Мари Секстон - Клубника на десерт
– Однако это не дает ему права вести себя как узколобый засранец.
Я не особенно понимал, что на это ответить, потому что боялся опять ляпнуть что-то не то, и в итоге повторил в третий раз:
– Мне жаль.
Она улыбнулась.
– Мне тоже.
– Я прощен?
– Да, – сказала она, доставая из пакета пончик. – Но ты все равно идиот.
Тремя днями позже я встретился за ужином со своим отцом, которого после отъезда Коула избегал. Я знал, что он обязательно начнет задавать вопросы, и не представлял, смогу ли вынести такой разговор.
– Я думал, Коул тоже придет, – сказал он, когда я сел.
Отвечать было больно, но я был готов произнести эти слова.
– Он ушел от меня.
Какое-то время отец молчал. Просто сидел и смотрел на меня.
– Жаль, – в конце концов произнес он.
– Ты ведь считал его слащавым пирожком. Я же знаю.
Он пожал плечами.
– Ну и что. Это не значит, что он мне не нравился.
– Потому что он приготовил мамин бефстроганов? Или из-за его кондо в Вейле?
– Нет, Джон, – ответил он мягко. – Потому что с ним ты был счастлив.
Мне пришлось опустить глаза в стол. Я не хотел, чтобы отец видел, как я плачу.
– Да, – прошептал я. – Очень.
Глава 21
2 августа
От Коула Джареду
Сладость, я понимаю, что ты наверняка жутко мной недоволен. Ты отправляешь мне письмо за письмом, а я все молчу. Знаю, это страшно невежливо, но надеюсь, что ты не станешь держать на меня зла, поскольку ты единственный, с кем я могу быть откровенным. Отчасти из-за того, что мы очень давно знакомы, но главным образом потому, что мне не нужно смотреть тебе в лицо, признаваясь, насколько мне без него плохо.
Последние несколько недель я провел в Нью-Йорке. Каждый день я твержу себе, что скоро уеду в Париж, но до сих пор так и не смог заставить себя это сделать.
Если между нами окажется океан, то происходящее станет окончательно невыносимым.
Он пытается дозвониться до меня, но я не беру трубку. Я настроился избегать его до тех пор, пока… пока что? Я не знаю. Пока не смогу думать о нем без боли в груди, наверное. Но боль не проходит.
Случилось нечто, из-за чего мне, похоже, придется увидеться с ним раньше, чем я рассчитывал. Мне становится плохо от одной только мысли об этом. Я боюсь, что он будет сильным, а я, как всегда, окажусь слаб. Я ненавижу себя за это.
Дело в том, сладость, что это нечто может стать нашим выходом. Я ничего не подстраивал. Оно случилось само, и это счастливое совпадение может спасти нас. Если только и он это поймет.
***
Я нашел работу. Место начального уровня в крупной бухгалтерской фирме с зарплатой вдвое ниже, чем раньше. Там меня окружали одни трудоголики – все минимум лет на десять младше меня. Я наблюдал за тем, как они, расталкивая друг друга локтями, дерутся за симпатии боссов, как работают сверхурочно, хотя за переработку им никто не платил. Они были точно такими, каким в свое время был я, и вели себя так же абсурдно.
У меня была перспективная должность, но я быстро сделал открытие, что напрочь утратил интерес к продвижению вверх. На нижних ступеньках карьерной лестницы от меня много не требовалось, и я с радостью уступил дорогу молодым. Мне больше не нужно было ездить в командировки. Я продал квартиру в Вегасе и был счастлив наконец-таки сбыть ее с рук. Мой сотовый больше не трезвонил без перерыва. Впервые за много лет я стал работать ровно сорок часов в неделю и каждый вечер возвращался домой. В пять часов, на выходе из офиса, я выбрасывал работу из головы и не вспоминал о ней до восьми утра следующего дня. Все это дарило неописуемое ощущение свободы.
Через три недели, в субботу, у меня зазвонил телефон.
Это было неожиданно. После того, как я потерял работу, а Коул ушел, мне практически никто не звонил. Но настоящий шок я испытал, когда взглянул на экран и увидел, кто это.
Я даже не сразу смог поднять трубку. Мое сердце подпрыгнуло к горлу, ладони вспотели. Голова закружилась под наплывом мыслей о том, почему он может звонить. Чтобы вернуться? Я заклинал небеса, чтобы это действительно оказалось так, хотя знал, что не стоит тешить себя пустыми надеждами.
– Да? – в конце концов ответил я.
Секунду он молчал, потом произнес:
– Это я. – Его голос был странным, словно он хотел, но не мог использовать свой обычный насмешливый тон.
– Я знаю.
Сражаясь со слезами, я замолчал. Мне столько всего хотелось сказать ему. Я соскучился. Я люблю тебя. Ты дома? Пожалуйста, вернись. Я не знал, откуда начать.
– Я так рад, что ты позвонил, – в итоге вымолвил я, и мой голос дрогнул. Молчание. Я подумал, что он отключился, но, проверив экран, увидел, что звонок все еще был активным. – Коул? – И тогда у него перехватило дыхание. Он или плакал, или всеми силами старался сдержаться.
– Я не понимаю, – сказал он сдавленным шепотом, – почему это должно быть так тяжело.
И после этих слов мое сражение со слезами оказалось проиграно.
– Мне тоже тяжело, Коул. Боже, я так по тебе скучаю.
Он сделал неровный вздох, и я, несмотря на разделявшее нас расстояние, почувствовал, как он жест за жестом окружает себя броней. Насмешливый взгляд, выпяченное бедро, пряди волос, упавшие на глаза. Когда он заговорил, я не удивился, услышав, что в его речь пробралась прежняя модуляция.
– Прелесть, скажи, получится у тебя уделить мне пару минут?
Мое сердце пропустило удар.
– Конечно. Ты вернулся?
Пожалуйста, пусть он ответит «да».
– Совсем ненадолго.
– Хочешь зайти? – Пожалуйста, можно мне еще раз обнять его.
– Это не очень хорошая идея.
– Коул, я не могу… – Я не могу без тебя. Вот, что я собирался сказать, но он перебил меня.
– У тебя есть время встретиться? В два часа, в кофейне около твоего дома?
– Конечно, – сказал я растерянно. Почему именно там?
– Спасибо. Тогда до скорого.
В кофейню, где, кроме персонала, никого не оказалось, я пришел первым. Я сделал за нас обоих заказ, и в момент, когда мне передавали чашки, зашел Коул. Снова увидеть его было все равно, что получить пощечину. Два горячих напитка в руках – только они удержали меня от того, чтобы не кинуться к нему и не стиснуть в объятьях. И еще его явное желание сохранить между нами дистанцию. Он не поднимал головы. Упавшая на лицо челка скрывала от меня выражение его глаз.
– Чай? – Я протянул ему чашку, и он почти улыбнулся.
Почти.
– Спасибо.
Мы сели за столик, но ни один из нас и не притронулся к купленным мной напиткам. Я неотрывно смотрел на него, словно мог впитать в себя его образ. Словно это каким-то чудом могло облегчить, а не усилить боль. Я пытался уловить, что он чувствует. Понять, разбито ли его сердце, как разбито мое. Он не смотрел на меня, упорно удерживая взгляд на столе.
