Мадлен Кэр - Секретарша миллиардера
После душа Эми растерла по коже прохладный лосьон, стараясь убедить себя в том, что произошедшее с ней за последние часы не плод ее буйной фантазии. Завернувшись в одно полотенце, а другим обернув волосы, она вышла из ванны и встала как вкопанная, увидев на постели Антона. Он сидел и листал бумаги, врученные ей на заводе.
— Мистер Зелл!
— Антон, — поправил он, не поднимая глаз. — Никто не зовет меня мистером Зеллом. А ваше полное имя Амелия?
— Эми. — В настоящий момент ее заботило, насколько сильно выглядывают из-под полотенца ее обнаженные конечности. — Я еще не одета.
Он обжег ее быстрым голубым взглядом.
— Я уже успел принять душ, переодеться и прочитать двадцать страниц, пока вы плескались в ванной.
— Вы мужчина, — колко заметила она.
— Голодный мужчина. — Он бесстыдно изучал ее ноги. — Я заказал столик в ресторане.
— Мне нужно одеться!
Антон поднялся. Намеренно или случайно, он прошел рядом, почти касаясь ее.
— Вы пахнете как дикая орхидея. Аромат пряности и дождя. Не задерживайтесь здесь на всю ночь, Амелия Уортингтон, я жду вас в вестибюле.
Ресторан оказался просторным залом с высоким куполообразным потолком, с витиеватыми колоннами. На столах горели свечи, их дрожащий свет падал на скульптуры и маски с острова Борнео, развешанные на стенах, мистическим образом оживляя их.
— Эти усохшие головы не настоящие? — спросила она Антона, когда им подали меню.
Он фыркнул.
— Очередной прокол, мисс Уортингтон. Высушенные головы — атрибуты Южной Америки, как и пираньи. Конечно, в виде трофеев принято отрубать головы, но здесь их не сушат. Из засушенных голов удаляют мозги и…
Девушка поспешно прервала его:
— Все, что я хочу знать, они человеческие?
— Не знаю. Некоторые из них кажутся знакомыми. Вон та очень напоминает моего бывшего помощника, исчезнувшего пару лет назад.
— Вам нравится изводить меня, не так ли?
— Да, — честно признался Антон. — Уж полвека в Борнео нет охотников за головами, поэтому ваш драгоценный череп в полной безопасности. Могу порекомендовать рыбу с соусом карри. Макрель свежая и очень вкусная.
— Полагаюсь на вас, — уступила девушка. Она была слишком озадачена названиями блюд в меню, чтобы выбирать их по собственному вкусу. — Мне очень нравится отель.
— Прекрасно. Я останавливался в «Хилтоне», в верхней части города есть и другие замечательные отели, но это место мое любимое.
— Надеюсь, вам не придется краснеть за меня. Впрочем, эта одежда предназначена для собеседования, а не для выхода в свет.
Он посмотрел на нее своими дымчатыми глазами. Она носила элегантный серый костюм для деловых встреч. Оттенок женственности ему придавала нитка жемчуга, поблескивающая на бледной коже.
— Кто купил вам этот жемчуг?
— Он принадлежал моей маме, — объяснила она, явно польщенная его вниманием. — Разве он не чудесный?
— На вас он смотрится великолепно. Жемчуг на английской розе. Итак, — сказал Антон, с интересом рассматривая девушку, — кому принадлежала идея назвать вас Амелией?
— А что вам не нравится в моем имени?
— Викторианский душок. Амелия Уортингтон — подходящее имя для добродетельной сиротки из романов Диккенса.
— Ну, я сирота, — легко заметила девушка, — хотя насчет добродетели не знаю.
— Простите, забыл, — выражение его лица изменилось. — Я не хотел вас обидеть.
— Никаких обид. Старое наследное имя. Так звали мою прабабушку.
— О, на самом деле?
— Правда. — Она отпила коктейль. Какой же Антон красивый мужчина, смотреть на него — одно удовольствие. Однако находиться в непосредственной близости от идеального мужчины, согласно рейтингу журнала «Вог», в сотни раз труднее, чем она ожидала. — Во всяком случае, вы ведь тоже сирота, не правда ли?
— Ага. Все еще демонстрируете мне прекрасное знание домашнего задания?
— Я лишь повторяю, что прочитала.
— Вы действительно сказали Лавинии, что я загонял Марси чуть ли не до смерти?
— Лавинии?
— Лавинии Гайд-Уайт. Леди Кэррон.
— А, женщине, которая настойчиво требовала вас к телефону? Та, которую вы утром представили, как «маленькое, но неизбежное бедствие»?
— Я так сказал? — Его чувственный рот насмешливо искривился.
— Именно, мистер Зелл. И если вы находите викторианские имена забавными, то как насчет Лавинии Гайд-Уайт?
— Подобно вашему, это древнее фамильное имя.
— Вы зовете ее Лави? — сладкоречиво поинтересовалась девушка. — Или, возможно, просто Лав?
— Всегда Лавинией.
— Я удивлена, как вы умеете сохранять невозмутимое лицо на собрании акционеров.
— Я неизменно сохраняю невозмутимое лицо перед богатыми и красивыми женщинами.
— Тогда почему вы постоянно смеетесь надо мной? — резко спросила она. — Потому что я простая бедная сирота?
— Вы не простая, мисс Уортингтон, — ответил он, и от выражения его глаз ее сердце перевернулось. — У вас лицо… — Он запнулся.
— Пожалуйста, только не говорите, что ангела. Это было бы слишком тривиально.
— Ну, когда вы выходили из ванной в узеньком полотенце, вы выглядели как юный ангел, играющий с чертом.
Алкоголь ударил ей в голову, и она не удержалась от смеха.
— Но серой вы не пахнете.
— У вас прелестный смех, — заметил Антон. — Природный или школа актерского мастерства?
— Не будьте циничным, — отпарировала она.
Подали еду. Как он и обещал, рыба была великолепной и благоухала кокосом, имбирем и другими специями, которые Эми раньше не доводилось пробовать.
— Я не сирота в том смысле, что и вы, — без преамбулы начал он. — Я никогда не знал своих родителей, поэтому никогда не терял их. То, через что вам довелось пройти, гораздо болезненней.
— Расти в чужих домах нелегко, — подтвердила Эми.
Он пожал широкими плечами.
— Большинство из них были хорошими, но некоторые просто ужасны. Я рос в разных условиях, и это сделало меня таким, каков я есть. Однако когда ты юн и наивен, жизнь в доме чужих людей, у которых имеются свои дети, учит многим вещам.
— Точно, — горько вздохнула она.
— Думаю, у нас имеется кое-что общее.
— Антон, — Эми впервые назвала его по имени, — мне нужно кое-что узнать. Вы действительно даете мне эту должность? Или вы взяли меня только потому, что я оказалась под рукой, а через некоторое время выгоните меня так же быстро, как приняли?
— Позвольте, в любой работе есть испытательный срок. Если вы его выдержите, останетесь, если нет, то, возможно, сами будете рады покинуть нас.
