Лайза Максвелл - Любовь и закон
Взяв сумку, он перекинул ее через плечо, повернулся к двери… и встретился лицом к лицу с Дэнни.
— Разве ты не говорил, что можешь остаться с нами? — укоризненным тоном спросил Дэнни. — Я думал, что мы с тобой друзья.
— Это не имеет к тебе никакого отношения, Дэнни. — С трудом заговорил Кол. Но нет. Это имело непосредственное отношение и к серьезному мальчику, и к его маленькой сестренке, и к их матери. — Я… просто должен уйти. Это не значит… что ты мне не нравишься. — Я люблю тебя, чуть не сказал он.
— Ты заставил маму плакать. — Глаза мальчика обвиняли его. — А говорил, что никогда не обидишь ее.
— Дэнни… — Кол остановился, переводя дыхание. — Твоя мама плачет не потому, что я обидел ее, просто она на меня рассердилась. — Он постарался улыбнуться. — Похоже, что я только этим и занимаюсь, что ее сержу.
— Ну и что? Она часто сердится на нас с Лиззи, но мы же остаемся. — Дэнни пнул ногой коврик, плечи его опустились, личико осунулось. — Она хочет, чтобы ты остался.
— Я знаю. — Он снова ощутил боль, гораздо большую, чем мог себе представить. Горло его перехватило. — Я не могу.
— Почему?
Кол уже открыл рот, чтобы ответить, но, глядя в темные глаза Дэнни, внезапно понял, что ему нечего сказать. Может быть, Холли права? Может быть, для него стало привычкой переезжать с места на место? Может быть, пришло время подумать о чем-то другом?
— Кроме того, — с неожиданным коварством добавил Дэнни, — ты же дал мне обещание, что поможешь построить новую модель самолета. Ты же не нарушишь обещания?
— Нет, — услышал Кол свой голос, обнимая мальчика за плечи, — нет, Дэнни, я не нарушу его.
Сбегая вниз по ступенькам на кухню, Кол думал; что-то в этом доме изменяет мужское сознание. Тебе кажется, что ты знаешь, что происходит, а затем выясняется, что правила изменились независимо от тебя; ты принимаешь решение… а затем обнаруживаешь, что не понимаешь, как поступать дальше.
Холли находилась на заднем дворе, развешивая выстиранное белье. Было тепло, и пахло сеном. Он глубоко, всей грудью, вдохнул этот воздух, направляясь к ней.
— Ты все еще здесь? — враждебно спросила она. — Я уже устала прощаться с тобой, Кол. Если ты решил уйти, то уходи!
— Если я останусь, — спокойно задал он вопрос, — все будет очень просто?
— Я не понимаю…
— Я едва закончил среднюю школу. А ты — выпускница колледжа, и у тебя свое собственное дело.
— Это тебя беспокоит?
— Меня — не очень. Но в будущем может стать важным для тебя.
— Сомневаюсь.
— У меня нет ни денег, ни даже работы. Я знаю, что Джеффрис хочет добиться какой-то компенсации, но…
— Я знаю об этом.
— Люди всегда будут говорить о нас. Что я был виноват и что ты помогла мне, так как я тебя заставил. Для некоторых ты всегда будешь женой бывшего заключенного.
— Вероятно, ты прав. Фанатизм, невежество и глупость существуют повсюду.
Она не пыталась приукрасить реальность, подумал Кол, едва не засмеявшись. Лицо Холли выражало гнев, и возмущение, и множество других чувств, обуревавших ее. Холли яростно развешивала белье, как будто оно было перед ней виновато.
— Для детей это тоже будет непросто.
— Наверное, ты прав. Дэнни сейчас постоянно дерется, так как у него нет отца. Кто знает, что случится, если ты здесь останешься.
— А твой отец… он ненавидит меня!
— И Кевин тоже, не забудь.
Против воли Кол расхохотался.
— Да, и Кевин тоже. — Он следил за ней, улыбка на его лице исчезла. — Мне все еще могут предъявить обвинение за нападение на охранника. Не говоря уже о краже машины, воровстве, незаконном владении оружием…
— Я знаю. Джеффрис сказал мне. По-видимому, если тебя обвинят, то он сможет добиться, чтобы зачли проведенные тобой в тюрьме годы. — Она посмотрела на него. — Я понимаю, что пока впереди полная неизвестность. Я знаю, что тебя могут вернуть в тюрьму. — Их взгляды скрестились. — Шесть месяцев, шесть лет… неважно, я буду ждать твоего возвращения.
— Ты представляешь себе, каково положение женщины, чей муж находится в тюрьме?
— Нет. Но я знаю, что значит потерять человека, которого любишь!
— На мне всегда останется судимость.
— Да. Ты никогда не сможешь стать полицейским или чем-то в этом роде.
— Холли… — Он отступил и положил ей руки на плечи, наслаждаясь ее весенним утренним запахом и чувствуя, как переворачивается весь его мир. — Ты не собираешься помочь мне!
— Ты совершенно прав, я не собираюсь этого делать. Ты уходишь из моей жизни, мистер, и я не стану облегчать тебе этот уход.
Кол снова засмеялся. Он стоял, подняв лицо к майскому солнцу, и от души смеялся.
— Ты, действительно, невероятная женщина, Холли. Я люблю тебя. — Он с удивлением услышал свои слова, так легко было их произнести.
Она даже не удивилась.
— Я знаю.
— Я хочу остаться.
— Я это тоже знаю.
— Но я хочу все, Холли. Не просто несколько месяцев, или до суда, или год. Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Я хочу стать твоим мужем и провести с тобой всю жизнь!
— Это так трудно? Может быть, — тихо произнесла она, — тебе стоит только спросить?
* * *— Он выглядит как-то странно. — Лизбет подозрительно уставилась на своего нового братика. — Мы собираемся его оставить с нами?
Кол потер переносицу, скрывая улыбку.
— Да, Лиззи, нам кажется, так будет лучше. А я думал, что ты хочешь еще одного брата.
— Может быть, — пробормотала она, еще раз недоверчиво посмотрев на младенца. Затем радостно обернулась к Холли: — Ты скоро возвращаешься домой, мамочка?
— Завтра, дорогая. — Холли обняла дочку. — Я скучаю без тебя!
— А ты привезешь… его с собой?
— Боюсь, что да.
— Ну… — Лизбет издала глубокий страдальческий вздох. Вздох шестилетнего ребенка, побежденного окружающим миром. — Я думаю, что все в порядке. До тех пор, пока он не будет трогать мои вещи.
— Пойдем, Лиззи. — Дэнни подтолкнул ее локтем. — Пора идти. — Он наклонился, обнял Холли и стыдливо поцеловал. — Мне кажется, что он симпатичный, мам. Как мы будем его называть?
— Я не знаю. Мы с твоим отцом еще не думали об этом. До завтра, Дэнни.
Они умчались, и Кол присел на край кровати, откидывая кончик одеяла, чтобы взглянуть на своего новорожденного сына. Ему всего четыре часа, и он был самым невероятным существом, которое когда-либо видел Кол.
— Я давно перестал верить в чудеса, — прошептал он, гладя маленькую щечку большим пальцем. — До настоящего времени.
— Ну, и как ты себя чувствуешь теперь?
