Виктория Паркер - Сможешь соблазнить?
Финн не понимал, почему она так против близости, – она ведь хотела его, о да, это было видно по ее глазам, – а глаза у нее были удивительные. Точно безмятежные озера в пасмурный день, какого-то спокойного, глубокого серого цвета со вкраплениями зеленовато-желтого, точно предупреждали: в этой женщине нет однозначности. И все это в обрамлении прекрасных длинных ресниц. Они интриговали его, манили своей нераскрытой глубиной и в то же время обещали покой и умиротворение.
От одного взгляда на ее волосы его бросало в дрожь, и желание будоражило кровь, точно наркотик. Эта непокорная грива роскошного рыжего цвета казалась буйным пламенем, словно свидетельствовала, что девушка всю жизнь бросает вызов всему, что ее окружает. Она – борец.
Финн окинул гибкое, стройное тело Серены долгим взглядом, стараясь не упустить ни малейшей детали. Тяжелые байкерские ботинки слишком часто становились причиной его внезапного возбуждения, обтягивающие джинсы и зеленая футболка со словами «Все прекрасно под капюшоном» на груди.
О да, эта девушка – лакомый кусочек.
Было забавно видеть, как она всеми силами старается быть не похожей на тех женщин, что ее окружают, точно ее тошнит от силиконовых красоток в откровенных нарядах с подправленными ботоксом губами. Серена явно делала вид, что не принадлежит к слабому полу. Но тем не менее смотреть на нее было опасно для мужчины, ведь она, даже не стремясь к совершенству, была слишком красива. К сожалению, для Финна ситуация усложнялась тем, что к этой девушке он не мог позволить себе даже прикоснуться.
Дело было не только в том, что она была дочерью его шефа. И даже не в том, что за ее внешней неприступностью скрывался огромный потенциал страсти. Однажды он дал слово ее брату – и намерен был его сдержать любой ценой. В памяти всплыл его диалог с Томом:
– Если я не выберусь отсюда живым, Финн, пообещай мне кое-что.
– Не говори так, парень, я вытащу нас обоих.
– Что бы ни произошло, не рассказывай Серене об этом месте. Ей и так нелегко придется, а она наверняка начнет искать правду. Ты не должен ее расстраивать. Пообещай…
Закрыв на миг глаза, он приказал себе не думать о ее притягательности. Некогда она была полновата, но сейчас сильно похудела и изменилась – гнев и печаль наложили на ее лицо печать отчаяния, но странным образом оно стало лишь прекраснее. Однако красота эта была безжизненной, точно горе вытянуло из нее все силы, оставив лишь пустую оболочку.
И в этом лишь его вина. Гибель Тома Скотта на его совести.
Задумавшись, Финн не услышал ее последних слов и слишком поздно понял, что девушка смотрит на него и ожидает ответа.
Решив сменить тему, он задал вопрос:
– Как Лондон?
– Там холодно.
– Работа?
– Прекрасно, спасибо, что спросил, – ответила она, невинно улыбаясь, так что Финн даже не понял, какая опасность ему угрожает. – Так почему ты не приехал на похороны Тома?
Желудок его сделал сальто.
– Был болен.
Нужно срочно поменять тему, подумал он и спросил:
– Как твоя работа над машиной?
– Прекрасно. Чем ты был болен?
– Это скучная история. Так пилот закончен?
– Может быть, и закончен. Так ты знал, что Том не умеет плавать?
Черт.
– Нет.
«Тогда не знал», – мысленно закончил Финн и произнес:
– А ты пока останешься здесь?
– Вполне вероятно.
Черт. Это уже угроза его шаткому подобию спокойствия.
– Мне кажется, тебе стоит отдохнуть, – предложил он. – Взять отпуск.
Девушка с подозрением посмотрела на него:
– Да неужели?
– Да, например, совершить круиз по Карибскому морю. Солнце, море и секс никому вреда не приносили. Расслабишься.
Серена приподняла тонкую бровь:
– Не предполагала даже, что ты так обо мне заботишься.
– Ты многого обо мне не знаешь.
– Забавно, я подумала о том же.
– Я лишь хотел сказать, что тебе не помешает отпуск.
– То есть я плохо выгляжу?
– Ну, я бы сказал, ты похудела.
Для большинства женщин это было бы самым лучшим комплиментом, но мисс Скотт никогда не походила на других. И точно, она вмиг ощетинилась.
– Решил отомстить мне, Финн? Я бы тебе этого не советовала. Ты покрыл себя таким слоем грязи, что я постоянно буду оказываться на вершине.
– На вершине? М-м-м… вот на это я бы с радостью посмотрел.
В первый раз в жизни Финн рисковал потерять голову, споря с Сереной.
– Я напоминаю, что не принадлежу к твоим фанаткам, так что сделай одолжение, заткнись. Если тебе хочется меня смутить, придется придумать что-то более стоящее, чем изображать интерес и бросать томные взгляды.
– Но так забавно смотреть, как ты выпускаешь колючки.
– Ветреные сердцееды никогда не вызывали у меня положительных эмоций.
– О, а вот в этом я не уверен.
В такие моменты, как сейчас, охваченная яростью, Серена была красива. Наверное, поэтому Финн так любил эти словесные поединки с ней. В этой дуэли между ними буквально летели искры.
Она прерывисто дышала, и грудь ее туго натягивала футболку. Финну безумно хотелось просунуть пальцы под ткань, чтобы ощутить мягкую плоть. Хотелось зажать сосок между губами и ощутить его на вкус.
От подобных мыслей он почувствовал, как жар подбирается к его ногам и поднимается все выше и выше… И тут она скрестила руки на груди, и он увидел ярко-красные пятна на ее тонком запястье.
– Что это? – наклонившись, чтобы получше разглядеть, спросил Финн. – Что такое?
– Подарочек от твоего телохранителя.
– Позволь взглянуть.
– Нет!
Она спрятала запястья, взглянув на него, точно на ненормального.
– Ну же, не будь девчонкой, тебе это не идет.
– Знаешь, за все время, что я здесь, впервые слышу дельные слова из твоих уст.
Стараясь мягко высвободить ее ладони, Финн задел костяшками пальцев мягкую грудь. О боже. Ему стало еще жарче.
О нет, только не это – надо же было случиться такому, что в первый раз за долгое время, почти год, его член встал – именно в присутствии этой женщины. Финн не знал, что делать, но тут заметил еще более темные синяки на запястьях Серены, и внезапная ярость охватила его вместе с воспоминаниями о других запястьях, искалеченных и окровавленных.
– Финн? – выдохнула она. – Что это с тобой?
Он заботливо и нежно провел пальцами по ее рукам.
– Я…
«Мне жаль, что он тебя обидел. Я заставлю его за это заплатить. Клянусь».
– Финн? – переспросила девушка.
Склонив голову, она нахмурилась и стала еще милее, чем была.
Серафина Скотт не была красавицей, ее нельзя было назвать нежной английской розой, нет. Это был скорее дикий цветок, привлекающий глаз своей буйной яркостью. Крепкий и выносливый, способный пережить бурю и подняться еще более прекрасным после. И цветок этот был явно послан ему в испытание.
