Мэри Хеммил - Один поцелуй
— Я бы не предлагал, если бы не был уверен. В любом случае я не собираюсь сидеть здесь целый месяц и плевать в потолок. Да я с ума сойду без дела!
Майкл переглянулся с женой, затем пожал плечами и улыбнулся:
— Ну ладно. Было бы глупо отказываться. Спасибо, Кон. Мы весьма тронуты.
— Дел сейчас особых нет, — задумчиво проговорил Шэд. — Если мы все займемся этим, то при наличии чертежей быстро пристроим еще одну комнату.
Все тут же стали обсуждать, кто что может сделать и когда следует начать строительство. Кон принялся рисовать прямо на салфетке, а Чолли рассказывала, какую детскую хотела бы иметь.
Наблюдая за ним со своего места, Сабина представила, что это она беременна, а Кон делает чертежи детской для своего ребенка.
«Опомнись, Бина! — возопил внутренний голос. — Даже и не думай об этом!»
Но было уже поздно: былые мечты и тайные желания, спрятанные в глубине сердца, вдруг проснулись и переполнили ее. В семнадцать лет Сабина мечтала о том, что настанет день, когда она будет держать на руках новорожденного ребенка. Ребенка ее и Кона. Потом мечты умерли, и, казалось, навсегда. И вот оживают вновь.
Бледная, уставшая от всего пережитого, она отодвинулась от стола и сразу же привлекла внимание всех, включая Кона. Избегая его взгляда, Сабина встала и с несколько натянутой улыбкой извинилась:
— Был очень тяжелый день. И если я сейчас же не пойду спать, то рухну прямо здесь.
— Ты так побледнела, — сказала озабоченно Бетти. — С тобой все в порядке?
— В округе эпидемия гриппа, — включилась в разговор Адда, с тревогой глядя на Сабину. — У тебя нет температуры?
— Нет, Адда, все хорошо. Правда, хорошо, — сказала она улыбнувшись и поднялась из-за стола. — Мне надо лишь немного отдохнуть. Я выехала в пять утра и, по правде говоря, притомилась. Не беспокойтесь обо мне. Увидимся утром.
Сабина поднялась в свою комнату в полной уверенности, что тут же заснет. Но, приняв душ и забравшись в постель в любимой фланелевой рубашке, она долго ворочалась с боку на бок. Мысли беспорядочно бились в голове, как шарики о стенки крутящегося лототрона. Она слышала, как внизу прощались Тейн и Том и их семьи, живущие в отдельном доме. За ними последовали Чолли и Майкл. Затем воцарилась тишина — Бетти и Шэд с детьми тоже отправились спать. А она все лежала, уставившись в потолок, и сна не было ни в одном глазу.
Из комнаты напротив долетали приглушенные звуки: шум воды в ванной, глухой стук сброшенных на пол ботинок: одного, потом другого. Это Кон готовился ко сну. И против ее воли эти звуки стали обрастать плотью. Ей казалось, что она видит, как Кон раздевается, плюхается в постель с усталой улыбкой, мнет подушку, чтобы удобнее было лежать. И что она лежит рядом… Такого с ней не было уже давно. Но она не собиралась начинать все сначала.
С бешено бьющимся сердцем Сабина вскочила с кровати, набросила халат и босиком, чтобы не поднимать лишнего шума, выскользнула из комнаты. Возле лестницы тускло светил ночник. Кругом было тихо. Она спустилась в гостиную и включила телевизор. Чтобы побыстрее заснуть, ей нужен был какой-нибудь старый занудный фильм. Но показывали любимую ленту «Неприкаянные» с участием Кларка Гейбла и Мерилин Монро. Поддавшись соблазну, она свернулась калачиком на диване, подоткнула полы халата под ноги и, прижав к груди подушку, буквально прилипла к экрану.
В таком положении и застал ее Кон, когда минут через двадцать вошел в гостиную. По пути в кухню за еще одним куском шоколадного торта он услышал приглушенные звуки телевизора и заглянул в комнату, чтобы посмотреть, кто там сидит. При виде Сабины, со слезами на глазах, едва заметная улыбка скользнула по его лицу. Она явно получала удовольствие и от мелодрамы, и от собственных слез.
Ему бы следовало тихо повернуться и уйти. Но он был не в силах. Совершенно забыв о торте, ради которого спустился, Кон молча вошел в гостиную и присел на диван рядом с ней. Также молча достал из кармана платок и протянул ей.
Вздрогнув, Сабина уставилась на платок, словно на змею, готовую в любой момент броситься на нее.
— Ну, бери же, — сказал он, и с этими словами сам вложил платок ей в руку. — Не бойся. Он не кусается.
Сабина нерешительно взяла платок и спросила:
— Что ты здесь делаешь? Я думала, ты уже спишь.
Кон лукаво улыбнулся:
— Я тоже хотел тебя спросить о том же. Что случилось? Не можешь заснуть из-за меня?
— Слишком много о себе воображаешь, Ньюман, — фыркнула Сабина. — Может, это и удивит тебя, но в моих мыслях для тебя нет места.
Театральным жестом он приложил руку к сердцу, как бы признавая свое поражение.
— А мне показалось, что мое присутствие тебя волнует. Видать, ошибся.
— Вот тут ты абсолютно прав. Ты мне совершенно безразличен. А сейчас извини, мне пора идти спать.
— А как же фильм? — Его взгляд был сама невинность. Он положил руку ей на плечи и откинулся на спинку дивана, сделав вид, что всецело поглощен происходящим на экране.
Однако Сабину было трудно обмануть: она слишком хорошо его знала. Смотреть мелодраму Кон мог, разве что перегревшись на солнце.
Но, Бог мой, как приятно было ощущать тепло его руки. Хотелось прильнуть к нему, бесконечно вдыхать запах его тела, забыться в его объятиях и знать, что никто не обидит тебя, пока Кон рядом.
Кроме него самого.
Разве не обидно, что после десяти лет разлуки он, как ни в чем не бывало, садится рядом и как бы невзначай обнимает ее.
— Ты не изменился, Ньюман. По-прежнему пользуешься любой возможностью, чтобы облапать женщину. Пусти меня. Я хочу спать.
Кон не стал ее удерживать, лишь бросил вслед:
— Ну, давай беги, как испуганная девчонка. А я-то думал, что ты повзрослела.
Позднее Сабина говорила себе, что ей следовало проигнорировать его слова и просто уйти. Или, по крайней мере, взять себя в руки и не торопиться с ответом. Но нервы ее были на пределе, и она накинулась на него точно фурия:
— Не вешай мне лапшу на уши, Ньюман! Я знаю, чего ты хочешь, но ничегошеньки у тебя не выйдет! Я уже давно не ребенок. И запомни: ни тебя, ни кого другого я не боюсь. Я устала. У-ста-ла! Усек?
Гневная тирада, однако, оставила его равнодушным. Кон лишь усмехнулся и, развалившись на диване, протянул:
— Ты избегаешь меня, как только сюда приехала. Признайся, ты ко мне неравнодушна.
— Неравнодушна? Бог мой, и чего я с тобой разговариваю? Ты всегда был несносным и самодовольным…
— И на тебя это производило впечатление, — продолжил он. — Иначе ты не набрасывалась бы на меня, как разъяренная кошка.
Она окинула его презрительным взглядом, который привел бы в дрожь менее сильного человека. Но Кон даже глазом не моргнул. Ах, как бы ей хотелось вцепиться в него, растрясти, чтобы поколебать эту вечную самоуверенность. Не спуская с него глаз, она отчеканила:
