Дениз Робинс - Лоренс, любовь моя
Рейчел окончательно потеряла контроль над собой еще до того, как за ней приехали. Она хохотала, плакала, визжала — и признала, что хотела обрести полный контроль над моим дедом, увеличив дозу лекарств. Но даже теперь Лоренс сомневался в том, что она намеревалась убить его.
Что же касается той ночи, когда ко мне пришел легендарный Черный Пес, Рейчел поведала Лоренсу, что именно она устроила «легенду», надеясь на то, что насмерть перепугает и меня, и мою мать и что мы уберемся из дома и освободим для нее поле деятельности. Рейчел «наняла» бедную черную дворнягу одного местного фермера и затолкала ее в мою комнату в ночь полнолуния.
Я рассмеялась при этих словах:
— Так вот что это было! А вовсе не мое разыгравшееся воображение. Пес был настоящий, и она избавилась от него в ту же ночь.
— Да, это была одна из ее безумных идей. Кто же мог предположить, что она настолько не в себе, — снова тяжело вздохнул Лоренс.
Теперь я поняла. Бедный рычащий пес, пятящийся из моей спальни. Это не было галлюцинацией. Я чувствовала себя оправданной, но немного огорченной за Лоренса.
Он снова сел рядом, взял мои руки в свои и стал нервно перебирать мои пальцы. Слова потоком лились из него. Его грызло раскаяние, потому что он считал, что я пострадала от его «идиотизма»; и еще потому, что он закрывал глаза на правду о психическом состоянии Рейчел. Каждый раз он решал, что попросит мою мать увезти меня из дома, но все откладывал и откладывал — потому что не хотел расставаться.
— Я хотел тебя с того самого дня в поезде, — признался он и прижал мою руку к своей щеке.
Лоренс утешал себя мыслью, что хоть Рейчел и была временами невменяемой, но она ведь профессиональная медсестра и не причинит мне физического вреда. Питер Вайбурн не сомневался на ее счет, и он решил принять его точку зрения.
Потом Лоренс отстранился от меня и встал:
— Вот и все, Вера. Все было так ужасно, а тебе отвели роль главной жертвы.
— Да нет же, со мной все в порядке! — выкрикнула я. — Посмотри на меня! Разве не видишь, что со мной все хорошо?!
Он глубоко вздохнул:
— Единственное, что я вижу, — так это храбрую девочку. Ты была великолепна и полностью права насчет Рейчел.
— Лоренс, хватит винить себя, — потребовала я, а потом добавила: — Разве ты не знаешь, как я обожаю тебя? Разве не видишь, что я страдала только из-за того, что думала — ты любишь ее?!
И тут он поднял меня и прижал к себе, нежно теребя мои короткие волосы, а потом наклонился и поцеловал. И этот поцелуй не оставил в моей душе места ни страхам, ни сомнениям.
Глава 17
Рассказать осталось немного и в то же время немало.
С того самого дня жизнь моя кардинально изменилась. Я убедилась, что Лоренс действительно любит меня и хочет так же сильно, как и я его, и теперь ничто не могло больше ранить мою душу. Все несчастья прошлого: ужасное одиночество детства, зловещие тени, висевшие над старым замком, — все это перестало иметь значение.
В тот вечер обрадованные Хенсоны дали небольшой ужин в честь моей помолвки с Л.Б. А Нола не преминула подколоть меня:
— Надо же, хороша наша робкая малышка — всех обставила! Да ты сильнее и хитрее всех женщин мира! Нарочно заманила Л.Б. в ловушку, разве нет?
— О, Нола, вечно ты все с ног на голову перевернешь! — возмутилась я.
Она засмеялась и расцеловала меня:
— Глупышка, ты же знаешь, я шучу. Мы все ужасно счастливы, и твоя мама тоже, а Л.Б. — так тот просто молится на тебя.
Я и вправду наконец-то сделала мать счастливой. Хенсоны настояли на том, чтобы она присутствовала на ужине в честь помолвки, и впервые передо мной предстало не горестное замкнутое создание, а нормальная веселая женщина. Теперь я понимала, почему отец влюбился в нее. Она была очень мила, даже несмотря на свое старомодное синее платье и нестильную прическу. Глаза ее лучились, и когда она обращала на меня свой взор, в нем читалось обожание, о котором я так мечтала в прошлом, но которого раньше никогда не получала.
В тот же самый вечер, когда мы остались одни, Лоренс рассказал мне о завещании. Дедушка твердо намеревался изменить его, но Рейчел все время держала его под действием сильнодействующих лекарств, и он был бессилен что-либо предпринять. Сиделка поставила себе целью сохранить все для Лоренса, сделать так, чтобы мне не досталось ни пенни. Когда Лоренс начал приносить свои извинения по поводу того, что он — юридический владелец Большой Сторожки и тому подобное, я быстренько прервала его:
— Не будь идиотом, дорогой! Неужели не понимаешь, что, если бы я стала наследницей и получила все эти деньги и собственность, появились бы просто непреодолимые препятствия? Знаю я тебя! Ты бы стал говорить, что не женишься на мне, потому что ты — простой архитектор, а я — богатая женщина и так далее и тому подобное.
Он улыбнулся и обнял меня:
— Вполне возможно. Ты — умная малышка. Даже если не слишком умно поступаешь, что выходишь замуж за меня. Я готов все разделить с тобой и сделаю это.
И тут я сказала:
— Лоренс, ты поймешь меня, если я скажу, что не хотела бы жить в этом ужасном старом доме?
— И даже слишком. И я готов стать твоим личным архитектором и спроектировать маленький милый домик только для тебя. Это доставило бы мне несказанное удовольствие.
— Так не отказывай себе, дорогой!
— И все же, мне кажется, что так называемое проклятие больше не висит над домом. Все переменилось. И, Вера, я хочу, чтобы ты знала: россказням о том, что мой кузен Хью — твой отец — убил себя, вряд ли можно доверять. Я убежден, что он не стал бы делать ничего подобного. Это был несчастный случай. Он был настоящим плейбоем и слишком любил жизнь. Я повторю: это был несчастный случай, поверь мне, Вера.
— Верю, — сказала я и крепко обняла его. — О любовь моя! Ты столько сделал, чтобы построить для меня новый, чудесный мир! Не могу понять, за что ты любишь меня!
— И не пытайся, просто прими на веру, ведь это — абсолютная правда.
Так и осталось навсегда, и, когда Лоренс женился на мне несколько месяцев спустя, в мире не было никого счастливее меня.
Восдейл-Хэд, Вействотер, горы, весь Озерный край — на что бы ни упал мой взор, все наполнилось для меня новым очарованием и красотой. И дом, который начал проектировать мой любимый архитектор, являл собой воплощение мечты любой женщины.
Трагедия психического расстройства бедной Рейчел канула в Лету. Мы оба постарались забыть ее — и простить, ведь она не могла отвечать за свои поступки.
Пару раз мы с мужем и мамой ездили в Большую Сторожку, главным образом для того, чтобы выбрать кое-что из шикарной обстановки и картин, которые испокон веков принадлежали Халбертсонам и были милы сердцу Лоренса с самого детства. Мы собирались перевезти все это в наш новый дом. Лишь одну картину мне не хотелось брать с собой — и это был портрет моей бабушки. В глубине души я так и не смогла простить ее за то, как та поступила с моим отцом; но молодые не должны слишком строго судить стариков. У них совершенно разные взгляды на жизнь.
