Кэрри Томас - Житейское море
— Еще раз здравствуйте, — улыбнувшись посетителям Кэтрин, любезно сказал он. — Моя фамилия Хьюс-Эллингтон.
— Моя подруга, миссис Уортон и мой брат, Руперт. — неохотно представила визитеров Кэтрин. Последовал обмен приветствиями, после чего Руперт начал выказывать признаки нетерпения, свидетельствующие о желании скорее покинуть палату.
— Сегодня интересный футбольный матч по телевизору, — предвкушая приятное событие, с жаром заявил он, но тут же смутился. — Заканчивается он не очень поздно, Кэтрин.
Кэтрин улыбнулась ему.
— Что ж, пользуйся моментом. Ведь в четверг тебе в школу.
2
Когда посетители ушли, Марк взял медицинскую карту и просмотрел ее, затем задал Кэтрин несколько вопросов о ее самочувствии.
— Я не ожидала, что увижу тебя сегодня, — прямо заявила она ему. — Мне сказали, что твой обход — завтра утром, когда ты дашь заключение по выписке.
— Сегодня у меня свободный день. Но мне пришлось приехать в больницу, вот я и решил заодно посмотреть, как ты. Ведь, в конце концов, мы были когда-то друзьями, Кэтрин. Если говорить совсем откровенно, даже больше, чем просто друзьями.
Он посмотрел на нее, в его глазах читался вызов.
— Но если ты возражаешь, я уйду.
Кэтрин пожала плечами.
— Не в том я положении, чтобы возражать.
Воцарилась напряженная тишина, слышен был лишь доносившийся из коридора шум больничной суеты. Стороннему наблюдателю они могли показаться просто пациенткой и врачом, но после нарочито подчеркнутого упоминания Марком о близости между ними напряжение стало казаться физически ощутимым. Кэтрин испытывала весьма неприятные чувства от этого затянувшегося молчания, но наконец Марк нарушил его.
— Ты сказала, что твой брат возвращается к занятиям в школе, — сказал он. — Он болел?
Не в силах больше выдерживать его пристальный взгляд Кэтрин отвела глаза.
— Нет. С Рупертом все в порядке, но эпидемия гриппа уложила в постель всех учителей. Пришлось даже на время прекратить занятия, поэтому он приехал ко мне.
— Он живет с тобой?
— Нет. Просто мама уехала в отпуск.
— Ей сообщили о случившемся с тобой?
— Нет. — Кэтрин заставила себя вновь поднять на него глаза. — Достанется мне, когда мама вернется на следующей неделе. Хотя особой опасности не было.
— Кроме того, что ты могла свернуть себе шею и заживо сгореть, — язвительно ввернул он.
— Все эти проклятые туфли, — пожаловалась Кэтрин.
— Туфли? — угрюмо переспросил Марк.
— У них очень высокие каблуки. — Она усмехнулась. — Они обошлись мне в уйму денег, хоть я и купила их на распродаже.
— Они могли обойтись тебе гораздо дороже! — раздраженно бросил он, забыв о профессиональной выдержке. — Почему ты не догадалась сбросить их?
— Первой мыслью было помочь выбраться оттуда Руперту и Ханне, — с жаром заявила Кэтрин. — Мне было некогда думать о каких-то там туфлях, доктор Хьюс-Эллингтон, — нарочито резко добавила она.
После столь официального обращения лицо Марка приобрело суровое выражение.
— Понимаю. Когда тебя выпишут, куда ты отправишься?
— К себе. Благодаря заботам миссис Уортон моя квартира в полном порядке.
Он наклонился к ней.
— Кэтрин, ты уверена, что сможешь со всем справиться одна?
— Сомневаюсь, чтобы мне позволили остаться одной. Ханна Уортон живет этажом выше. Она хочет, чтобы на первых порах мы с Рупертом пожили у нее, но мне кажется, что лучше сразу вернуться к себе.
— Иначе, — высказал он вслух догадку, — тебе уже никогда не захочется туда возвращаться.
— Именно. — Кэтрин отвела глаза, и вновь воцарилось гнетущее молчание, терзавшее ее и без того напряженные нервы. Она хотела, чтобы Марк ушел, оставил ее в покое, и вместе с этим она страстно желала его присутствия, мечтала вновь ощутить прикосновение его рук. Словно прочитав ее мысли, он взял ее за руку, и начал наблюдать за секундной стрелкой часов, делая вид, что следит за ее пульсом. Дрожь охватила Кэтрин от этого прикосновения, она откашлялась, но произнести ничего не смогла.
— Мой начальник настаивает, чтобы я окончательно поправилась прежде, чем выйду на работу. И неважно, сколько на это потребуется времени, — наконец удалось ей хоть что-то выдавить из себя, — поэтому пока я не буду работать.
— Чем ты занимаешься? — спросил Марк, поглаживая пальцем пульсирующую голубоватую жилку на запястье Кэтрин.
— Я дипломированный экономист, — хрипло сказала она.
— Замечательно! — Он осторожно положил ее руку и нахмурился, заметив, как лихорадочный румянец на лице Кэтрин уступил место мертвенной бледности, отчего багровый синяк стал еще заметнее. — Ты выглядишь усталой, Кэтрин. Я позову сиделку, чтобы она помогла тебе устроиться на ночь.
— Спасибо, — прошептала она, окончательно сраженная нежными нотками в его голосе.
Марк задумчиво взглянул на нее и спросил:
— А кстати, сколько Руперту лет?
Кэтрин прищурилась.
— Девять. А что?
— Просто поинтересовался. Он выглядит старше.
— Это так. Он крупный для своего возраста. — Она пристально смотрела на него своим здоровым глазом. Наверняка у него есть семья. Вероятно, есть сын, а то и два, которых он мог сравнить с Рупертом. Но спрашивать его об этом она не собирается.
Марк стоял, наблюдая за ней, словно хотел еще о чем-то спросить, но за дверью послышались голоса возвращающихся обитателей палаты, и, учтиво кивнув, он пожелал ей спокойной ночи.
Кэтрин ничуть не удивило его недоверие. Хотя во всех отношениях Руперт был обычным мальчишкой, выглядел он на удивление взрослым и довольно высоким для своего возраста.
На следующее утро Марк не появился. Выписывал ее доктор Джайлс. Он дал ряд указаний по соблюдению диеты и попросил ее через некоторое время посетить амбулаторию для осмотра и снятия швов. Она вежливо поблагодарила его, думая, суждено ли ей снова увидеть Марка. По многим причинам ей не хотелось этого. Хватило одного взгляда на него, чтобы она вдруг почувствовала смятение, какого надеялась больше никогда не испытать.
— Вы морщитесь, — сказала сестра. — Вам больно?
Кэтрин улыбнулась.
— Нет, что вы.
— Я помогу вам одеться, и вы сможете отправиться домой.
Ханна забрала из химчистки кое-какую одежду Кэтрин и принесла ей коричневые шерстяные брюки, замшевые ботинки, плотный кремовый свитер и оранжевый шарф. Когда полностью одетая Кэтрин с подведенными помадой в тон шарфа губами появилась перед пришедшими ее встречать, лицо Руперта заметно просветлело.
