Сьюзен Мейер - Пойманный свет
Ого. Мама говорила, что Макс все поменял, но он не ожидал, что брат перестроит даже здание.
Хорошенькая брюнетка на ресепшн поприветствовала его улыбкой:
— Чем могу помочь?
— У меня назначена встреча с мистером Монтгомери.
Она посмотрела на экран компьютера:
— Ваше имя?
— Чанс. — Он помедлил. — Монтгомери.
Девушка посмотрела на него, выгнув бровь. Он нахмурился:
— Если с моим братом так сложно встретиться, даже когда назначено, я просто пойду.
Девушка остановила его жестом:
— Нет, никаких проблем! Извините. Секундочку, я сообщу, что вы пришли. — Она нажала пару кнопок на телефоне и отвернулась.
Чанс услышал, как она называет его имя, а потом описывает внешность.
И тишина.
Его охватило раздражение. Вот что он терпеть не мог в роду Монтгомери. Притворство. Макс проверял посетителей, как будто он король английский.
Девушка повернулась к нему:
— Извините за ожидание, мистер Монтгомери. Вы можете подняться.
— Ну спасибо.
Явно понимая, как он оскорблен, девушка поморщилась:
— Третий лифт в конце холла. — Она указала налево. — Там будет охранник, который наберет код.
По пути к последнему лифту Чанс боролся с искушением уйти. Он говорил Максу, что не хотел играть в этот пафос, но брат все равно сразу же устроил ему проверку.
— Доброе утро, мистер Монтгомери. — Охранник у лифта набрал несколько цифр и открыл двери; жестом он пригласил Чанса внутрь и отступил, давая дверям закрыться.
Подъем на четвертый этаж занял считаные секунды. Двери лифта открылись. Здесь снова были деревья в горшках, обрамлявшие низкие сверхсовременные зеленые диван и кресла. Часть пола из светлого дерева была скрыта под ковром с зеленым рисунком.
Макс поднял глаза от письменного стола перед панорамным окном и немедленно встал навстречу.
Когда они были детьми, все отмечали, как это мило, что у них обоих темные волосы и синие глаза, хотя Чанс — приемный сын. Теперь все знали почему.
— Чанс, извини за задержку внизу. Я говорил им, что ты придешь. И велел дать тебе код от лифта.
Чанс уселся на диван, не дожидаясь приглашения.
— Они не дали.
— И ты злишься.
— Нет, это только подтвердило то, почему я не хочу здесь работать. Отец бы гордился.
— Отец не имеет отношения ни к чему из происходящего здесь. Я изменил принципы ведения дел с подрядчиками и розничными торговцами. Мы не заключаем тайных сделок с профсоюзами. И я не стану закрывать тебе доступ к делам компании, которая принадлежит тебе так же, как и мне.
— Мама говорила, что ты изменился.
Макс сел в кресло напротив:
— Так бывает, когда теряешь жену, признаешь, что ты алкоголик, и начинаешь ходить на встречи анонимных алкоголиков.
Чанс выпрямился. Упоминание алкоголизма его поразило, но новость об уходе Кейт настолько его шокировала, что он забыл о раздражении.
— Вы с Кейт расстались?
— Восемь лет назад. Она скрыла от меня, что у нас есть дочь Триша. Просто ушла и не сказала о беременности.
— Вот черт.
— Понадобилось время, но мы в конце концов помирились.
— А алкоголизм? Это из-за того, что она тебя бросила?
Макс покачал головой:
— Я стал алкоголиком после того, как ушел ты, Чанс.
Он замер:
— Я?
— Я любил тебя, парень. Ты мой брат. Мне было жаль, что вышло так, как вышло, и я принял на себя всю ответственность и вину. И начал пить. Но после ухода Кейт я понял, что алкоголь не помогает, а когда протрезвел, то осознал, какой отец мерзавец. Я изучил каждый отдел фирмы, прочитал каждый договор, поговорил с каждым подрядчиком и продавцом. И в конце концов сместил его.
Чанс раскрыл рот:
— Ты выжал отсюда отца?
— Он ушел в отставку — на самом деле даже с радостью. В последние два года они с мамой путешествовали. — Макс пожал плечами. — Я не вру, когда говорю, что все изменилось. Компания совсем другая. Я другой. Ты можешь мне верить. — Он поднялся с места. — Да что я буду тебе рассказывать, давай лучше проведу тур, и ты сам увидишь, как все изменилось — увидишь, что я управляю компанией не так, как отец. — Он указал на богато отделанные двойные двери.
Чанс тоже поднялся, но медленно, без энтузиазма. Сейчас он мог испытывать к брату странное сочувствие, но это не значило, что он хотел на него работать.
— Не знаю, Макс.
— Да ладно. Просто посмотри.
Чанс покачал головой:
— Не хочу. Я не хочу приближаться к тебе и компании.
— Ненавидишь меня?
— Не больше, чем ты меня.
Макс нахмурился:
— С чего мне тебя ненавидеть?
— Потому что ты вырос любимым сыном. «Настоящий» Монтгомери, а я приемный. А потом мы все вдруг решили, что я такой же Монтгомери, как и ты. Обидно, наверное.
— Не очень. — Макс вздохнул. — Слушай, не думаю, что мы друг друга ненавидим. У нас просто случилась мерзкая семейная ссора. Не хочу, чтобы она помешала нам быть семьей. Мама этого хочет.
Чанса охватило тепло при упоминании Гвен, женщины, которая любила его, несмотря на то что он был живым доказательством измены ее мужа. И это напомнило Чансу, что он все еще ей должен.
Макс развернул его к дверям офиса:
— Я не буду силком тащить тебя к себе работать. Мы станем семьей, которую хочет мама, и без этого. Да ты можешь поехать обратно в Теннесси, но если тебе здесь понравится, то зачем отказываться?
Чанс засмеялся:
— У меня есть своя компания.
— Кто ею занимается, пока ты в отъезде?
— У меня есть управляющий.
— И он наверняка будет с удовольствием управлять и дальше. — Макс хлопнул его по спине. — Подожди, пока не увидишь, что мы тут делаем, братишка. Ты захочешь к нам присоединиться.
Глава 3
Днем Чанс вбежал в коттедж, как будто опаздывал на собственную свадьбу. Тори не знала, хороший это признак или плохой. Утром она не поговорила с ним про выходные, потому что он очень нервничал.
Но откладывать больше нельзя: она должна была навещать Джейсона хотя бы пару раз в неделю.
Подняв пухлого Сэма, она воскликнула:
— Ого! Где пожар?
— Извините, что оставил вас с ними надолго! Не ожидал, что брат задержит меня на все утро. — Чанс покачал головой, словно сам не понимал, что произошло. — Я не собирался разговаривать с ним дольше двадцати минут, а тем более обедать. Извините, пожалуйста.
Тори показала сначала на себя, а потом на него:
— Я няня. Вы босс. Вы все решаете. Моя работа — оставаться с детьми, пока вы занимаетесь своими делами. — Она поцеловала Сэма в макушку. — К тому же они такие милые. Сидеть с ними — не труд, а удовольствие.
