Стелла Бэгуэлл - Прежде, чем вернется прошлое
— Я не допущу, чтобы «Алмазное» пришло в упадок. Обещаю тебе, — твердо заявила она.
Он повернулся и уставился на нее.
— Ты не допустишь? Да оно уже в упадке!
— Не совсем, — покраснела она, — у меня осталось сто пятьдесят голов скота и десять лошадей.
Его глаза моментально сузились.
— А та лошадь, на которой…
— Отец уже продал ее, — быстро сказала она.
— Хорошо. Я не люблю убивать, мне пришлось бы…
Эмили осуждающе покачала головой.
— Как будто это вернуло бы Кеннета! Око за око, зуб за зуб? Лошадь за человека? Это твоя психология?
— Что-то в этом роде.
— Не могу себе этого представить. Ты всегда любил их. А они тебя. Подозреваю, именно поэтому они превратили тебя в богатого и знаменитого человека.
Купер подошел к Эмили, и в миг, когда его лицо озарила улыбка, она забыла о том, что он вообще уезжал.
— А кто говорит, что я богат и знаменит?
— Все в нашем округе, я полагаю.
— Тогда все ошибаются. Я просто хороший наездник, один из многих.
— Я приготовлю кофе. Уже время ланча, а потом мне надо покормить скот.
— Кто обычно это делает?
— Отец, но сегодня я просила его не приезжать. Я хочу делать все сама, мне пора выходить из депрессии.
Эмили выглядела такой слабой, что Купер усомнился в ее способности управлять фургоном, уже не говоря о том, чтобы достать из кузова тюк с сеном. Но, может быть, ее внешний облик обманчив?
Он последовал за ней в кухню. Здесь, в северном крыле дома, было немного холоднее. Потерев руки, Купер направился к обогревателю на стене и был разочарован, почувствовав, что тот не работает.
— Почему ты не включаешь обогреватель? Здесь холодно, — пробормотал Купер.
Наполняя голубой гранитный фильтр холодной водой, Эмили взглянула на Купера через плечо.
— Тепло — это газ, а цены на топливо сейчас запредельные. Если ты замерз, то оденься потеплее.
Эмили всегда была практичной женщиной, но это уже чересчур!
— Неужели ты считаешь, я не могу купить баллон газа?
Он подошел к шкафу и выдвинул ящик, в котором, как он помнил, хранилась всякая всячина. К счастью, его содержимое не изменилось, и Купер нашел коробок спичек. Он зажег огонь и повернул регулятор в максимальную позицию.
Эмили наблюдала за ним молча, приложив руку к губам.
— Одежда, в которой мне удобно, уже на мне, — объяснил Купер.
— Может, тебе и принадлежит половина ранчо, но по счетам плачу я. И я не собираюсь покупать лишний газ только для того, чтобы ты мог одеваться, словно отдыхаешь на Багамах.
Купер перевел многозначительный взгляд на свою фланелевую рубашку.
— Что-то я не много встречал таких на пляже.
Эмили насыпала кофе в кофейник, хлопнула крышкой и поставила его на плиту.
— Я же сказал, что могу купить газ. Это не проблема!
— Я не позволю тебе платить за что-либо! Только через мой труп, — прошипела она, все еще стоя спиной к нему.
Яд в ее голосе поразил его. Он подозревал, что Эмили затаила злобу на него, но не думал, что все настолько серьезно.
— Наверное, ты предпочитаешь закоченеть вместе со своей гордостью? — с сарказмом поинтересовался он. — Лучше сидеть в холодном доме со щелями в палец толщиной в ожидании бронхита или воспаления легких, чем взять у меня несколько долларов?
«Несколькими долларами не заполнишь баллон с газом», — хотела закричать Эмили. Он стоит несколько сотен, и Купер знает это. Хотя эта сумма для него ничего не значит.
Она посмотрела ему в глаза.
— Купер, в тот момент, когда ты начнешь оплачивать часть счетов, ты вообразишь, что имеешь право указывать мне. А я этого не хочу.
Купер взмахнул руками.
— Иначе говоря, я ничего не могу для тебя сделать?
— Ладно, покупай этот чертов газ, только не приказывай мне!
Почувствовав, что она собирается уйти, Купер схватил Эмили за руку и привлек к себе. Ее грудь вздымалась от волнения, она подняла на него взгляд и постаралась вырваться, но он не ослабил хватку.
— Ты стала твердой, как сталь, Эмили. Почему? Твоя жизнь здесь была настолько ужасна?
По сравнению с тисками, в которые он заключил ее руку, его голос был мягок. Она непременно должна сохранить спокойствие. Она не позволит себе дать слабину и признать, что ее брак с Кеннетом оказался ошибкой.
— Я не тверда, я просто реалистична.
Его взгляд медленно блуждал по ее лицу, и он гадал, куда же делась та красивая мягкая женщина, которая смотрела на мир сквозь розовые очки. И в этот самый момент Купер понял, что отдал бы что угодно, лишь бы увидеть снова ту женщину.
— Никогда не думал, что приеду и обнаружу тебя в таком состоянии, — пробормотал он.
— А я вообще не думала, что ты сюда приедешь, — парировала она.
— Эмили, я…
Прежде чем он успел добавить хоть слово, Эмили вырвалась из его рук и выскочила из кухни.
Купер все еще смотрел ей вслед, когда убегающий прямо на конфорку кофе привлек его внимание. Он выключил огонь и достал из буфета кружку. Очевидно, Эмили больше не в настроении пить кофе, так же, как и он сам. Но хочет она того или нет, она должна смириться с его присутствием, мрачно подумал Купер. Потому что уж теперь-то точно ничто не заставит его уехать.
Он еще допивал свой кофе, когда Эмили вернулась в кухню. Если не считать двух ярких пятен на ее щеках, она была бледна как полотно. Через руку была переброшена пара старых пальто, на ногах — высокие резиновые сапоги.
Бросив одно из пальто ему, она сказала:
— Ты хотел помочь? Надевай и идем.
Проигнорировав ее приказ, он остался сидеть, обхватив обеими руками кружку кофе.
— Сейчас время ланча.
— Мы сможем поесть, когда вернемся, — отрезала она.
Если бы она была мужчиной, Купер швырнул бы это пальто ей в лицо. Он встал и усадил ее за стол.
— Мы перекусим. Сейчас!
— Я не голодна, — отозвалась она.
— Такое впечатление, что ты никогда не бываешь голодна, но ты все равно будешь есть.
С негодованием она наблюдала, как он шарил в холодильнике. На столе появились тарелка с жареным цыпленком, миска с картофельным салатом, банка с жареными бобами и блюдце нарезанных помидоров.
Порывшись в шкафу, он обнаружил две тарелки, вилки, соль, перец и рулон бумажных полотенец. Затем наполнил ее кружку кофе и налил себе.
— Ешь, — скомандовал он, усаживаясь слева от нее.
— Я же просила не приказывать мне!
— Я не оплатил пока ни одного счета, так что сделка недействительна.
Сделка никогда не будет действительна! Но она все-таки наполнила свою тарелку и стала есть. Даже если у нее нет аппетита, она должна есть ради ребенка. Ребенок был для Эмили как луч света, единственный смысл жизни.
