Ирина Мясникова - Огонь в ночи
Ночью ей приснилось, что она летает. Вышла из отеля в новом костюме и полетела. А потом стала ходить по облакам прямо в своих шпильках. Шагнет на облако, а оно так и пружинит под ногами. Внизу на площади перед отелем стояли люди, улыбались и махали ей руками. Самое интересное, что она сверху разглядела площадь в мельчайших подробностях. Особенно фонтан. Она даже видела завитушки, местами от старости покрытые зеленью.
Наутро, когда Панкратьева спустилась в буфет завтракать, она поняла, что вооружена до зубов и неотразима. Проживающие в отеле командированные и туристы мужского пола застывали при ее появлении как соляные столбы. Панкратьева вспомнила волшебника и задумалась, откуда же в ней самой берется эта большая энергия? Может, она ее отнимает у этих вот мужчин прямо сейчас? Хотя если бы это было так, то волшебник Арсений наверняка бы ей об этом сказал.
На заводе Анну Сергеевну Панкратьеву ждали. Старые знакомые, с которыми отношения были налажены еще при прежнем директоре, глядели на нее сочувственно.
«Опять жалеют! – подумала Панкратьева. – Прям как соседи мои».
Она обошла все службы, получила необходимые для закрытия выполненной работы визы. Языковых и каких-либо иных барьеров не было, общалась она с соотечественниками. Главный бухгалтер завода, которую все уважительно называли Тимофеевна, заверила Панкратьеву, что перечислит ей деньги сразу, как только поверх этих виз появится главная подпись самого! И тоже поглядела сочувственно.
Панкратьева вздохнула и направилась в приемную директора. Там ее уже ждала секретарь Лидочка. Надо сказать, что Панкратьева виртуозно умела налаживать отношения с секретарями и помощниками больших боссов. Причем, какими бы ни были отношения Панкратьевой с самими этими боссами, отношения с их секретарями всегда оставались самыми что ни на есть душевными. Увидев Панкратьеву, Лида закатила глаза.
– Аня, здравствуй, выглядишь потрясно! – затараторила она. – Слушай, наш назначил совещание на тринадцать ноль-ноль. Велел, чтоб ты была.
Панкратьева расцеловалась с Лидочкой.
– Здравствуй, дорогая! Ты тоже хороша, как супермодель прямо! – сообщила она, разглядывая Лиду.
Лида действительно была очень красивой девушкой, да еще практически в два раза моложе Панкратьевой. В свое время она выиграла титул «мисс Кишинев», после чего получила работу в солидной компании, да еще на зарубежном заводе. Необходимо добавить, что кроме выдающихся внешних данных Лида имела очень сообразительную голову, в совершенстве владела английским языком и к тому же недавно получила еще и высшее юридическое образование.
– Лид, ты мне скажи, кто еще-то будет совещаться или он меня рвать на части будет без зрителей? – спросила Панкратьева.
– Да не, не бойся, наши нормальные все будут. И Сергиенко, и Владимиров. Женщину в обиду не дадут. Ты ж знаешь, наши все вами довольны. Очень довольны.
«Ага, – с облегчением подумала Панкратьева, – главный инженер с начальником установки будут, это уже легче».
– Ты-то тут как? – спросила она Лидочку. – Кофе дашь?
– Ой! – Лидочка засуетилась у кофе-машины. – Лучше не спрашивай! Я по Сергею Павловичу знаешь как скучаю! Это ж такой человек был! Как мне повезло, что я с ним поработать успела, – зашипела она, оглядываясь по сторонам. – Боюсь, мне придется работу искать. А я в Кишинев возвращаться не хочу.
– Это понятно, – посочувствовала ей Панкратьева, – ты раньше времени-то не переживай, может, еще сработаешься. А кроме того, что-то я не знаю фактов, чтоб из вашей компании кто-то увольнялся. Уж если попала в этот кузовок, значит, счастливый лотерейный билет, считай, уже на всю жизнь вытащила. Все будет хорошо. Эх, мне бы к вам в компанию на работу просочиться!
– Ой, что ты! Вот бы здорово, я к тебе бы секретарем пошла.
– Не секретарем, Лида, а помощником руководителя! Главным!
Лида расхохоталась:
– Нет, лучше генеральным!
К тому моменту, когда Панкратьева выпила кофе, в приемной стали собираться приглашенные на совещание. Со многими Панкратьева сегодня уже виделась и успела расцеловаться. Атмосфера воцарилась веселая и непринужденная. Мужчины столпились вокруг Панкратьевой, и она рассказывала им очередной анекдот про их с Дубовым приключения в городе Париже. Опять вспомнился волшебник Арсений и поставленный им диагноз про клоуна.
В таком вот веселом настроении вся компания и ввалилась в директорский кабинет. Новый директор по фамилии Воронин, безусловно, был мужчиной импозантным. Никакая вам не сарделька. Легкая благородная седина в волосах, умные глаза, непонятный возраст. То ли под пятьдесят, то ли за пятьдесят. Дорогой костюм и крепкое рукопожатие. Панкратьева успокоилась.
Все расселись. Главный инженер Сергиенко доложил о проведенной реконструкции установки, о том, что она вышла на проектную мощность, что дало рост производительности завода в целом. Начальник установки похвалил работу предприятия Панкратьевой и выразил надежду на дальнейшее плодотворное сотрудничество. Панкратьева, в свою очередь, поблагодарила коллектив завода за оказанное доверие и также выразила надежду на дальнейшую совместную работу по реконструкции остальных установок завода. При этом она тихонько подложила на директорский стол пачечку документов, требующих окончательной подписи. И когда казалось, что все уже позади и черт не такой страшный, как его малевали, импозантный господин Воронин вдруг вскочил из-за стола и заорал. Причем заорал он так громко и неожиданно, что Панкратьева аж подпрыгнула на стуле, а остальные вжались в свои кресла.
– Вы что?! – дурным голосом орал мужчина, несмотря на всю свою благородную внешность. – Что себе позволяете?! Это вы халтуру работой называете? Где этот придурок, начальник ваш? Зачем он мне смазливую бабенку прислал, задом, что ли, вертеть! Я на дурака похож, да?! Без баб раньше работали и дальше как-нибудь обойдемся! Баба должна дома сидеть и детей воспитывать, а не лезть не в свое дело! Пошла вон отсюда, вертихвостка!
Надо сказать, что уже при словах про бабенку, вертящую задом, на глазах у Панкратьевой закипели слезы.
«Господи, господи, только бы не разреветься», – твердила она про себя, и от этого становилось еще хуже, слезы предательски скапливались в уголках глаз, собираясь бесстыдно поползти к носу. И в этот момент Панкратьева вдруг внезапно вспомнила про свое волшебное оружие. Сразу полегчало, слезы остановились. Панкратьева сконцентрировалась в области третьего глаза и к моменту окончания фразы про вертихвостку шарахнула большим золотистым шаром прямо по благородной седине вопящего противника. Шар получился действительно золотистым, как бы покрашенным золотой красочкой из детства Ани Панкратьевой. Тогда в маленьких пластиковых коробочках продавалось два вида этой волшебной чудесной краски – золотая и серебряная. Шар полетел довольно быстро, и в момент, когда он ударил в голову противника, Воронин странно дернулся и внезапно замолчал. Панкратьевой, как ни странно, уже совершенно расхотелось реветь, и во внезапно наступившей тишине она спокойным голосом произнесла:
