Инид Джохансон - Ветер перемен
Норман — единственный, к кому она может обратиться; ведь он же сам сказал, что всегда готов подставить ей плечо. К тому же разве не с его помощью зародилась в ней новая жизнь?
Собравшись с духом, она позвонила ему в Лондон — поздно вечером, чтобы наверняка застать дома. Сообщила новость и затаила дыхание, прислушиваясь к гулкому биению своего сердца.
— Полагаю, ошибка исключена, — только и сказал он в ответ.
— Я не стала бы звонить…
— Хорошо. Успокойся. Утром я приеду, и мы все обсудим. Алисия… не волнуйся, ладно?
Не волнуйся, как же!
Всю ночь она лежала без сна, гадая, какой выход он ей предложит. Тайный аборт? На это она никогда не согласится. Никто не заставит ее прервать жизнь нерожденного младенца. Ребенок, будь то мальчик или девочка, — это частичка Нормана, которая всегда будет принадлежать ей. А когда все уляжется, она придумает, как в одиночку воспитать малыша.
Норман прибыл в восемь часов утра, задолго до того, как проснулись Леон с Филлис. Чопорная миссис Фирс предложила ему завтрак, но он отказался. Экономка никогда не говорила лишних слов, и Алисия никогда не видела, чтобы та улыбалась, но взгляд, которым она наградила их обоих в то утро, свидетельствовал о многом.
Поэтому Норман взял Алисию за руку и повел из особняка в ухоженный сад.
— Мы поженимся сразу же, как только будут улажены формальности.
Она станет женой Нормана! Сбывается ее сокровенная мечта. Сердце запрыгало в груди, а потом перешло на тяжелый торжественный ритм. Алисия плюхнулась на витую чугунную скамью и выдавила:
— Ты не обязан. — На короткой верхней губе от напряжения выступили капельки пота.
— Знаю. Никто не держит дуло пистолета у моего виска.
Норман возвышался над ней, стоя спиной к утреннему солнцу. Лицо оставалось в тени, и она не могла разглядеть его выражения, но знала, что оно такое же бесцветное и холодное, как и голос.
— Это единственный исход. Альтернативы быть не может, — монотонно продолжал Норман. — Аборт исключен, даже не думай об этом. Я — отец ребенка, и отныне вся ответственность за тебя и малыша лежит на мне. Я постараюсь обеспечить своему ребенку наиболее благоприятные стартовые условия в жизни. Он должен расти в полноценной семье, и это прежде всего предполагает бракосочетание.
Она мечтает о браке с Норманом, но будут ли они счастливы? Он не любит ее и, если бы не беременность, постарался бы вовсе не попадаться ей на глаза. Алисия сплела пальцы лежащих на коленях рук.
— Остаться сейчас я не могу, — говорил тем временем Норман. — Много работы. Но в течение недели определюсь с датой и местом проведения церемонии. После свадьбы ты переедешь ко мне, и, когда я чуть освобожусь, поищем более подходящее жилье. Городская квартира не лучший вариант для маленького ребенка.
Да, то еще предложеньице! Алисия сжала дрожащие губы. Его голос смягчился:
— Все будет хорошо, обещаю тебе. Мы создадим замечательную семью. — Он взъерошил ее короткие волосы. — Ну, мне пора. Ровно через неделю я приеду, часов в шесть. За ужином сообщим родителям о наших планах. В мое отсутствие ничего им не говори. Я сам поставлю их на место, если вдруг начнут выступать.
«Создадим замечательную семью…» Если уж он этого хочет, так она тем более! Однако будущей жене молодого преуспевающего адвоката следовало изменить свой имидж, и потому почти всю неделю Алисия бегала по магазинам в поисках соответствующих туалетов. А как же иначе? Разве может Норман гордиться супругой, напяливающей на себя мешковатые штаны с футболками, чтобы скрыть недостатки фигуры?
Идеальное платье для ужина она купила лишь в день приезда Нормана. Ей требовался наряд, в котором она предстала бы перед Филлис и Леоном взрослой элегантной дамой и то же время дала бы понять Норману, что тому не придется стыдиться своей юной жены.
Сжимая в руках пакеты с покупками, она влетела в дом через кухню и столкнулась с миссис Фирс.
— Миссис Пейдж искала тебя. Она в зимнем саду.
— Спасибо.
Добавлять что-то еще не стоило: миссис Фирс не поощряла пустой болтовни. Впервые сурово поджатые губы и осуждающий взгляд экономки не смутили Алисию. Уверенная в себе как никогда, она помчалась в свою комнату готовиться к приезду Нормана и одеваться к ужину, во время которого тот намеревался объявить об их скорой свадьбе. А Филлис с ее бесконечными жалобами подождет.
Мать работала у Леона Пейджа личным секретарем и, когда вышла за него замуж, привезла дочь в Мэлверн. Величественный особняк и ошеломляющее богатство Леона внушали Алисии благоговейный трепет. Не привыкшая к столь изысканной пышности, она боялась сделать лишний шаг.
Филлис же, напротив, приняла новый образ жизни как само собой разумеющееся, будто ничего другого и не знала с рождения, хотя до недавнего времени крутилась как белка в колесе, чтобы прокормить себя и дочь — нежеланную обузу. Она упивалась роскошью и бездельем, с удовольствием повелевала прислугой, исполнявшей каждое ее распоряжение, приобретала модные наряды, которые не успевала носить, ездила отдыхать на один из островков близ Мадейры, где у Леона была вилла с роскошным садом.
Что ж, пусть Филлис тешит себя. А у Алисии начинается своя жизнь — с Норманом и их ребенком!
Она бережно распаковала серебристо-серое платье и разложила на кровати.
Шикарная вещь. Трикотажный шелк, скроено по косой — облегает фигуру именно так, как нужно. Короткое — на пару дюймов выше колен и с глубоким декольте. В этом платье она смотрится на редкость элегантно, пышные формы приобретают налет чувственности.
А классические лодочки на высокой изящной шпильке добавят представительности ее невысокой фигуре. Достигнув пяти футов двух дюймов, расти Алисия перестала — во всяком случае, вверх…
После душа она сбрызнула тело духами, безобразно дорогими, имевшими экзотический мускусный аромат. Леон, нужно отдать ему должное, назначил ей щедрое содержание. Она редко прикасалась к этим деньгам, но сегодня решила потратиться.
И не напрасно, думала Алисия, прилаживая на себя ажурные черные лоскутки, называвшиеся нижним бельем и не имевшие ничего общего с теми плотными практичными бюстгальтерами и трусами, которые обычно носила. Посмотрев в зеркало на свое отражение, она покраснела от удовольствия.
Открытые чашечки красиво поддерживали девичью грудь, выгодно оттеняя ее полноту, крошечные трусики подчеркивали плавные линии бедер. Понравится ли она Норману в таком виде? Разглядит ли он в неуклюжей толстушке привлекательную женщину и поймет ли наконец, что женитьба на ней может вылиться в нечто более волнующее, чем простое исполнение неприятного морального долга? Сочтет ли ее сексуальной?
