Кристина Хемлетт - Сердцеед
Тэтчер воспринял шутливое обвинение, не моргнув глазом.
— Ну а что дальше, ребята? — не давала себя отвлечь Виктория. — Кто же этот охотник номер один, и чем объяснить, что вы советуете мне держать ушки на макушке?
Однако попытки добиться от Уильямса и Джонсона хоть каких-нибудь разъяснений ни к чему не привели. Было очевидно, что они настойчиво пытаются сменить тему разговора.
— Так значит, вы не намерены мне помочь? — спросила она, имея в виду звонок Эллиота.
— Ваши предположения будут не менее правильными, чем мои, — сказал Тэтч.
— А быть может, и более точными, — добавил Джон, повернув голову к своему собеседнику. — Ведь я не встречал в жизни человека, который был бы худшим предсказателем, чем Тэтч.
И, тем не менее, по его взгляду Виктория поняла: что-то произошло. Что-то очень серьезное.
Быстро повесив плащ и положив сумку в стол, она направилась в кабинет Эллиота. Виктория чувствовала себя виноватой в том, что заставила адвоката слишком долго ждать ее.
— Войдите, — сделал знак рукой Эллиот, когда она просунула голову в открытую дверь.
Выражение его лица говорило, что вид Виктории, по крайней мере, не совсем обычен. К тому же ее внешность изменилась, и явно не в лучшую сторону.
— Если я вызвал вас в неподходящее время, то… — начал он.
Виктория, мотнув головой, выразила несогласие с его словами. «Если даже Эллиот заметил, что я не в форме, — подумала она, — значит, я действительно похожа черт знает на что…»
— Все о'кей, — заверила она его. — Простите, что сегодня утром я немного запоздала.
— Это пустяки.
— Вас что-то тревожит?
— Присядьте, — предложил Эллиот, снял очки и положил их поверх желтого блокнота для заметок. — Для того чтобы все объяснить, потребуется некоторое время.
Раздавшийся зуммер селектора прервал его.
— Все в порядке. Включите его, — сказал Эллиот секретарю в приемной. — Но прошу вас, Линда, не соединяйте меня больше ни с кем, пока я не сообщу вам, что освободился. Сейчас у меня совещание.
Эллиот сделал Виктории знак оставаться на месте, пока он будет говорить с клиентом; вновь сев в кресло, она воспользовалась моментом, чтобы еще раз осмотреть его кабинет и фотографии в рамках, многие из которых сделал сам Эллиот.
То, что ее наставник — страстный фотограф, знали все сотрудники фирмы. Виктория подумала, что если когда-нибудь Эллиот уйдет в отставку, он с удовольствием станет бродить по окрестностям, увековечивая своей камерой для потомков смену времен года. Тэтч и Джон часто подшучивали над ним, говоря, что он настолько завесил своими произведениями все стены, что не оставил места для благодарственных посланий.
Эллиот запечатлел, казалось, большую часть Европы и Дальнего Востока. Поездки по многим странам, которые он совершил с Рутой и тремя дочерьми, принесли обильный урожай снимков наиболее интересных видов Парижа, Лондона и Рима. В его кодаковских альбомах нашлось место даже для Алмазной головы и Вайкики Бич на рассвете.
Но больше всего Виктория любила снимок старинного замка — быть может, потому, что он не относился к знаменитым достопримечательностям. Замок примостился на обращенной к морю стороне скалистого утеса, и самым удивительным в этой средневековой постройке был переход от серого фундамента к белым цилиндрическим башням.
Чем больше Виктория смотрела на фотографию, тем сильнее ей хотелось знать историю замка. Было совершенно очевидно, что он построен в этом уединенном, обдуваемом ветрами месте с какой-то определенной целью.
«Не забыть бы спросить Эллиота, где расположен этот замок», — напомнила она себе.
Эллиот повесил телефонную трубку.
— Простите, — извинился он за прерванную беседу. — Так на чем я остановился?
— Вы только начали говорить, — сказала Виктория.
Эллиот откашлялся.
— Как вы знаете, — приступил он, — мы уже начали готовиться к праздникам…
В мозгу Виктории тренькнул предупредительный колокольчик. «Ага, — подумала она, — Эллиот собирается попросить меня подготовить рождественскую вечеринку». Опыт работы подсказывал Виктории, что практически уже стало традицией поручать новым сотрудникам разрабатывать программу рождественских праздников, возглавлять кампании «Одностороннего движения» и уговаривать сотрудников сдать рекордное количество литров ежегодно собираемой донорской крови. «Господи, не допусти этого», — молча помолилась она.
— … Я обсудил эту проблему с Тэтчем и Джоном, — говорил Эллиот, — и они согласились с тем, что работы на всех сотрудников не хватит…
На смену первоначальной мысли Виктории о том, что ее привлекли для праздничных дел, которыми она не хотела заниматься, появилось гнетущее подозрение, что ее собираются временно уволить.
— Простите? — прошептала она, подумав, что пропустила что-то важное, сказанное Эллиотом.
— Ваша профессиональная подготовка делает вас одним из тех ценных сотрудников, которых мы можем направить с чувством уверенности…
— Направить? Куда?
— Работать у мистера О'Хари, — закончил он. — Если вы, конечно, захотите этого.
— Он тоже адвокат? — спросила озадаченная Виктория.
Эллиот расплылся в улыбке, а затем разразился довольным смехом.
— Кто? О'Хари? Отнюдь нет! Но он действительно обладает выдающимися способностями, которые могли бы сделать его первоклассным прокурором. Порой я поражаюсь, почему человек с такими данными никогда не интересовался юриспруденцией.
— Может быть, вы изложите свои мысли с самого начала? — попросила Виктория.
— С начала? — адвокат добродушно откинулся в кресле. — Полагаю, что с нашей точки зрения начало следует искать пять лет назад…
— Итак, вы все-таки намерены сделать это? — спросил Тэтч, в руках которого был бокал со второй порцией шотландского виски с содовой.
Несмотря на сильные порывы ветра, он и Джон решили вызвать такси и, похитив своего административного помощника, через несколько часов заехать на ланч в пивную на набережной в конце Кинг-стрит. Но еще до того, как им вручили меню, адвокаты обрушили на Викторию больше вопросов, чем ей задавали во время экзамена на право вождения автомобиля. Уже были наполовину съедены порции салата, а она все трепыхалась в поисках ответов.
— Я еще не знаю, — замялась она, будучи в равной степени и польщенной, и смущенной, когда ей поручили выполнить столь странное задание человека, которого Эллиот называл мистером О'Хари. — Мне кажется, это несколько поспешное решение.
— Насколько я знаю, он хочет платить вам двойное жалованье, — заметил Джон.
