Чарльз Вильямсон - Девушка из универмага
— Я считаю это только предисловием. А что было в Лондоне?
— Отец выдал мне мои деньги раньше времени для оплаты уроков. Он не одобрял их в принципе, но у него дома не было со мною мира, а ему больше всего нужен был мир. Я должна была дать обещание, что не поступлю в оперетку. Это и теперь заставляет меня смеяться! Но я думала тогда, что мне надо только спросить, чтобы получить. Я брала уроки у знаменитого тенора. Он должен был понимать, что мой голос ничего не стоит, но он поддерживал во мне надежду. Мне кажется, они все таковы: этого требует дело. Когда две трети моих денег были израсходованы, я не решилась продолжать дальше, и просила его найти мне работу. Он часто говорил, что он это сделает, когда придет время. Очевидно, оно еще не пришло. Он извинился, говоря, что мне надо еще продолжать брать у него уроки. Его репутация пострадает, если он преждевременно будет выпускать своих учеников. Тогда я решила найти себе заработок сама. Один из оперных антрепренеров, к которому я обратилась, испробовав мой голос, сказал, что он недостаточно силен и годится только для гостиной. Тогда в первый раз я почувствовала себя разбитой.
— Бедное дитя! — прошептал Питер, но чуткое ухо девушки уловило эти слова, несмотря на вой ветра, все время прерывавшего их разговор.
— Чайльд[2] моя фамилия, и невежливо называть меня так, — прервала она его соболезнования, снова принимая «легкомысленный» тон. — По фамилиям называют воинствующих суфражисток[3] и прислуг, отправляемых в тюрьму за кражу бриллиантов у своих добрых хозяек. Я не воинствующая суфражистка и пока еще не прислуга, хотя, может быть, и стану ею со временем, если Нью-Йорк окажется столь же неблагосклонным ко мне, как и Лондон.
— Я надеюсь, что он будет благосклонным к вам в настоящем смысле этого слова!
— Моя подруга, давшая мне два рекомендательных письма, говорила, что так именно будет: американцы-де любят английских девушек, если у них хватает мужества, чтобы переплыть океан. Она говорит, что в этой стране для нас гораздо больше шансов, как и гораздо больше места, чем на нашей родине.
— Это верно, но…
— Пожалуйста, не обескураживайте меня!..
— Ни за что на свете! Только…
— «Только» столь же плохое слово, как и «но». Я получила рекомендательное письмо к редактору одной нью-йоркской газеты «Сегодня и завтра» и письмо к органисту английской церкви. Может быть, хоть от одного из них я извлеку пользу. Уже то, что мне удалось совершить свое путешествие бесплатно, является счастливым предзнаменованием. Вообще я нисколько не боюсь; я чувствую, что мужество переполняет меня до краев, исключая минут, когда пароход одновременно ныряет и перекидывается с боку на бок.
— Это хорошо. Вам, конечно, повезет. Ни за что на свете я не буду вас обескураживать. Я только скажу, что мне хотелось бы, чтобы вы считали меня другом. Я не хотел бы потерять вас из виду, когда мы приедем. Может быть, я буду в состоянии помочь вам тем или другим способом, или это сможет сделать моя семья. Прежде, чем мы сойдем с парохода, я познакомлю вас с моей сестрой.
— О, благодарю вас! Вы очень любезны, — сказала мисс Чайльд в третий или четвертый раз. — Но мне неприятно беспокоить мисс Рольс. Она не захочет…
— Разумеется, она захочет, — настаивал Питер, — она живо заинтересуется вами, когда я расскажу ей о вас, мисс Чайльд, и будет очень рада познакомиться с вами.
Вин помолчала, не будучи уверена в этом. Редко суждения брата о своей сестре по себе самому бывают правильны.
Глава IV.
Любезность Мисс Рольс
Вопреки предположению Питера, оказалось не так легко вызвать у Эны интерес к мисс Чайльд. Его сестра была занята своими собственными делами, которые достигли критического пункта, и если бы Питер ворвался к ней в каюту и пытался заговорить о чем-нибудь ином, кроме как о ней самой, или о лорде Райгане, ее глаза сразу стали бы походить на закрытые окна.
Питер приходил в отчаяние. Через восемнадцать часов «Монарх» должен был пристать к Нью-Йорку. Питер, конечно, не был влюблен в мисс Чайльд, но ему была невыносима мысль, что она едет в Нью-Йорк, не имея там покровителей. Надо было что-то предпринять, и он решился на хитрость.
— Послушай, сестричка, — сказал он Эне, — я только что подумал, почему бы Райгану не погостить у нас, раз он и его семья находятся здесь.
— Он не говорил, что он этого не предполагает, — отрезала Эна.
— Но он и не говорил, что хочет этого?
— Нет еще; я не решилась показаться слишком навязчивой.
— Клянусь честью, я не понимаю, зачем тебе быть навязчивой. Я пришел к заключению, что ему хочется остановиться в Нью-Йорке. Уверен, что его сестре тоже. Остановка может быть только за деньгами.
— Возможно. Я уже думала об этом. Но что мы можем сделать? Можно было бы выяснить этот вопрос и предложить ему взаймы.
— Я берусь поговорить с ним и уладить дело.
— О, Питер, помоги мне в этом, как мужчина.
— Я сделаю это, если ты окажешь мне услугу, как женщина.
— В чем дело? Впрочем, в чем бы оно ни состояло, я тебе это обещаю.
— Ладно! — отвечал Питер, — я думаю, ты можешь это обещать, так как это не будет трудно для тебя, сестричка. Дело идет о том, чтобы ты позволила мне познакомить тебя с одной очень симпатичной девушкой, проявила к ней внимание и помогла ей, если она будет в этом нуждаться.
Эна усмехнулась:
— И это все? Я думаю, мне кажется, я надеюсь, что могу это обещать. В наше время девушки не особенно нуждаются в помощи. Кто она? Видела ли я ее?
— Нет. Ты ее не видела.
— Красива ли она?
Питер ожидал этого вопроса. Эна и все другие девушки, которых он знал, неизменно задавали этот вопрос. Но он почти не знал, что на это ответить.
— Она замечательно привлекательна, — сказал он, — она из тех, на которых обращают внимание в толпе и которым смотрят вслед. В ней нет того, что называется правильными чертами лица, но от нее нельзя оторвать глаз. У нее большие широко раскрытые, темные глаза с поволокой, с огромными ресницами. У нее небольшое круглое лицо и маленький, нежный, вздернутый носик, и красивый рот, да, ее рот красив, без сомнения. Она почти всегда смеется, даже когда несчастна. У нее длинная шея, подобно стеблю цветка, и длинные ноги.
— Боже мой, что за описание! Скажи, ради Бога, кто же это создание?
— Я знаю, что это может показаться странным, но такой очаровательной девушки ты еще никогда не видела, и каждый мужчина скажет то же самое. Она — мисс Чайльд…
— Но в списке пассажиров нет никакой мисс Чайльд.
— Может быть, и нет, так как она — одна из моделей Надин; я купил превосходное платье с нее. Это вышло неожиданно. Оно называется «новый», нет, «молодой месяц».
