Кетлин О'Брайен - Своенравная Мелани
Тед скептически поднял бровь.
– Кажется все очень просто, но ты не учла одну вещь... Я беспокоюсь... за твой характер, если честно. – Тед приложил свой палец к ее губам, не позволяя ей разразиться бурей протеста. – Давай представим Логана, роющегося в твоих личных счетах, который упрекает тебя в том, что ты потратила слишком много на спагетти, кетчуп или, скажем, нижнее белье. Ты просто взорвешься.
– Между прочим, иногда и ты можешь ошибаться, – высокомерно заявила Мелани.
– Да, иногда я ошибаюсь, но только не на этот раз. Не могу сказать точно, что именно могло бы заставить тебя подчиниться чьему-либо авторитету. И, поверь, двенадцать миллионов долларов здесь не помогут.
А когда пятью часами позже позвонили из полицейского участка, сообщая, что Фигги, Баш и Ник задержаны, Мелани поняла, как ошибался Тед. Двенадцать миллионов долларов пришлись бы весьма кстати.
Все субботнее утро было пасмурно. Дождь так и не пошел, но небо затянуло грозовыми тучами. Мелани припарковала свой маленький седан на обочине дороги, ведущей в «Картушный двор».
Положив руки на руль, Мелани посмотрела на дом. Сколько лет прошло, а он все такой же... Огромное сооружение, безобразное и неприветливое. В какой-то момент ей захотелось завести машину и уехать. Но она вышла из машины, поправила коротенькую юбочку, закинула назад свои каштановые волосы. Убедившись, что все, кроме сердца, которое билось где-то на уровне горла, на месте, она тихо пошла.
Поднявшись по мраморной лестнице, Мелани позвонила.
Ожидая, пока откроют, она разглядывала псевдогреческие статуи, которые охраняли двойную дверь. Они всегда вызывали у нее тревожные чувства – две обнаженные, безрукие женщины, словно превращенные кем-то в камень при попытке покинуть дом. Вероятно, женский идеал дяди Джошуа. Немая, беспомощная и безнадежно застывшая женщина, которой некуда деться...
– Доброе утро, леди, – сказала она, похлопывая статую по обрубку плеча. – Видите, я вернулась. Я думала, что уже никогда вас не увижу, но не все так просто...
Входная дверь открылась, и Мелани почувствовала, что снова превратилась в восьмилетнюю девочку, увидев перед собой самое отвратительное для нее лицо.
– Миссис... Хиллиард... – Она сглотнула и попыталась начать снова: – Рада вас видеть, миссис Хиллиард, как поживаете?
Лошадиная челюсть женщины слегка напряглась, а черные глаза с темными мешками под ними совсем скрылись под густыми щетинистыми бровями, превратившись в щелки.
– Все это время я скорбела по твоему дяде, дорогуша, – сухо ответила миссис Хиллиард. – Не то что некоторые!..
Вот если бы жизнь была похожа на ту, что описывают в сказках, грустно подумала Мелани, было бы все по-другому. В сказках живут розовощекие, веселые няни, готовые приласкать и утешить несчастную сиротку. Конечно, иногда и они любят поучить детишек уму-разуму, но совсем не со зла, а с любовью.
Мелани выпрямилась. Инстинкт подсказал ей, что надо выработать новую тактику поведения. Она спокойно встретила хмурый взгляд женщины и твердо сказала:
– Полагаю, мистер Логан уже на месте?
Явно не ожидая такого поворота, миссис Хиллиард уставилась на Мелани, потом, отступив в сторону, широко открыла дверь.
– Он ждет в библиотеке, – процедила она далеким от любезности тоном.
Огромный холл «Картушного двора» навевал невеселые воспоминания. Но все же что-то было не так...
Кинув взгляд в сторону главной лестницы, Мелани увидела, что двое молодых рабочих застилали лестницу ковролином, непринужденно болтая на каком-то мелодичном иностранном языке, а один из них даже весело насвистывал. Завидев девушку, молодые люди стихли и приветливо улыбнулись. Во времена правления дяди в этом доме царила гробовая тишина, и вряд ли кто-нибудь осмеливался свистеть.
Но как мучительны воспоминания... Она ускорила шаг.
В конце концов, должна же быть какая-то награда за прожитые в этом доме годы, думала Мелани, пересекая холл и приближаясь к библиотеке. Она должна получить это наследство!
Темная деревянная дверь была плотно закрыта, и Мелани постучала.
– Черт возьми! Кого там еще несет? – Она явно услышала голос дяди. Джошуа ненавидел людей и ругался всякий раз, если раздавался звонок телефона или в дверь.
От неожиданности Мелани чуть не потеряла равновесие.
– Коперникус!
Как же она про него забыла? Этот несносный попугай был под стать самому Джошуа. Вздорная птица словно губка впитывала все бранные словечки. И дядя выучил Коперникуса ругаться на шести языках.
– Кто это? Кого там черт несет? – не унимался попугай даже после того, как Логан отворил массивную дверь. В одной руке он держал увеличительное стекло, а в другой карту, но из-за полумрака в библиотеке Мелани не сразу это заметила.
– Заходи, Мелани, – пригласил Клей, перебивая выкрики попугая. – Я как раз заканчиваю работу. Да покажись же, наконец, Коперникусу, иначе с ним случится удар.
– Ничего с ним не случится, – заверила она. – Он всегда был такой.
С этими словами Мелани все же подошла к старому попугаю. В последний раз она его видела, когда ей было лишь шестнадцать. Птица замолчала, словно узнала девушку, но не верила своим глазам. Нервно нахохлившись, Коперникус переминался с ноги на ногу, искоса поглядывая на гостью.
– Вот это да, он замолчал. Такое с ним впервые, – удивился Клей. Он с любопытством наблюдал за девушкой. – Уверяю, это скоро пройдет. Сейчас он покроет меня по-португальски. – Клей усмехнулся и снова занялся картой. Взглянув на мужчину, Мелани смутилась, поймав себя на мысли, что с ней происходит что-то необычное.
Девушка знала о временном пребывании Клея в «Картушном дворе» – для оценки античной коллекции – и все же не смогла справиться с шоком, увидя его за рабочим столом дяди.
Конечно, сравнивать Клея и Джошуа просто нелепо. От склоненной над бумагами фигуры, облаченной в рубашку с закатанными по локоть рукавами, от широких плеч, от аристократического профиля исходила бьющая ключом мужская энергия.
Мелани спохватилась. Пытаясь скрыть смущение, она подошла к столу и заглянула через плечо Клея. Перед ним лежала старинная карта со странными изображениями. Корабли и морские монстры, засевшие в океанах, украшавшие края геральдические эмблемы, а в каждом углу по мордашке с раздутыми щечками.
– Семнадцатый век, – уточнил Клей, проводя указательным пальцем по голове молодого Зефира, легкого западного ветерка. – Ручная работа. Красиво, но до ужаса неправдоподобно. Вряд ли бы я решился ею воспользоваться.
Мелани снова взглянула на карту.
