Марис Соул - Никаких обещаний
Никогда больше в жизни она не станет давать никому никаких обещаний.
И последние двадцать четыре часа великолепно продемонстрировали, в какую переделку можно попасть из-за обещаний. Ну что ж? Вот она за двести пятьдесят миль от любимого человека пытается до конца исполнить обещания, данные брату и отцу, а отец даже внимания не обратил на ее жертву. Ни малейшего. Их вчерашний спор доказал это.
А зачем она пообещала Дину Асанте взглянуть на его склад, Эшли до сих пор не могла понять. Поездка по одному из худших районов Чикаго была отнюдь не развлечением, особенно если учесть, что она не выспалась накануне.
Единственное, что сейчас радовало Эшли, так это погода. Приятно провести такой день за пределами офиса. Светило солнце, термометр показывал что-то около семнадцати градусов, во всем чувствовалась весна.
Левое переднее колесо попало в рытвину, и Эшли выругалась. Было бы совсем неплохо, если бы чикагские инженерно-дорожные службы позаботились заделать рытвины и выбоины в асфальте, тем более что погода позволяла заняться ремонтом дорог.
Как же наивен был ее папа, считая прекрасным этот город. Возможно, в Чикаго интересно приезжать, но жить здесь и работать — совсем другое дело.
Эшли осматривала вывески складов в поисках того, адрес которого дал ей Асанте, и к списку определений Чикаго она добавила еще одно — «опасный», по крайней мере, опасны некоторые из районов, в том числе и этот, где она сейчас разыскивает склад. Слоняющиеся у подъездов и шатающиеся от одной машины к другой мужчины вряд ли принадлежали к числу тех, кого бы вы без опаски пригласили к себе домой на семейный ужин.
«ВСЕГДА БУДЬ ВНИМАТЕЛЬНА К ТОМУ, ЧТО ТЕБЯ ОКРУЖАЕТ», — вспомнила Эшли слова Эрика. Она постарается, и с этого момента к тому же она больше ничего никому не обещает! Даже клиентам. Какая разница, увидит она, где Асанте хранит свои товары, или нет. Он мог бы описать склад словесно. У нее великолепное воображение.
Пожалуй, даже слишком. Эшли начинало казаться, что все мужчины на улице следят за ней с каким-то похотливым выражением глаз.
Наконец она отыскала склад и принялась высматривать безопасное место для стоянки. Несмотря на то, что вдоль улицы было несколько свободных мест, она не остановилась, усомнившись в безопасности. Ей просто повезет, если после ее возвращения со склада покрышки колес еще не будут уворованы, и повезет еще больше, если не будет уворован сам автомобиль. Эшли решила оставить машину на большой стоянке двумя кварталами ниже.
— Долго намерены отсутствовать? — спросил ее сторож, когда она въехала на стоянку.
— Час. Возможно, два, — ответила Эшли.
Она собиралась возвратиться на работу самое позднее к трем и отправиться домой около пяти. Сегодня вечером Эшли наметила кое-что обсудить со своей соседкой. Предстоял долгий и трудный разговор.
Сторож указал ей место рядом с оградой. Она решила позвонить на работу из автомобиля на случай, если ей вдруг повезло и Асанте предупредил в последнюю минуту, позвонив в офис, об отмене встречи. Прогулка по этим улицам в качестве физической разминки вовсе не привлекала ее.
Дожидаясь ответа, Эшли взглянула на себя в зеркало заднего вида и поправила прическу, убрав выбившиеся пряди. Она пожалела, что надела красный костюм. Сейчас ей не хотелось бы, чтоб на нее обращали внимание, по крайней мере, эти шатающиеся мужчины.
— Мне что-нибудь передавали? — спросила Эшли, когда ее секретарша подняла трубку.
— Да, кто-то по имени Чарли. Он сказал, что вы его знаете.
— Чарли? — Эшли попыталась вспомнить, с кем по имени Чарли она познакомилась после переезда в Чикаго, и вдруг вспомнила: — Чарли Айлер? Из Анн-Арбора?
— Он не уточнил, — ответила секретарша. — Он сказал только, что вы просили его позвонить, если что-либо случится. Он не уверен, что на самом деле что-то произошло, но, он сказал, в субботу вечером в новостях сообщили о проведенной полицией операции, во время которой много народа было убито. И еще он сказал, что с тех пор не видел человека по имени Эрик вот уже два дня. Вам ясен смысл того, что я пересказала?
— Да, — подтвердила Эшли, чувствуя, как странное онемение разливается по телу.
Она не запомнила, как поблагодарила секретаршу и положила трубку. Ее следующие два звонка были в Анн-Арбор, один Эрику, второй Чарли. Никто не ответил. Эшли поняла: она не знает, что делать дальше.
Она убеждала себя не беспокоиться, говорила себе, что с Эриком все в порядке и он в состоянии сам о себе позаботиться, но слова не снимали тревоги. Эшли сейчас напоминала сжатую пружину. Она просила Чарли позвонить, если что-либо случится с Эриком, и вот Чарли позвонил.
Первым желанием Эшли было поехать прямо в Анн-Арбор, и она уже взялась было за ключ зажигания, как вдруг осознала, что не может просто так взять и поехать: через пять минут у нее должна состояться встреча с клиентом — важная встреча. Может, позвонить сейчас Дину Асанте и сообщить, что она хотела бы перенести встречу? Но тут же мысль показалась Эшли смешной — она находится в двух кварталах от места назначенной встречи! Хорошо, она пойдет, извинится и скажет, что возникли непредвиденные обстоятельства, затем поедет на работу, возьмет два дня выходных и отправится в Анн-Арбор. Когда она приедет в Анн-Арбор, не будет еще и шести часов.
Эшли оставила сумку в автомобиле, закрыла его и направилась к складу. Она не могла ни о чем думать, кроме звонка Чарли. В пятницу вечером она разговаривала с Эриком по телефону. Он ничего не сказал о своем участии в операции полиции. Но, в конце концов, он и не обязан был ей что-либо говорить.
Нет, черт подери! Почему такой плотной завесой тайны покрыта эта сторона его жизни?
Он мертв? Страх рос с каждым шагом.
Возможно, лежит в какой-нибудь больнице в слишком тяжелом состоянии, чтобы сообщить свое имя.
У самой стоянки был между двумя зданиями узкий проход. Эшли даже не взглянула в сторону этой темной щели. Ее мысли были заняты Анн-Арбором и Эриком. И только когда она уже миновала проход и оказалась на расстоянии трех-четырех шагов от него, Эшли вдруг поняла: кто-то скрывается в этом темном проходе.
Но было уже слишком поздно.
В четыре тридцать Эшли вошла в кабинет Рональда Штедфельда. Она знала, что ее костюм в невообразимом состоянии, карман оторван, не хватает одной пуговицы, волосы растрепаны, и в целом она выглядит так, словно участвовала в военном сражении.
Но ее это не беспокоило.
Штедфельд взглянул на нее, оторвавшись от записи, которую в эту минуту делал, нахмурился и положил ручку.
— Что с вами случилось?
