Дей Дерфин - Возвращение Флоран
Перед кабинетом матушки Сильвии отец Климент остановился, приложил руки к лицу и что-то прошептал. Флоран молча проделала то же самое, мысленно попросив Господа дать ей побольше сил.
Постучав в дверь, отец Климент нажал на ручку.
— Разрешите? — Он пропустил Флоран перед собой, вошел следом.
Матушка Сильвия неподвижно стояла посреди кабинета. Услыхав голос отца Климента, она повернулась и со слезами на глазах посмотрела на вошедшую Флоран.
— Флоран, дорогая! — матушка Сильвия подошла к ней.
Уже одно то, что настоятельница назвала ее по имени, казалось необычным. А то, что матушка Сильвия плакала, переводило случившееся в разряд невероятных.
Флоран внезапно поняла — дело не в отчислении! Случилось что-то другое — страшное, не объяснимое, что-то, с чем даже матушка Сильвия не может справиться без слез.
Настоятельница подошла к Флоран вплотную, положила руки ей на плечи. В глубине ее чистых светло-карих глаз горел огонек жалости и сострадания.
— Крепись, моя девочка! — Голос настоятельницы казался низким и сиплым, словно железная Сильвия простудилась. — Пусть Господь поможет тебе выдержать это известие!
— Что?! Какое известие?! — Флоран дрожащими пальцами ухватила настоятельницу за край платья. — Матушка Сильвия, о чем вы?!
Настоятельница прижала ее голову к своему плечу, кивком велела отцу Клименту подойти ближе.
Отец-наставник встал рядом.
— Флоран, сегодня утром твои родители погибли!
Флоран с улыбкой смотрела на высокие изогнутые брови семидесятилетней женщины — они были неправдоподобно черны, словно две угольные риски.
— Что вы говорите, матушка Сильвия?! — Флоран перевела взгляд на ее сухие выцветшие губы. — Этого не может быть! Господь такое не допустит — мои родители были искренно верующими, настоящими католиками!
— Упал самолет, они разбились! — откуда со стороны послышался голос отца-наставника. — Супруги Рейд летели на завод в Балтимор, самолет потерпел крушение. Полдня их искала группа спасателей. Два часа назад нашли обломки самолета и их тела…
— Они умерли! — Флоран замотала головой. — Этого не может быть! Самолет разбился, а они спаслись! — выкрикнула она. Она была согласна только на такой вариант. И Господь должен услышать ее молитвы.
— Увы, это не так! — произнесла матушка Сильвия. — Преклоним колени, дети мои!
Они тут же рухнули на пол. С одной стороны Флоран поддерживала ладонь матушки-настоятельницы, с другой — отца Климента.
Они не позволили ей упасть. Иначе бы Флоран лежала на полу перед ликом Божьей Матери до второго пришествия.
Сил, чтобы встать, у нее не оставалось.
Заснеженные самолеты стояли вдоль взлетной полосы, как перебинтованные птицы. Снег валил второй день, атлантический циклон, прокатившийся по всему побережью, парализовал движение. Узнав о том, что нелетная погода может продержаться еще пару дней, отец Климент хотел отвезти Флоран на машине — в ином случае они могла бы не успеть на похороны.
Но дядя Альберт, который выполнял роль душеприказчика погибших родителей, позвонил матушке Сильвии и строго-настрого запретил им ехать на машине. Снег и мороз сковали дороги льдом. За один только день на главной трассе разбилось тридцать автомобилей и большинство пассажиров погибло. Напрасно отец Климент убеждал дядю в том, что, работая в полиции, ему приходилось участвовать в самых настоящих погонях на любых, в том числе и на обледенелых, трассах.
— Я не имею права рисковать жизнью и здоровьем любимой племянницы, — заявил дядя Альберт. — Душа возлюбленного брата никогда мне этого не простит.
Дядя Альберт любил выражаться высокопарно. Этот грешок давно за ним водился. Несостоявшийся литератор, он промотал родительское наследство в лондонских пабах, где пытался найти свой неповторимый стиль, вернулся в Нью-Йорк и попытался заняться собственным делом. Правда, используя для этого деньги жены. Какое-то время он торговал снаряжением для игры в гольф, но через два года прогорел и на этом поприще. Дядя развелся, второй раз женился на бывшей танцовщице из элитного нью-йоркского клуба и перебрался на постоянное место жительства в Балтимор.
Отец поручил ему один из своих заводов, он был там кем-то вроде управляющего и надсмотрщика. На первые заработанные у отца деньги он купил небольшой домик по соседству с поместьем родителей Флоран и с тех пор бывал у них едва ли не ежедневно.
Отец Климент понял, что дядю не переубедить, и бросил трубку.
— Я не могу ничего поделать. — Он взволнованно заходил по комнате. — Твой дядя формально прав.
— А если… если… — Флоран посмотрела в глаза отцу Клименту, — я не успею на похороны? — Она едва сдерживалась, чтобы не заплакать. — Я ведь никогда, никогда в жизни больше их не увижу!
Отец Климент сжал ее ладонь в своей руке.
— Милая Флоран, Господь видит все! Он понимает, что тебе непременно нужно быть на похоронах, и сделает все, чтобы ты успела.
— А это в его силах? — прошептала Флоран. После того как Господь не уберег ее родителей, она боялась, что его всемогущество не так велико, как казалось прежде.
— Разумеется! — уверенно заявил отец Климент. — Ты посиди, а я схожу к дежурному. Попрошу, чтобы нас предупредили, когда объявят рейс.
Он усадил Флоран на скамейку и ушел.
Флоран огляделась — по стеклянному аквариуму аэропорта тут и там бродили люди. Кто-то уже нашел себе местечко в уголке на полу. Подложив под голову рюкзаки и портфели, пассажиры спали, читали газеты, разговаривали, ели. Непогода объединила людей, сделав то, что было не под силу религии и всевозможным политическим лозунгам.
Но сейчас Флоран было не до наблюдений. С той самой минуты, как она услышала трагическое известие, Флоран словно окаменела. Слезы дрожали в ее голосе, заполняли глаза, но Флоран делала все, чтобы вынести выпавшее испытание с достоинством, свойственным истинным христианам.
И все же она до конца не верила в то, что родителей больше нет. В ее голове эта мысль просто не умещалась. Стоило ей чуть-чуть отвлечься, как мама появлялась из глубины памяти — живая и невредимая. Следом выходил отец, величественный, неутомимый Грегори Рейд, человек, которого не любили конкуренты и обожали друзья, соседи, компаньоны, даже рабочие сталелитейного концерна.
Теперь их больше нет. Флоран никогда не услышит отцовского хрипловатого баритона, у нее в ушах не прозвенит нежное материнское сопрано. Нет, этого не может быть! Они живы, это какая-то ошибка, вскоре все узнают об этом.
Думая так, Флоран на мгновение забывала о неумолимости судьбы, рока и в сердце разгоралась надежда.
