Линда Чейтер - По ту сторону экрана
Шел дождь, и ее туфли на высоких каблуках ужасно скользили, когда она бежала через мощеный внутренний дворик.
— Дадите автограф, мисс Берд? — В воротах стояли несколько совсем молодых парней, и один из них протянул Кармен блокнот.
— Миссис, а не мисс, — проговорила Кармен, расписываясь на влажной странице. — Я замужем. — Гидеон терпеть не мог, когда ее называли «мисс».
— О… вы ведь шутите, правда? — Парень лет шестнадцати прижал руки к груди, изображая страстную муку. Потом вдруг расплылся в нагловатой ухмылке. — А я так хотел через годик-другой предложить вам выйти за меня.
Такси вползало под эстакаду, где было одностороннее движение, и Кармен мысленно подгоняла машину. Рабочий день у нее выдался длиннее обычного, поэтому Гидеон наверняка нервничал и злился, не понимая, куда она запропастилась. Кармен чувствовала себя виноватой из-за того, что отказалась от приглашения в паб, но, если бы она пошла, ей было, бы в этой компании не очень-то уютно. С Барри — все в порядке, но с женщинами — джессиками и амандами, заполонившими «Конквест ТВ», — ей становилось не по себе, они пугали ее своей холодностью и бескомпромиссностью. Одинокие и ожесточившиеся, но при том абсолютно независимые, как бы они презирали ее, эти женщины, еслибы узнали всю правду о ее личной жизни.
Когда Кармен приехала домой, Гидеон сидел в своем кабинете. Когда-то эту комнату, расположенную над гаражом, она приспособила для себя, но в один прекрасный день, вернувшись из студии, обнаружила, что муж втащил туда оборудование для монтажа видео и врезал в дверь замок. Теперь он запирался там и часами крутил старые кассеты с «Мангусом», криминальным сериалом о сильно пьющем полицейском, имеющем вкус к насилию и к хорошеньким девочкам. Этот фильм в восьмидесятые годы был культовым, и именно на нем Гидеон сделал себе имя.
— Где ты была? — Гидеон возник в дверном проеме; в руке он держал бокал с виски.
Муж появился как раз в тот момент, когда Кармен решила, что сумеет пробраться на кухню совершенно незаметно.
— Нигде. Просто мы сегодня поздно закончили.
— Очень удобно…
Гидеон прошел на кухню и снова наполнил бокал из бутылки, стоявшей на столе. Потом закурил сигарету и, привалившись спиной к холодильнику, уставился на жену — он смотрел на нее с любопытством и одновременно с вызовом.
Кармен окинула взглядом стол. Бутылка виски уже опустела на две трети. Пепельница была переполнена, и часть окурков вывалилась на стол. Но почему-то в первую очередь в глаза бросался большой коричневый конверт, адресованный Гидеону и небрежно надорванный. Рядом с конвертом лежали аккуратно сложенные машинописные страницы; причем было заметно, что их сначала смяли, а потом тщательно разгладили.
— Что ты разглядываешь?
Кармен сделала вид, что рассматривает свои ногти. Наконец подняла глаза и встретила пристальный взгляд мужа.
— Ничего, — пробормотала она, переминаясь с ноги на ногу. Туфли жали, и ей хотелось сесть.
— Не лги мне! — Гидеон шагнул к столу и, схватив листки, поднес их к лицу Кармен. — Ты на это смотрела, не так ли?
Сердце ее замерло. Это был очередной замысел Гидеона — новые серии «Магнуса». Гидеон уже несколько месяцев обращался в разные телекомпании со своим предложением — с «Мангусом» в духе нового времени, сериалом третьего тысячелетия.
— Тебе незачем шпионить и вынюхивать насчет письма, — проговорил он с горечью в голосе. — Потому что там только отказ. — Он швырнул листки на пол.
Лицо Кармен по-прежнему оставалось бесстрастным — она ждала продолжения.
— Телевидение выдохлось! — прорычал Гидеон, снова хватаясь за бутылку. — Все эти сентиментальные штучки и политкорректность не позволяют показать парня, который ведет себя как нормальный человек.
Он налил в свой бокал очередную порцию виски и с вызовом посмотрел на жену, — мол, посмеет ли она его остановить?
— Я знаю этого редактора много лет. — Гидеон кивнул на конверт. — Я работал с ним, обедал с ним, мы даже вместе ходили к девицам, — а он, ублюдок, вернул мое предложение со стандартным бланком отказа.
Кармен опустилась на стул.
— Мне жаль, — прошептала она.
— Тебе жаль? Что ты имеешь в виду? Что ты тоже входишь в заговор? Ведь это ты своими дерьмовыми программами занимаешь все эфирное время!
— Я не это имела в виду… — Кармен судорожно сглотнула. — У тебя ведь много других проектов, не так ли? Как насчет той рекламы?
Она тотчас же поняла, что допустила ошибку, но было поздно. Подавшись вперед, Гидеон с силой вдавил окурок в пепельницу.
— Спасибо тебе, дорогая, — процедил он сквозь зубы. — Я всегда знал, что могу рассчитывать на поддержку моей милой женушки. Всегда знал, что она поставит меня на место, непременно напомнит, что мое истинное призвание — рекламировать плитки шоколада…
Кармен почувствовала, что вот-вот расплачется. И все же она сделала еще одну попытку восстановить мир в семье.
— Пойми, Гидеон, простои бывают у каждого. Это совершенно ничего не значит. Ты просто должен попытаться…
— Попытаться? — Он усмехнулся. — Что ты можешь об этом знать? Ведь тебе никогда не приходилось работать всерьез, по-настоящему.
— Неправда, — возразила Кармен. — Я делала…
— Не лги, пожалуйста, — перебил Гидеон. — От тебя требовалось только одно: ты должна была проявлять усердие в постели. — Он наклонился над столом, и теперь его лицо было так близко, что она заметила даже белую пылинку кокаина в усах. — Ты и сейчас делала бы свою детскую передачу, если бы не я. — Он ткнул ее в плечо указательным пальцем. — Имей в виду: без меня ты бы так и осталась ничтожеством.
Кармен тяжко вздохнула и встала.
— Я не должна все это терпеть…
— Заткнись!
Он с силой ударил ее по щеке, и Кармен, рухнув обратно на стул, наконец расплакалась.
— Ты должна терпеть, дорогая, — проговорил Гидеон с улыбкой. По-прежнему улыбаясь, он снова ударил ее. — Ты, моя дорогая, вытерпишь все, что я захочу.
Глава 2
Большую часть своих вещей Джулия оставила в пабе своих родителей близ Вустера, поэтому ей не понадобилось много времени для переезда в маленькую квартирку, которую она сняла.
Кейн, Чандлер, Декстер… Она расставляла на книжной полке свои любимые детективы. У одной из книг была рваная обложка — по вине Кита, ее последнего бойфренда, с которым она прожила целых шесть месяцев. Кит открыл окно и вставил книгу между подоконником и рамой, чтобы окно не закрывалось от ветра.
Конан Дойл, Хэммет, Джеймс… Вскоре после этого случая их с Китом отношения закончились. Она заявила ему, что ей совершенно ясно: он ее не уважает, если обращается с ее вещами таким варварским образом. Кит ответил, что это не должно ее больше волновать, и выложил свой перечень обвинений — сказал, что она слишком холодная, не умеет пользоваться косметикой, со вкусом одеваться и, в сущности, вообще его не устраивает.
