Ольга Орлова - Она нашла себя (СИ)
Толя улыбался.
— А кем же ты работаешь?
— Менеджером.
— И как же в тебе уживаются две разных личности? Художник — нежный и поэтичный. Менеджер — приземленный и практичный логик.
— Легко! Когда хочется кушать, одеваться и сводить концы с концами каждый месяц, а порой и каждую неделю, приходится думать не только о приятном и любимом…
— Не спорю. Это так! — вздохнула Лена. — Ты такой интересный! Для меня это очень важно… — грустно закончила она, вспоминая об отношениях, связывающих её с Эдуардом.
— Что же так грустно-то, Лен? — удивился он.
— Это личное…
— Поругались с парнем?
— Поругались?.. Нет. Наша с ним проблема глубже. Если после ссоры можно и хочется помириться, то у нас и восстанавливать нечего. Мы не ссоримся.
— Давай сядем и спокойно обо всём поговорим, — Толя указал на два кресла.
— Мне не хочется об этом говорить. Тут говори не говори — толку не будет. Нужны только действия. Чтобы бал окончить, свечи затушить… Что-то я красиво слишком заговорила. Странно… Ни к чему как-то.
— Душа твоя хочет говорить именно так. Не мешай ей.
— Может…
Блуждающий взгляд Лены упал на стол: в беспорядке на нём были раскиданы кисточки, краски, эскизы… В некоторых местах краска непроизвольными узорами и разнообразными кляксами прилипла к столу.
— Вот в чём ты себе не отказываешь! Такой беспорядок ты можешь себе позволить. Так сказать, творческий беспорядок, — подколола она его и заодно отошла от нежеланной темы.
— Точно подметила! — спокойно и радостно подхватил он её настроение.
— Ты всегда такой спокойный? Нет… По-другому спрошу. Ты всегда такой вежливый, понимающий, ровный?
— Конечно, не всегда. В критические минуты я другой. Но стараюсь не ронять достоинства.
— Я так и поняла, — согласилась Лена с улыбкой. И в подтверждении слов, кивнула.
Глава 6
«— Сегодня мы приготовили что-то очень вкусное! — чуть ли не напевая от радости, сказала Лена.
Она сидела за кухонным столом и перекладывала для удобства овощи, необходимые для салата. Всё было спокойно, как всегда, когда она готовила ужин Эдику. Лена любила готовить в полном одиночестве, чтобы никто ей не мешал, не лез с комментариями и советами.
— Салат? — спросил Эдуард, заглядывая на кухню.
— Да. И не только.
— Ты права! — улыбнулся он.
Лена обратила на него внимание, перестав резать овощи.
— Угадай, в какой руке! — спросил он и протянул ей руки.
— Даже не знаю… — улыбнулась она. — Может, в этой, — показала на правую руку.
— Нет. Не угадала!.. Что же ты так! — обиделся он. — Ну ничего! — и открыл правую ладонь. — Тут только футляр. А само кольцо — в этой, — теперь Эдуард открыл левую. — Стать моей женой! — засияла его улыбка.
— Знаешь, мне, конечно, приятно, но мог бы и по-человечески мне сделать предложение! — нервно кинула Лена, думая, что это знак. Ей не нужно принимать кольцо. Она не угадала, где оно.
— Вот так! Я приятное хотел сделать! — опять обиделся он.
— А тебе не кажется, что я всё правильно угадала? Не кольцо, а пустой футляр. Пустой, как наши с тобой отношения.
— Что ты говоришь?! Это ты так шутишь? Или издеваешься?
— Я серьёзно!
— Так… Ты меня удивляешь! Зачем тогда жить со мной, если всё так плохо?!
— Прости… Просто ты меня разозлил таким предложением… — почему-то просила она у него прощение, хотя знала, что надо продолжать разговор в том же тоне, чтобы расстаться. — Я приму его.
Эдуард надел ей на палец кольцо. И обнял её со спины.
— Ты сегодня злюка! — весело пробурчал он. А потом ушёл в свою комнату.
Лена снова принялась за готовку, но грусть не покидала её. Она тёрла сыр, но руки не хотели слушаться её. Они дрожали…
«Что же с вами?..» — недоумевая, смотрела она на руки.
«Попробую ещё!» — успокаивала себя.
Взмах сыром по тёрке — поранила пальцы. Лена стояла и плакала от боли. Кровь стекала тонкими струйками с ладони. Но её это не остановило. Она продолжила с остервенением.
«Я всё доделаю!» — злобно крикнула она себе внутренним голосом.
Но не тут-то было… Её удивлению не было предела, когда она увидела, что вместо сырных стружек на доске лежало потёртое кольцо, только что подаренное Эдиком. На пальце его больше не было.
— Вот и правильно! — прошептала Лена и зарыдала. — Кольцо убило себя. Даже оно против…»
Лена открыла глаза. Она помнила сон до мельчайших подробностей. На душе у неё было гадко и тоскливо.
Теперь она плакала наяву, грубо сжимая свою подушку.
— Уже такие сны приходят ко мне… Что же мне ещё нужно? Когда такие намёки преследуют… А я ничего не предпринимаю.
Вытирая слёзы, она привстала на кровати. И вспомнила, как читала небольшую статью, которая называлась «Смерть — это сон?». В ней у одного учёного спрашивали о сновидениях, о нескольких реальностях, в которых мы находимся, когда бодрствуем или спим.
Лена хорошо запомнила такие слова:
«— Наука говорит, что сон — это особое состояние сознания. А где находится в это время наше «измененное сознание»?»
— Никто этого не знает! — добавила она от себя. — Если мы живём в двух реальностях, то мне уже даже с той реальности посылаются сигналы, которые я пытаюсь заглушить. Зачем я это делаю?!
«В исламе сон называют «маленькой смертью» — снова всплыли слова из той статьи.
— Это похоже на правду.
Глава 7
Чтобы отойти ото сна, который не выветривался и оставлял горький осадок в мыслях, Лена решила прогуляться. Она надела любимые босоножки на каблуках, лёгкий цветастый сарафан, и двинулась в путь. Так как она привыкла всегда быстро ходить, ей пришлось усмирять нараставшую скорость движений. Это удавалось с трудом. Порой она не замечала, что уже почти бежит, взлетает, когда начинала о чём-то серьёзно думать. Часто Лена останавливалась около красивых клумб и подолгу рассматривала каждый цветок, словно вознаграждая природу за долгое одиночество, когда люди не вспоминают о ней и не навещают её маленьких детей. Она щедро улыбалась им, искренне и по-детски. Лена ловила повсюду жаркий поцелуй солнца и всё больше подставляла ему лицо… Ей хотелось полностью отрешиться от людей, которые изредка проходили мимо. Хотелось полностью отдаться в мягкие объятия истомы природы. Но она, как многие, чувствовала, что её рамки — рамки поведения — всегда наготове, стискивают её на улице, в помещениях, где были люди. Поэтому она не позволяла себе ни на секунду расслабиться и быть собой. Но ей всё равно уже было намного лучше.
