Лора Брантуэйт - С судьбой не играют в прятки
Но… Да-да, как обычно, не обошлось без маленького «но». Алан не зря отрабатывал свой хлеб в отделе элитной недвижимости. Он был прямо-таки козырным тузом Бартона — всегда подтянутый, привлекательный, невообразимо обаятельный, с лучезарной улыбкой и стальной волей, которая, как кинжал, укутана была в бархат идеальных манер.
Фелиция Беккет решила, что молодой риелтор Алан Портман стал бы идеальным приключением, знаменующим начало «новой счастливой жизни». Этаким сексуальным талисманом.
Нет, Алан не страдал какими-то предрассудками в интимной сфере, и он знал одну вполне счастливую пару, где жена была старше мужа на одиннадцать или двенадцать лет, так что дело было вовсе не в сорока с лишним годах Фелиции, тем более что она могла себе позволить выглядеть на тридцать с хвостиком. Дело обстояло гораздо проще: она отталкивала его, как может отталкивать очень жесткий, расчетливый, себялюбивый человек, не привыкший считаться ни с чем, кроме своих желаний. Деньги балуют. Деньги портят. В последнее время Алану казалось, что женщин они портят особенно.
Он познакомился с Фелицией почти месяц назад. Она отказалась ехать в офис, не утруждая себя даже выдумыванием предлога, но это не удивило Алана: учитывая предполагаемую сумму сделки, она вполне могла рассчитывать на то, что ей принесут все документы на серебряном подносе вместе с кофе в постель. В первый раз ему показалось, что она откажется от услуг его агентства. Видимо, у нее были в тот день мигрени, или она реагировала на магнитные бури, или еще что-то… Одетая в шелковое платье (такое любая другая женщина счастлива была бы надеть на собственную свадьбу) Фелиция полулежала в кресле, откинув голову, не смотрела на Алана, время от времени морщилась, когда он что-то говорил, и лишь обозначала свое участие в разговоре неопределенными вздохами, как будто все происходящее очень ее расстраивало. Алан по наивности предположил, что бедняжка тяжело переживает развод. Ха-ха.
Когда в следующий раз Алан приехал обсудить с ней уже три самых перспективных предложения о покупке ее «старого» особняка, он просто не поверил своим глазам: перед ним предстала высокая, ядовитая, эффектная женщина с железной хваткой. Даже глаза ее теперь смотрели по-другому. А еще она улыбалась. Ему. И от этой улыбки Алан чувствовал легкую тошноту — такая подкатывает к горлу в моменты острой тревоги.
Лучше бы он и вправду не понравился ей при первой встрече. Она бы сразу отказалась работать с их компанией, на этом вопрос был бы решен. Ну вставил бы шеф ему по первое число за «погубленную перспективу». Ничего сверхординарного, обычная штатная ситуация. Так нет же. После второй встречи она снизошла до звонка Бартону и заверила его, что «все великолепно, такая репутация у агентства, такие компетентные специалисты», в общем — «ни с кем другим, ни за что и никогда». Бартон расцвел, размечтался, пообещал Алану место начальника отдела, если он сможет как следует «обработать эту дамочку». Алан тоже был бы рад помечтать, тем более что ему давно хотелось заняться обустройством своей жизни — то есть купить собственный дом, может быть, это успокоило бы Диану, которая в последнее время стала невыносимо капризной… Но его не отпускало чувство, то все это к добру не приведет. Он старался не думать о маленькой змейке тревоги, поселившейся в душе…
А «обработать дамочку» так, как того хотелось ей, ему и вправду не удалось. Точнее самому не захотелось. А до недавнего времени Алан считал, что живет в демократической стране, где он в достаточной степени защищен от сексуальных домогательств.
Их третья встреча с Фелицией проходила в ресторане отеля «Хилтон». Фелиция приглашала.
А потом она стала требовать встреч все чаще и чаще. Она отвергала один за другим дома, которые Алан находил для нее. В какой-то момент ей пришла в голову мысль переключиться на поиски пентхауса, и Алан искал пентхаус, но потом они все равно вернулись к дому… Видимо, Фелиция стремилась наполнить собой весь его день, причем не только рабочий. И — нужно отдать ей должное — она добилась в этом значительных успехов.
Просыпаясь утром, Алан первым делом думал: каковы шансы, что Фелиция сегодня не позвонит, и морщился, как от клюквы, потому что понимал — шансы невелики.
Как-то за завтраком Диана спросила его: «О чем ты думаешь?» Алан честно ответил: «О Фелиции Беккет». Диана почему-то не учла, что думать о женщине можно не только хорошее, и затаила на него злобу. После этого в их отношениях появился еще один большущий кусок льда. Лед, как известно, имеет свойство снижать температуру среды, в которую погружен, и всегда виден, потому что держится на поверхности…
Алану то и дело казалось, что у него начинают болеть зубы от одного только упоминания имени «Фелиция». Имя, слава богу, редкое, и всуе его не употребляют, но с другой стороны, если уж употребляют — то применительно к той самой Фелиции.
Два дня назад — в пятницу — их отношения достигли кульминации.
В колледже Алан изучал курс классической французской литературы семнадцатого — восемнадцатого веков, и ему было доподлинно известно, что кульминация — это не «самый напряженный момент действия», как считает большинство обывателей, а то событие, которое поворачивает действие к развязке…
Они вместе обедали в роскошном французском ресторане на Парк-лейн. Фелиция с ловкостью хирурга расчленяла сверкающим ножом несчастную отбивную. Алан пил красное вино. Есть ему не особенно хотелось, а приглушить острую неприязнь к сидящей напротив особе — да, и даже очень. Он мимоходом подумал, что если сопьется из-за нее — это будет трагикомичный поворот дела.
Глаза у Фелиции в этот день сверкали, как бриллианты в ее ушах — если только бриллианты могут сверкать с особенным выражением. Алан предпочитал не думать о том, что это за выражение.
— Алан…
Он не просил называть его по имени, но Фелицию, по-видимому, такие мелочи не смущали. Может быть, она даже считала подобное обращение проявлением демократичности.
— Алан, я собираюсь на выходные в Майами, — объявила Фелиция и изящным движением отправила в рот наколотый на серебряную вилку кусочек мяса.
Алан подумал, что, наверное, морально готов к тому, чтобы стать вегетарианцем. Вежливо изогнул бровь: мол, продолжайте, это все очень интересно. Фелиция неторопливо прожевала мясо и проглотила. Алан видел, как прокатился у нее по пищеводу круглый комочек.
— И мне пришла в голову замечательная идея, — продолжила она.
И выдержала хорошо рассчитанную паузу.
Фелиция была мастером пауз и интонаций, Алана уже не раз посещали догадки, что ее собственная «карьера» некогда начиналась на подмостках. И наверняка годы светской жизни только развили в ней природный талант и отточили мастерство. Вот только улыбаться обаятельно она так и не научилась. Бедняжка. Видимо, тот случай, когда не дано — значит, не дано, и ничего уже не попишешь.
