Мирра Блайт - Дотянись до звезды
— Если вы явились снова уговаривать меня продать эту землю, то напрасно тратите свое и мое время.
Вместо того чтобы ответить на вызов, прозвучавший в ее словах, Сондерс указал на опрятные грядки трав, уютно окруженные зелеными стенами сада.
— Кто покупает у вас все это? — спросил он задумчиво.
Обезоруженная этим невинным вопросом, Чарити спокойно ответила:
— Рестораны, магазины, иногда садоводы... и вообще каждый, кто использует травы для медицинских целей.
— Вы шутите! — насмешливо воскликнул он.
— Отнюдь, — резко ответила она. — Люди лечились таким образом задолго до появления всяких так называемых лекарств.
— Да, но это абсолютно неэффективно.
Задетая этой дилетантской уверенностью, Черри испытывала непреодолимое желание поставить его на место.
— Вы ошибаетесь. Возьмите, например, спорынью...
— Спорынья... Что это? — внимательно посмотрел на нее Сондерс. В его глазах была не угроза, которую она ожидала увидеть, а, скорее, вызов.
— Спорынья — это грибки, растущие на ржи, — со знанием дела пояснила Чарити. — Помимо всего прочего, ее часто используют, чтобы избавиться от нежелательной беременности. Но, к сожалению, это растение обладает сильным побочным действием и при неграмотном применении может вызывать широкий спектр расстройств: от гангрены до помешательства. — Она заметила ужас на его лице и расхохоталась. — Его до сих пор используют как основу для весьма популярного лекарства от мигрени.
— Похоже, вы многое знаете об этом.
Чарити пожала плечами.
— Это было хобби моего отца. Я изучаю травы с детства.
— Да, — с иронией согласился он. — Ясно, что человек, сделавший свое состояние на производстве современных лекарств, интересовался травами.
Черри мгновенно пожалела о своей откровенности. Увлекшись своей излюбленной темой, она невольно дала ему возможность подставить ее. А он, нисколько не усомнившись, воспользовался этой оплошностью.
— Сегодня утром мистер Винтен рассказал мне о вашем отце, — сказал Сондерс, наблюдая за нею. — Что случилось? — внезапно спросил он, увидев, что она резко отвернулась, не желая поддерживать этот разговор.
Этот внезапный вопрос усыпил ее бдительность.
— Где? — спросила она неуверенно, оглядываясь по сторонам.
— Ваш отец умер шесть лет назад богатым человеком, — с грубоватой прямотой заявил он. — А вы, его единственный ребенок, живете в коттедже, а не в Мэйн-хаузе, который он оставил вам, и сами зарабатываете себе на жизнь. Согласитесь, это очень странно.
— Для вас, возможно, — ответила Чарити прерывающимся голосом.
Его беспардонность переходила все границы. Она уже собиралась высказать все, что думает по этому поводу, как вдруг услышала собственный голос:
— Если вы на самом деле хотите знать, мой муж проиграл Мэйн-хауз в карты, и я не сумела предотвратить это. — Черри гордо вскинула голову, ожидая увидеть жалость в глазах собеседника. Но он только холодно произнес:
— Вы, должно быть, ненавидите его за это.
— Нет, на самом деле нет. В это трудно поверить, но сейчас я чувствую себя гораздо счастливее, чем в те времена, когда была наследницей своего отца. Я росла избалованным капризным ребенком и ни в чем не знала отказа. Сейчас все не так. Например, я могу больше не опасаться людей типа Джулиана, и уже больше не никогда поверю фальшивым уверениям в любви.
— Именно его или вообще мужчин? — тихо спросил Берт Сондерс.
Как он догадался о том, что ее сердце словно одеревенело, когда она узнала правду о Джулиане? Как он узнал о ее клятве: «Больше ни один мужчина не заставит меня поверить в свои чувства ко мне»?
Чарити попыталась взять себя в руки и, пожимая плечами, произнесла как можно спокойнее:
— По правде говоря, я невысокого мнения о мужчинах.
— Или о самой себе, — мягко заметил Берт Сондерс.
Она быстро повернулась к нему спиной, схватила тапочки и прижала их к груди, чтобы скрыть, как дрожат ее пальцы.
— Мистер Сондерс, вы находитесь на моей земле, и я буду очень признательна, если вы немедленно покинете ее, — безжизненно сказала она.
— Вы интересны мне, — доверительно проговорил Берт, игнорируя ее требование. — Должно потребоваться огромное напряжение воли, чтобы создать все это, — он указал на волнующееся разноцветное море цветов вокруг них, — на пустом месте. Превратить себя из беззащитного ребенка в независимую деловую женщину.
Чарити невесело улыбнулась:
— Кто же рискнет полюбить волевую женщину, особенно ту, что добилась успеха, — вы это хотели сказать?
К ее удивлению, Сондерс расхохотался.
— Вы на самом деле так думаете? — изумился он, глядя на нее. — Неужели на это есть причины? — Он протянул руку и дотронулся сначала до ее волос, потом — до лица. Этого едва заметного прикосновения оказалось вполне достаточно, чтобы Чарити отпрянула от него, словно обжегшись, и панический страх заметался в ее глазах. — Ваши взгляды несколько устарели, — заметил он. — Я восхищаюсь волевыми женщинами. В них много задора — и в жизни, и в постели.
— Ваше мнение о моих сексуальных возможностях меня совершенно не интересует, — выдавила Черри сквозь стиснутые зубы в ответ на этот насмешливый комментарий.
— Да, я вижу это, — согласился он и холодным бесстыдным взглядом окинул ее тело с головы до ног.
Чарити почувствовала непреодолимое стремление убежать. И, как ни странно, в ее воображении всплыл образ себя восемнадцатилетней: белокурой, всегда модно одетой девушки с абсолютно пустой головой, в которой не мелькала мысль ни о чем, кроме развлечений.
Отец обожал ее и прощал все шалости. Он был слишком стар, чтобы понимать, какие опасности могут подстерегать молодую, хорошенькую и непрактичную девушку.
У Черри не было женщин-родственниц и мало друзей среди ровесников. Она получила домашнее образование и, хотя отец возил ее по всему миру, одевал в лучшую одежду и дарил драгоценности, не приобрела никакого жизненного опыта. Его смерть стала для нее полным шоком, несмотря на многочисленные предупреждения врачей. Ей тогда шел девятнадцатый год.
Как единственный ребенок, Чарити стала наследницей его состояния. Но, будучи скорее ученым, чем бизнесменом, Бенджамин Ливси не задумывался над тем, как защитить ее от таких, как Джулиан.
— Я пришел узнать, не согласитесь ли вы пообедать со мной.
Очнувшись от воспоминаний, Чарити недоумевающе взглянула на него.
— Поужинать? С вами?
Она сжала губы. Романтичная девятнадцатилетняя девчонка давно осталась в прошлом. Теперь Черри хорошо усвоила, что за мужскими комплиментами и клятвами в вечной любви кроются совсем другие желания и цели.
