Одри Хэсли - Но я люблю...
Сердце Луси больно сжалось.
— Бедняжка... — пробормотала она вполголоса.
Маккинли тяжело вздохнул. Совсем не как граф, а как обычный, переживающий за кого-то человек. В его вздохе чувствовалась усталость, печаль и оттенок обреченности, проистекающей из ощущения своей полной беспомощности. Луси прекрасно понимала состояние Патрика Маккинли, потому что и сама испытывала подобные эмоции, когда ухаживала за больной матерью.
Именно по этой причине она и решила внести свое имя в список доноров с редкой группой крови. Ей хотелось хоть как-то помочь кому-либо в борьбе с недугом, дать шанс на возвращение к нормальной жизни.
— Да, — мрачно произнес Маккинли спустя несколько минут, — положение Кении действительно вызывает сочувствие. — Он снова поставил чемодан на пол. — За свою короткую жизнь мальчик видел мало любви. Он был счастлив только в течение непродолжительного времени до начала болезни, когда жил со мной в Уэндейл-холле.
Голос графа звучал глухо, лицо как-то вдруг сразу потускнело и осунулось. Это заставило Луси — неожиданно для нее самой — протянуть руку и участливо коснуться рукава Маккинли. Медленно опустив голову, он несколько мгновений глядел на ее тонкие длинные пальцы, после чего посмотрел ей прямо в глаза.
— Будем надеяться, что мой приезд принесет Кении удачу, — тихо заметила она, после чего легонько сжала руку Патрика Маккинли и отпустила ее.
Он продолжал смотреть на Луси. Ей показалось, что прошла вечность до того момента, когда Маккинли вновь заговорил, хотя на самом деле миновало, наверное, всего секунды три.
Но и за это короткое время на лице графа сменилось множество эмоций. Большинство из них осталось для Луси загадкой, но одно она поняла твердо — этот человек испытывает глубокую подавленность и безмерно озабочен здоровьем своего племянника.
— Как мне хотелось бы разделить ваш оптимизм, — наконец произнес Маккинли. — Но что-то подсказывает мне, что все может обернуться иначе. Врачи делают очень осторожные прогнозы насчет дальнейшего развития заболевания Кении.
Луси не совсем поняла, что он имеет в виду. Неужели доктора намекают на то, что у мальчика совсем нет надежды на выздоровление? Выходит, как изначально и предполагал Фред, она напрасно летела за тридевять земель, не считаясь с обстоятельствами личной жизни?
Вдобавок ко всему Луси задумалась еще кое о чем. Ей пришло в голову, что на семью Маккинли свалились и другие несчастья. Обуревавшие его мысли явно касались не только здоровья племянника. Вероятно, граф Уэндейлский несет на своих плечах слишком тяжелую ношу.
Правда, плечи у него довольно широкие, мелькнуло в голове у Луси. Она обратила на это внимание, когда Маккинли снова нагнулся за чемоданом. Интересно, как его плечи выглядят без рубашки, размышляла Луси, идя рядом с Патриком. Они в самом деле такие широкие, как кажутся, или в его пиджак вставлены внушительные подплечники?
Поймав себя на этой мысли, Луси нахмурилась. Уже второй раз за короткий промежуток времени она задумывается о физической привлекательности Патрика Маккинли, что с ее стороны совершенно неуместно. Да и не в ее духе уделять подобным вещам столько внимания. Во всяком случае до настоящего момента дела обстояли именно таким образом. И кроме Фреда помыслы Луси не занимал ни один посторонний мужчина.
Правда, в последнее время она и не общалась ни с кем, кроме своего жениха. После смерти матери Луси пришлось отложить последнюю из начатых картин, потому что ей было не до живописи. Она целыми днями находилась в офисе, решая вместе с Фредом административные вопросы и поневоле вникая в дело управления обширной сетью прачечных. Последние месяцы жизнь Луси ограничивалась тесным общением с будущим супругом, а ее мысли витали в основном вокруг тех упоительных действий, которые совершал Фред, добиваясь того, чтобы она сполна испытала удовольствие.
Тут Луси еще больше нахмурилась и прикусила губу от досады, потому что в ее сознании вновь возникли соблазнительные картины, почему-то включавшие участие графа Уэндейлского. Неужели недавно пробудившаяся сексуальность отныне заставит ее обращать заинтересованный взор на каждого привлекательного мужчину, повстречавшегося на ее пути? Недоставало еще, чтобы мужское тело стало для нее наваждением!
Неожиданная перспектива смутила Луси. Ей никогда не нравились разговоры некоторых женщин, затрагивавшие отношения с противоположным полом. Многие из ее приятельниц ни о чем другом не говорили, кроме как о мужчинах и о сексе, будто в их жизни не происходило ничего иного. Кроме того, Луси возмущало то, с каким откровенным интересом они смотрели на те части одежды, которые скрывали определенные особенности мужской анатомии.
Луси взглянула на Патрика и перевела взгляд вниз, туда, где явственно проступала очерченная брюками выпуклость.
Что же это ты? немедленно прозвучал в ее голове насмешливый голос. Прежде осуждала других, а сейчас сама делаешь то же самое. И, похоже, тебе нравится то, что ты видишь!
Луси прерывисто вздохнула. А что в этом плохого? — подумала она. Я ведь просто смотрю, только и всего.
Нет, все далеко не так просто, как ты пытаешься представить, возразил противный голосок. Тебе хочется не только смотреть, но и потрогать. Ты сгораешь от желания узнать, каков граф Уэндейлский в постели. Ты бы с радостью забралась с ним под одеяло, если бы...
— Довольно! — забывшись, произнесла Луси вслух.
— Прошу прощения? — повернулся к ней тот, кто в эту минуту занимал ее мысли.
От неожиданности Луси споткнулась и едва удержалась на ногах.
— Нет, ничего. Это я просто так... Разговариваю сама с собой, — смущенно пробормотала она.
Знал бы Маккинли, какие мысли роятся в ее голове!
— И часто это с вами бывает? — поинтересовался он, и его красивые губы снова тронула едва заметная улыбка.
Завидев ее, Луси пожалела, что он не остался равнодушным к ее заявлению, потому что сердце у нее забилось как сумасшедшее.
— Частенько, — призналась она, усилием воли заставив себя вернуться к теме разговора. — Можно сказать, постоянно. Я была единственным ребенком в семье, а такие дети нередко разговаривают сами с собой или даже с какой-нибудь вещью. К примеру, я беседовала со шваброй.
— Со шваброй? — переспросил Патрик и неожиданно весело рассмеялся.
Луси скрипнула зубами, с трудом отведя взгляд от его лица, совершенно преобразившегося в это мгновение и ставшего неимоверно притягательным.
— Но почему именно со шваброй? — не унимался Маккинли. — Почему не с куклой или с плюшевым мишкой?
