Никки Логан - Прикосновение любви
Лейни встречала и раньше таких людей, как Элиот Гарвей. Зацикленных на своей работе. И сейчас ей казалось, что они знакомы очень давно.
Когда они стояли возле ульев, Лейни чувствовала исходящее от Элиота тепло. Она думала, что он слишком близко подошел к ней и к ее пчелам, но, судя по голосу, это было не так. Может быть, он просто крупный мужчина? Лейни бы не решилась спросить это напрямик. Элиот Гарвей был загадкой, которую ей постепенно предстояло разгадать. Осторожно, иначе ее мама начнет подготовку свадебных приглашений. К тому же Лейни предполагала, что отец не согласится на серию визитов Элиота.
Лейни не хотелось признаваться самой себе, что ее так сильно будоражил его запах. Большинство мужчин, живущих в этой местности, щеголяли ароматом «Ферма» или обливали себя стойким одеколоном перед поездкой в город. От Элиота Гарвея исходил терпкий запах. А еще у него был очень приятный тембр голоса.
– Так ты согласна устроить ему экскурсию, Лейни? – повторил отец, когда они накрывали стол в их полном стекла и дерева доме.
Провести немного больше времени с Элиотом Гарвеем не представляло собой мучительной трудности.
– Конечно.
Она перегнулась через один из деревянных стульев и положила ладонь на стол, нащупав вилку с ножом.
– Это ведь всего на один день.
– Вообще-то я планировал согласиться на его предложение. Я бы хотел послушать, что он скажет.
– И сколько же визитов он совершит?
– Зависит от него, – предположил отец. – Для нас это, как всегда, вопрос бизнеса.
– Легко тебе говорить – не тебе с ним нянчиться.
– Только ты можешь поговорить с ним, Лейни. Большая часть из того, что мы делаем, – твоя инициатива.
– Это наша инициатива, папа.
– Но ты все придумывала. Я бы предпочел, чтобы ты время от времени признавала собственные заслуги. Кто знает? Может, если ты произведешь на него впечатление, для тебя найдется работа.
– Почему они должны нанять меня, папа? Как насчет того, что я ничего не знаю об их индустрии?
– Он обучен тому, чтобы распознавать свежие таланты. Будет смешно, если он не возьмет тебя на работу.
В душе мысль о возможном сотрудничестве с Элиотом порадовала Лейни, но она быстро прогнала это чувство.
– Ты – ценный сотрудник. Признай это наконец.
Лейни почувствовала прилив паники. Ох, опять начинается…
– Пап, пообещай, что ты не будешь пытаться прорекламировать меня.
Все детство, к ее смущению, повторялось одно и то же. Но мысль о таком унижении перед Элиотом Гарвеем…
– Я не буду ничего обещать. Я горжусь своей дочерью и ее достижениями и не скрываю этого.
– Он здесь для того, чтобы узнать больше о производстве меда, а не…
– Мне он нравится, – словно между прочим заметила ее мать, со звоном ставя тяжелое блюдо на стол. Рагу из курицы восхитительно пахло. – Он очарователен.
– Не меняй тему, Элен, – проворчал отец.
– Тебе все кажутся очаровательными, мама. – Расставляя с отцом тарелки, Лейни инстинктивно понизила голос, хотя и слышала, как минут двадцать назад затих звук дорогих шин машины Элиота. – Кстати, какую связь имеет внешний вид с честностью или порядочностью?
– Я не могу ничего сказать по этому поводу, пока не разделю с человеком трапезу. Можем мы это сделать, прежде, чем что-то решить?
– Для этого тебе надо его пригласить, а он завтра уезжает домой.
– Я уже пригласила его. Прибор, который ты только что положила, – для Элиота.
Лейни выпрямилась. Нет. Она же накрыла стол на четверых, как обычно.
– Где Оуэн?
– На свидании с очередной красоткой, – пробормотал отец.
А, понятно. Ее брат снова влюбился. Второй раз за месяц.
– И вы не подумали, как прекрасно было бы просто насладиться спокойным ужином без посторонних? – проворчала Лейни.
– У Элиота в его шале ничего нет, Хелена.
Но даже слова матери не могли заглушить в Лейни голос здравого смысла.
– Он все равно уже куда-нибудь ушел. Он спокойно может поесть в Митчелл-Клифф. – Эйли была уверена, что Элиот уехал, так как слышала затихающий звук шин.
– Меня больше волнует, что делаем мы, чем то, что делают другие. Учтивость Морганов распространяется на наших гостей.
Лейни открыла рот, чтобы продолжить протестовать, но не произнесла ни слова, услышав шум снаружи. Ею овладело неконтролируемое смущение оттого, что она не привела в порядок растрепанную ветром прическу.
Но слишком поздно.
– Он идет, – предупредил чуть позже отец.
Элиот притормозил у дверей, приветствуя дремавшего Уилбера, но тот уже почувствовал мужской аромат.
– Спасибо за приглашение, миссис и мистер Морган.
– Элен и Роберт, пожалуйста, Элиот.
Он шагнул и встал рядом с Лейни.
– Я уезжал, чтобы купить вот это. Не мог прийти с пустыми руками.
Бутылка со стуком опустилась в центр стола. Лейни вновь ощутила чарующий аромат одеколона Элиота.
– О, как мило. Это восхитительное местное вино – Хелена его очень любит.
– Правда? Я не знал.
Его голос чуть слышно изменился – возможно, это было заметно только Лейни, поскольку она стояла рядом. Но она была уверена, что Элиот не смотрел на нее.
Мать засмеялась:
– Да и как вы могли бы узнать?
Неужели беспокоилась, что Лейни ему могла что-то рассказать? Она решила пресечь эту немыслимую идею на корню:
– Вы либо мужчина с прекрасным вкусом, либо Нети Маршалл первоклассно выполнила свою работу.
– Она довольно умело меня обслуживала, – признал Элиот.
– Садитесь, – заботливо предложила ее мать. – Вы прекрасно выглядите.
Судя по нерешительному тону, он нервно теребил края рубашки.
– Он переоделся в светло-голубую рубашку, Лейни. О нет.
– Мама любит восполнять мои зрительные ощущения, – объяснила она униженно и пробормотала: – Простите.
– Голубая рубашка, джинсы. К тому же я причесался, – добавил Элиот своим низким голосом.
Это был намек на ее дикую растрепанность? Лейни тут же попыталась пригладить волосы.
Мать словно ничего не замечала.
– И ты садись, Лейни.
Огибая стулья, они столкнулись, и Лейни резко отскочила.
– Простите, – проговорил Элиот, – дам следует пропускать вперед.
– Вежливость ваш конек, – произнесла она саркастически, проскальзывая на стул и переводя дыхание, пока он садился рядом с ней.
Лейни получила ответ на свой вопрос, почувствовав, какой силой наполнены его мышцы. Он явно не страдал избыточным весом, просто был плотно сложен. Не жилистый, как ее брат, но и не мягкотелый.
Необходимость поддержания беседы отпала, пока они накладывали на тарелки рагу и брали хлеб и масло.
– Хлеб все еще теплый, – произнес Элиот.
В его голосе звучало такое почтение, что Лейни в удивлении фыркнула:
