Изменял, изменяю и буду изменять (СИ) - Карма Элис

«Бред, бред... Да что за бред?! — пульсирует в голове. — Как у него вообще хватило фантазии на такое? Ведь это совсем уже подло!»

Вызываю такси и еду к Олегу на работу. В холле охрана снова не желает меня пропускать.

— Да вы вообще представляете себе, кто я?! — вдруг начинаю кричать я в голос. Просто нервы сдают.

Охранники опасливо переглядываются. Один что-то шепчет другому, а после пропускает меня. Прижимаю Алёнку к груди и прохожу к лифту. Думаю о том, как было бы круто действительно оказаться человеком, решающим что-то в этой компании. Хотя бы на том же уровне, что и Олег. Мы ведь начинали с ним вместе. Но я выбрала семью, а он стал заместителем генерального. Думается мне, если бы я всё ещё находилась с ним на одном уровне, он бы не посмел так со мной обращаться.

Я сталкиваюсь с мужем в коридоре на его этаже. Он опасливо оглядывается, а после тащит меня в свой аквариум.

— Филиппов, за что ты так со мной? — спрашиваю я, глядя ему в глаза. — Ладно, возможно, я и вправду сделала что-то не так. Но с дочкой-то ты так за что?

Олег глядит на меня невозмутимо.

— Просто я устал от вас, — произносит буднично и без эмоций. Грудь сдавливает. Предательские слёзы выступают на глазах.

— Ты не сможешь доказать, что Алёнка тебе не дочь! Потому что это неправда, — пытаюсь настаивать я. Он только усмехается в ответ.

— Для человека с деньгами нет ничего невозможного, — отвечает небрежно. — Если ты всё уяснила, то пошла вон. Не уйдёшь, я попрошу охрану тебя выкинуть.

Медленно поднимаюсь с кресла. Реальность перед глазами, будто зеркало, треснувшее на множество кусков. Я любила Олега, жила с ним, планировала быт и совместное будущее. В какой момент он стал вот таким? Не понимаю.

Еле передвигая ногами, я выхожу на улицу. Яркое весеннее солнце слепит. Я, щурясь, растерянно озираюсь по сторонам. Телефон в кармане начинает вибрировать. Проверяю — номер незнакомый. Принимаю вызов и осторожно подношу телефон к уху.

— Алло?

— Здравствуй, Света, — произносит ничуть не изменившийся за годы голос. — Это папа...

Глава 7

В растерянности я сижу на краю скамейки и смотрю на проезжающие мимо авто. Сердце тревожно бьётся в груди. Папа сказал, что вчера освободился, и предложил встретиться. Оцепеневшими руками я держу Алёнку. Жалею, что впопыхах не взяла с собой переноску или коляску. Дочка, уже слегка подуставшая от беготни и явно напряжённой обстановки вокруг, начинает гнусить.

— Тише-тише, дочь, — я похлопываю её успокаивающе по комбезу. — Сейчас дедушка за нами приедет и отвезёт домой. Всё будет хорошо.

Последние три слова я повторяю как мантру, и скорее для себя. Хочется поверить в них, но мой собственный прогноз на будущее неутешителен. Даже если Олег не сможет доказать, что Алёнка ему чужая, хорошим отцом он для неё не станет. Он отказался не только от меня, но и от неё.

Впереди на парковке притормаживает чёрный мерседес. Смотрю на него, и в груди ёкает. Что-то из детства отзывается. Я поднимаюсь на ноги и приглядываюсь. Из авто выходят двое. В первом, помоложе, я узнаю Виктора. А рядом с ним... папа. Постаревший и полностью седой. Слёзы наворачиваются на глазах. Я думала, что никогда не смогу его простить. Но теперь смотрю, как он сдержанно улыбается мне, и на душе светлеет.

— Света! — он взмахивает мне рукой осторожно, словно сомневается, что это действительно я. Почти бегу к нему навстречу.

— Пап...

Виктор, будто профессиональный игрок в регби, забирает у меня дочку. Я в слезах висну у отца на шее как в детском саду. Он похлопывает у меня по спине.

— Какая ты стала красивая и взрослая, — произносит грустно.

Поднимаю глаза на него. Несколько минут мы смотрим друг на друга неловко. Понимаю, что он, как и я, не знает, что сказать. Спасает нас Алёнка. На руках у чужого дядьки ей становится совсем неспокойно. Она начинает выть уже в голос. Я спохватываюсь и забираю её. Папа глядит на нас одновременно с умилением и беспокойством.

— Спать уже хочет, видимо, — неловко оправдываюсь я.

— Тогда идём в машину. Мы вас отвезём, — с готовностью предлагает папа.

В авто тепло, чисто и пахнет дорогим мужским парфюмом. Виктор садится вперёд, рядом с водителем. Мы с папой занимаем заднее сиденье, словно какие-то важные господа. Только сейчас я замечаю, что папа, вообще-то, одет слишком хорошо для человека, только вернувшегося из мест заключения. Припоминаю слова мамы про небольшие сбережения, что не попали под конфискацию. Что ж, наверное, это хорошо, что тех сбережений хватило на адвоката и приличный костюм. Хотя для меня загадка, почему Виктор продолжает помогать папе, хотя тот уже больше не в тюрьме.

Гул мотора и приглушённый свет действуют на Алёнку успокаивающе. Она ещё подаёт голос, но сонно и монотонно. Покачиваю её, раздумывая, что делать дальше. Не хочу ехать домой. Теперь, после последнего разговора с Олегом, это место окончательно стало чужим для меня. Слезинки скатываются по щекам.

— Всё хорошо, Свет? — спрашивает папа, поглядывая на меня осторожно.

— Честно говоря, не очень, — отвечаю я, отворачиваясь к окну. — Прости, пап. Я очень рада тебя видеть. Но у меня с Олегом серьёзные проблемы.

Я кусаю губы, пытаясь сдержать слёзы. Меньше всего мне хотелось бы жаловаться отцу в первую же нашу встречу спустя столько лет. Но всё само собой выходит. Отец, хмурясь, начинает расспрашивать.

— Развод — это ещё полбеды. Он намерен в суде доказать, что Алёна не его дочь, — я прикрываю глаза и вздыхаю. — Но ведь это неправда, пап! Олег — единственный мужчина, что был у меня в жизни.

Щёки горят от обиды и неловкости. Отец качает головой.

— Его бы я тоже мужиком не назвал, — произносит сурово. — Н-да, видимо, ошибся я в нём. Не стоило мне помогать ему.

Я замираю. Слёзы высыхают. Меня на время даже трясти перестаёт. Смотрю на папу вопросительно.

— Что ты имеешь в виду под «помогать»?

— Ну, я мало что мог сделать для тебя из тюрьмы. Но всё-таки у меня осталось некоторое влияние в совете акционеров компании. Вот я и помог этому засранцу немного продвинуться по карьерной лестнице. Но, очевидно, зря.

Не могу поверить своим ушам. Значит, эта самая супер удача, о которой так часто говорил Олег, — это влияние моего папы?! Истерический хохот подступает к горлу. Я издаю нервный смешок, а после начинаю уже в голос смеяться на удивление папе, Виктору и даже водителю. Господи, а этот идиот всем рассказывал, какой он исключительный! Так возгордился собой, что даже жену с ребёнком захотел вычеркнуть из жизни. Мой смех полон горечи и обиды. Странное чувство разливается по телу. Интересно, а что будет с Олегом, когда он узнает правду?

— Вот что, дочка, — отец дожидается, когда я успокоюсь. — Я найду тебе самого лучшего адвоката, и мы обдерём его как липку.

Я некоторое время молчу, раздумывая. Для меня всё ещё огромный шок, что папа сохранил подобные связи. Однако теперь я стала чуть лучше представлять себе его нынешний статус. Вероятно, масштабы сбережений, о которых говорила мама, гораздо значительнее, чем я думала.

— У меня есть идея получше, — отвечаю я, сглатывая сухой ком в горле. — Я позволю Олегу сделать то, что он хочет. Он намерен разорвать с нами все связи, что ж, пускай. Мне всё равно, купит он суд или подделает экспертизу. Я теперь сама хочу, чтобы этот человек перестал значиться отцом Алёны. Пусть выиграет суд, а после ты сбросишь его с вершины горы так же, как помог туда забраться.

Папа некоторое время глядит на меня, а потом усмехается.

— Я постараюсь сделать его полёт вниз как можно более болезненным и унизительным.

Глава 8

Олег

— За что ты так с нами, Филиппов? — в зале суда Света смотрит на меня исподлобья. Уже не истерит, не умоляет. Кажется, смирилась с происходящим.

Я сам точно не могу сказать, почему мне так принципиально важно не иметь ничего общего с ней. Просто она не соответствует моему нынешнему статусу. За последние несколько лет я много добился. Она же осталась на своём примитивном уровне. Наверное, посчитала, что родить мне ребёнка достаточно. Но на такое любая женщина способна. К тому же я окончательно понял, что прямо сейчас дети не входят в мои интересы. Ходят слухи, что совет акционеров компании намерен отправить нашего генерального директора в отставку. А это значит, что у меня вот-вот появится шанс взлететь ещё выше. Я не хочу отвлекаться на пелёнки и детские горшки.