Мари Секстон - Клубника на десерт
– Дорогой, это кошмарная идея, – с дрожью в голосе проговорил он. – Правда. У нас ничего не получится.
– Не кошмарная, и ты это знаешь. Ты просто упрямишься.
– Солнце, ты устанешь от меня и…
– Хватит! – воскликнул я, и он к моему удивлению действительно замолчал. – Ты командовал с самого первого дня нашей встречи, и я всегда уступал тебе, но сейчас не позволю уничтожить то, что у нас есть, лишь потому, что тебе стало страшно. – Почувствовав, что он задрожал, я привлек его в свои объятья. – Я…
– Не говори этого!
– …люблю тебя. Я хочу, чтобы мы были вместе. Для меня невыносимо быть врозь. Невыносимо не иметь возможности к тебе прикоснуться, невыносимо терзаться вопросом, где ты, и, что мучает меня больше всего, не знать, когда наконец ты вернешься домой.
– Мне тоже не нравится быть врозь, – срывающимся шепотом проговорил он, – но дорогой, я не смогу постоянно жить в Финиксе.
– Я знаю.
– Что ты сделаешь, если мне придется уехать?
– Последую за тобой.
Он затих на мгновение, а когда снова заговорил, в его голосе появилась надежда.
– Куда угодно?
– Всюду.
У него перехватило дыхание. Он попробовал было высвободиться, но я стиснул его сильнее, и тогда он, снова замерев, отвернулся, отчаянно пытаясь не удариться передо мной в слезы.
– Отпусти меня, – прошептал он, но я только обнял его еще крепче.
– Хватит бороться, Коул. Хватит бороться со мной.
– Ненавижу, когда ты видишь меня таким, – прерывисто проговорил он.
Я приложился губами к родимому пятну у него на шее и ощутил, как его прошил трепет.
– Коул, тебе не нужно прятаться от меня или притворяться. Я видел все твои стороны. И ту, что ты предъявляешь миру, и ту, которая есть под ней. Я знаю, ты думаешь, что обязан скрывать ее, и от этого люблю тебя только сильнее.
Он ослаб в моих руках. Я чувствовал его дрожь. Я чувствовал, как рушатся между нами стены, когда он наконец отпустил себя и позволил своим слезам пролиться.
– Я совершенно невыносим, – сказал он шутливо, но только наполовину. – Я жутко требовательный, вспыльчивый и люблю, чтобы все было по-моему.
У меня вырвался смешок.
– Ты всерьез считаешь, будто я ничего этого до сих пор не знаю?
– Тогда как вообще ты можешь любить меня?
Прижимая его к себе, я все целовал его шею.
– Разве я могу тебя не любить? – Я так давно не притрагивался к нему. Мне хотелось всю ночь стоять, обнимая его, как сейчас. И одновременно хотелось утащить его в спальню, а там раздеть, разложить на кровати и любить его – тоже всю ночь. – Коул, – прошептал я, – я не могу без тебя жить.
– Такое клише, дорогой, нет?
– И пусть, зато это правда. Ты нужен мне.
– Зачем?
– Чтобы смеяться надо мной, когда я буду вести себя слишком серьезно. Чтобы напоминать мне о том, что в жизни есть вещи гораздо важнее амбиций.
– Уверен, ты в состоянии справиться с этим и без меня, солнце, – возразил он, и я был рад услышать это ласковое обращение, поскольку оно означало, что он готов сдаться.
– Кто еще проследит за тем, чтобы я не запивал рыбу кьянти? – спросил я, и он рассмеялся. – Я люблю тебя. И ты больше не заставишь меня молчать.
Чтобы ответить, ему понадобилось несколько секунд и один долгий, судорожный вдох.
– Я не хочу, чтобы ты молчал, – тихо сказал он.
В моем горле образовался ком. Я с силой стиснул его. Приник губами к бабочке у него на шее и повторил:
– Я люблю тебя.
И тогда он наконец-то совершенно расслабился. С мягким вздохом капитуляции он откинулся на меня, и я понял, что одержал победу.
– Джонатан, – промолвил он тихо, – я тоже тебя люблю.
Все мои тревоги и страхи, волнение перед встречей, счастье, снизошедшее на меня, когда я наконец-то услышал от него эти слова, облегчение от того, что я вернул его и мы снова вместе – всех этих эмоций оказалось чересчур много, и внезапно вышло так, что со слезами боролся теперь уже я, а он, должно быть, почувствовал мое состояние, потому что обернулся и привлек меня вплотную к себе.
– Я нисколько по тебе не скучал, – хриплым шепотом вымолвил я.
– Я по тебе тоже, – ответил он мягко. – Ни самой маленькой чуточки. И совершенно точно не каждый день. – Он обнимал меня так же крепко, как обнимал его я. Его кожа была теплой и мягкой, а волосы, как всегда, пахли клубникой. И я почувствовал, что все стало правильно.
– Пожалуйста, давай больше не разлучаться, – взмолился я, и на этих словах мой голос сорвался.
– Я никогда этого и не хотел, солнце.
– Тогда почему…
– Я не мог остаться. А ты был слишком горд, чтобы поехать со мной.
– Но…
Мне пришлось притормозить и немного подумать. И чем дольше я думал, тем больше успокаивался. Он был прав. Он звал меня с собой дважды. Но я был слишком горд, чтобы принять поддержку со стороны. С постоянной работой в офисе я оказался бы привязан к Финиксу. Я бы не смог быть с ним – если бы не свобода, которую я обрел, работая на него. Я чуть-чуть отстранился, чтобы заглянуть ему в лицо.
– Но ты дал мне работу…
– Честер так удачно решил выйти на пенсию, и у меня появилась надежда, что это поможет тебе передумать.
– Почему ты не сказал прямо?
– У меня было чувство, что ты должен дойти до этого сам. – Он пожал плечами. – Глупо, наверное, но я боялся, что ты станешь думать, будто я собираюсь манипулировать тобой через работу, а я очень хотел, чтобы ты согласился. Я знал, что могу доверять тебе вне зависимости от того, придешь ты за мной или нет. – Он обвил мою шею руками и мазнул губами по моим губам. – Солнце, я прождал тебя целую вечность, – сказал он. – И чуть было не сдался. Бога ради, где тебя так долго носило?
Невольно я рассмеялся.
– Либо я идиот, либо тебе следует поработать над своими коммуникационными навыками.
Он улыбнулся.
– Давай допустим, что верно и первое, и второе.
– Я сегодня познакомился с Раулем.
– И?
– Наверное, мне придется его уволить.
Он рассмеялся, и слышать его смех было невыразимо приятно. Все словно вернулось на свои места. Стало по-старому идеально. Я начал целовать его шею, а он запрокинул голову, открывая мне полный доступ к своей мягкой коже.
– Я приготовил для тебя ужин, – между поцелуями сказал я.
– О боже. – Он шутливо застонал. – Замороженную пиццу?
– Нет, но и не соте из омара. Всего лишь обычные горячие бутерброды.
– А что с вином?
– Я купил персиковое шардоне.
– Кошмарный выбор, дорогой. Ежевичное мерло несоизмеримо лучше.
– Увы. Оно оказалось распродано. – Мои ладони пустились блуждать по его телу, задирая рубашку, чтобы ощутить гладкую кожу его спины. Я подтолкнул его назад, и он, усевшись на комод за своей спиной, обхватил мои бедра ногами. – Знаю, ты, наверное, голоден и сначала тебя стоило бы покормить, но мне страшно не терпится снять с тебя всю эту одежду.
