в Сиэтле. Можно уехать из города, но вот забыть город, если вы понимаете, что я хочу сказать, практически невозможно.
— Жить на природе — что может быть лучше! Каждое лето мы с Сэмом снимаем домик где-нибудь у озера на недельку или две. Но ему там быстро надоедает. Наверное, детям тяжело жить в глуши.
— А мне кажется, это самое лучшее место для ребенка.
Джулия на всякий случай решила не продолжать разговор на эту тему. Не хватало еще одного спора о воспитании!
К счастью, вскоре они подошли к ресторану, и Тэннер открыл перед ней дверь. Наружу выплеснулись звуки какой-то песни в стиле кантри и гул голосов. «Шикарный ресторан» на поверку оказался шумным и дымным баром.
Джулия весело улыбнулась.
— А тут мило.
— Вы, наверное, ожидали чего-то более… цивилизованного?
— Ну что вы, вовсе нет, — слукавила Джулия. Тэннер провел ее в зал и помог снять куртку.
Они уселись друг напротив друга, и Джулия, взглянув на Тэннера, подумала с опаской, что вот теперь-то разговора не избежать.
А ведь, если разобраться, у них практически ничего общего. Он живет в глуши, она — в большом городе. Он холостяк, она была замужем, и у нее ребенок. Он носит джинсы и фланелевые рубашки, она предпочитает одеваться у известных портных. Он кажется ей привлекательным, а она ему…
— И давно вы живете на Аляске? — спросила она, делая вид, что изучает меню.
— Переехал пять лет назад с двумя приятелями, — ответил он. — У нас загородный дом. Центр активного отдыха. Дела идут недурно. Один мой приятель, Джо Бреннан, занимается воздушными перевозками. Собственно, так мы и встретили Сэма. Он тайком забрался в наш самолет.
Джулия покачала головой.
— До сих пор не могу поверить, что он это сделал.
— Я не стал бы его слишком ругать. — И, поймав резкий взгляд Джулии, Тэннер тут же добавил, примирительно подняв руки: — Это не то, что вы подумали. Он ведь ребенок. Очень сообразительный ребенок. И похож на свою мать.
Джулия снова опустила глаза.
— Да уж явно не в отца.
Тэннер громко засмеялся.
— Судя по тому, что говорит Сэм, у вас вообще невысокое мнение о мужчинах.
Ее щеки чуть порозовели, когда она вновь посмотрела на него.
— С чего он это взял?
— А он имеет обыкновение подслушивать ваши телефонные разговоры.
Джулия тихо застонала.
— С ним всегда было так легко! Я сажала его себе на колени, читала ему сказки, и ему это нравилось. А теперь вот, пожалуйста, его интересует моя личная жизнь!
— И как обстоит дело с вашей личной жизнью? — Тэннер пристально посмотрел на нее.
Ого! Как кардинально сменилась тема разговора!
— Что бы вы мне порекомендовали?
— Вы не ответили на вопрос.
— Мне кажется, мы пришли сюда ужинать.
— Лось. Это здешнее фирменное блюдо. Вам как раз подойдет: вкусно и никакого холестерина. Очень советую попробовать.
Джулия смешно наморщила нос.
— Пожалуй, рискну.
Обратно в отель они шли под руку и говорили о Сэме. Джулия не переставала удивляться тому, что человек, с которым она познакомилась всего несколько часов назад, казался ей давним и близким знакомым. А ведь еще недавно она была очень невысокого мнения о нем.
— Спасибо, вечер был замечательный.
— Мне тоже так кажется, — улыбнулся он, чуть сжимая ее руку.
Джулию словно пронзило током. Она заставила себя улыбнуться.
— Значит, завтра в девять?
— В девять, — повторил он.
