Лора Эллиот - Легенда о любви
Юная львица. И Кевин ощущал это каждой клеткой своего существа.
Трасса становилась оживленнее, а это значило, что они были уже рядом с городом. Кевин постучал в окошко водителю и попросил его подбросить их поближе к Бронксу. Там он снимал мастерскую, Через несколько минут такси остановилось на перекрестке, и Кевин осторожно тронул Джессику за плечо.
Она вздрогнула и моментально открыла глаза.
2
— Ух, черт, я совсем расслабилась. Умудрилась даже заснуть. Где мы?
— Мы в Бронксе. Если вы не решили, где собираетесь ночевать, моя мастерская к вашим услугам.
Она потерла кулачками глаза и сонным голосом пробормотала:
— Давайте сначала выйдем из машины.
Кевин расплатился с водителем, и они выбрались из такси.
Улица была абсолютно пуста, залита разноцветными огнями рекламы. Свежий ночной воздух окончательно привел Джессику в чувства.
— Скажите, Кевин, сколько я должна вам за такси? Я бы хотела позже заплатить… — деловым тоном заявила она.
Независимая, самостоятельная женщина, усмехнувшись про себя, подумал Кевин.
— А что, если я вам не позволю это сделать?
Она резко отвернулась от него.
— Послушай, я не люблю, когда незнакомые мужчины платят за меня. Скажи, сколько ты заплатил за такси, и я верну тебе половину денег. Через пару дней.
Так, малышка начала показывать характер.
И в запале резко перешла с ним на ты. Ему это понравилось. Но все же нужно как-то охладить ее пыл и при этом постараться не обидеть, а то, чего доброго, сейчас фыркнет и сбежит.
Кевин решил назвать ей сумму.
— Джессика, ты должна мне ровно сорок долларов. Можешь заплатить, когда появится возможность.
— Спасибо, — строго сказала она, продолжая смотреть в сторону, и вдруг как бы невзначай добавила:
— Так что ты там говорил насчет своей мастерской?
По губам Кевина скользнула улыбка.
— У меня в мастерской два дивана: один — в одном углу, другой — в противоположном.
Она повернулась к нему и окинула испепеляющим взглядом. Вьющиеся змейками волосы на миг ожили, встрепенулись и тут же опали. В порыве напускной строгости она была очаровательна. Изящная Медуза-горгона. У Кевина дрогнуло сердце.
— Ладно, пойдем. Только обещай…
— Обещаю.
— Нам далеко идти? — продолжая выдерживать позу строгой независимости, спросила она.
— Минут пять.
Они свернули в переулок, прошли несколько домов и вскоре остановились.
— А вот и мой дом. Я живу в мансарде, под самой крышей.
— Я догадывалась.
Они поднялись на верхний этаж в лифте, а потом еще выше, по узкой винтовой лестнице.
Кевин достал из кармана ключи.
— Заранее прошу прощения за беспорядок, — сказал он, вставляя ключ в замочную скважину.
— Не стоит. Я понимаю. Ты ведь художник.
— И холостяк к тому же.
И об этом она догадывалась. Не каждая женщина выйдет замуж за художника, у которого нет ни денег, ни квартиры, даже если он красив и благороден. У художников бывают любовницы, много любовниц, по большей части натурщицы, которых они часто меняют.
Они вошли. Джессика с опаской огляделась.
Огромный зал мастерской служил и жилым помещением, и рабочим. Слева от входа за стойкой находилась кухня, центральная часть была обставлена как гостиная, с диваном, маленьким столиком перед ним, парой кресел и телевизором, а за ней начиналась мастерская, заставленная мольбертами, заваленная холстами.
Воздух был пропитан густым запахом красок.
— Прошу в мою скромную обитель, — вежливо сказал он. — Устраивайся, где тебе удобно, а я займусь приготовлением чего-нибудь съестного. Уверен, что ты не откажешься от чашки горячего чая и еды.
— Сказать по правде, я голодна как зверь, сказала она и плюхнулась на диван.
— У меня есть пицца с баклажанами, помидорами и сыром. Пойдет?
— Супер! — Она подпрыгнула на диване. От ее недавней суровости не осталось и следа. Ее глазки весело поблескивали. Она сбросила туфли и забралась с ногами на диван. — И, пожалуйста, большую чашку крепкого черного кофе без сахара, — повелительным тоном добавила она и принялась осматривать его жилище. — А у тебя здесь уютно. И не очень грязно. Я ожидала увидеть батарею пустых бутылок и забитые окурками пепельницы. А ты оказался чистюлей, и даже еда у тебя есть. Похвально.
— Спасибо за комплимент, — ответил он. — Я уже целую неделю пытаюсь быть хорошим мальчиком. Решил избавляться от дурных привычек. Не курю и почти не пью.
Она тяжело вздохнула.
— Чего не могу сказать о себе. Вот уже месяц я пью почти каждый день, а неделю назад начала курить. Не заметила, как втянулась. Эти проклятые вечеринки… Тебе то и дело предлагают алкоголь и сигареты. — Она скривилась. — Ищу работу, а приобретаю дурные привычки.
— Значит, ты часто бываешь на таких вечеринках?
— За последний месяц это была восьмая.
Кевин промолчал. Значит, тот седовласый тип с неприятными холодными глазами и узкими губами вот уже месяц таскает ее на эти вечеринки, обещая помочь начать театральную карьеру… Скорее всего, он просто дурачит ее, пытаясь затащить в постель. Или, может, уже затащил. И теперь решил подарить ее другим.
От этих мыслей у Кевина до судороги сжались кулаки. Какая мерзость. Сюжет, древний как мир: красивая, молоденькая, беззащитная девушка и немолодой уже, циничный, развратный богач. Но какое ему, Кевину, до этого дело?
Это ее выбор, ее опыт, ее жизнь.
Ожидая, пока в микроволновке разогреется пицца, Кевин краем глаза наблюдал за нею.
Она сидела, поджав ноги, положив одну руку на спинку дивана, и задумчиво рассматривала одну из его абстрактных работ, висевшую на стене.
Черт побери, эта девочка безумно хороша.
Вся такая текучая, мягкая, гармоничная, и кожа у нее как будто светится. А глаза похожи на спелые маслины. И этот буйный клубок живых змей вместо волос… Ему хотелось броситься за карандашом и бумагой и сделать с нее набросок.
Или… посадить ее к себе на колени и зарыться носом в ее змеевидные волосы.
Эта малышка явно околдовала его. Маленькая очаровательная искусительница. Он чувствовал, как в его крови зарождается опасное брожение. Держи себя в руках, Кевин, крепко держи. Ты обещал. И себе, и ей.
— А ты работаешь только в жанре абстракции? — неожиданно спросила она, повернув к нему голову.
Он тряхнул головой, словно очнулся от сладких сновидений.
— Не только. Я еще пишу портреты. Если хочешь, позже покажу тебе парочку своих последних работ.
— С удовольствием взгляну на них, хотя мне больше нравятся абстракции. По-моему, они честнее, в них меньше личного. Они, как чувство, которое не успело еще оформиться в слова или идеи.
