Терри Терри - Ни о чем не жалею
Потому-то душа ее, полная любви к Рею, все-таки пребывала в смятении. Отодвинутые было на второй план бурными эмоциями, доводы рассудка стали давать о себе знать.
А тут еще в голову полезли мысли о том, что срочно нужны деньги на операцию матери. А откуда их взять?
— Вот вы где! — раздался за ее спиной чей-то голос. Джина обернулась и приветливо улыбнулась молодому человеку, также сбежавшему из душного банкетного зала на свежий воздух.
Эндрю Хэмфри было под тридцать. Для сгорающих от нетерпения выйти замуж дев, он представлялся настоящей находкой: высокого роста, строен, с зеленоватыми глазами и густой темной шевелюрой. К тому же — владелец доставшихся по наследству бесчисленных отелей, великолепной квартиры в Лос-Анджелесе и еще двух не хуже — в Нью-Йорке и Чикаго. Кроме того, он имел гоночные автомобили, большую яхту и чуть ли не целый остров где-то возле Тихоокеанского побережья.
Многие считали Эндрю очень даже приятным человеком, интересным собеседником, и к тому же достаточно скромным. Правда, Джину иногда раздражала его щедрость, порой доходившая до неприличия. Все, к чему она в присутствии Хэмфри проявляла хоть малейший интерес, тут же ей преподносилось. В конце концов, он уверил мисс Кинг, что безумно влюблен в нее. Девушке это не слишком пришлось по вкусу. В первую очередь потому, что сама она никаких нежных чувств к мистеру Хэмфри не питала и очень бы не хотела ненароком дать ему повод для надежд. Конечно, можно было с ним не встречаться. Но, рассуждала Джина, зачем ей лишать себя компании совсем не скучного в беседе и безусловно симпатичного молодого человека? Не лучше ли подождать? Пройдет какое-то время — и, глядишь, от так называемой любви Эндрю к ней у него самого не останется даже воспоминаний!
— В зале так душно, — пожаловалась Джина. — Вот я и решила немного проветриться.
— Смотрите, здесь можно не только проветриться, но и схватить простуду, — проворчал ее обожатель и, сняв пиджак, накинул на плечи девушки. — Так лучше?
Джина утвердительно кивнула. Помолчав несколько мгновений, Эндрю вдруг обнял ее за талию и привлек к себе. Но сделал это настолько мягко и осторожно, что девушке даже не пришло в голову сопротивляться и выражать негодование.
— Вы во всем настоящий джентльмен! — шутливым тоном сказала она.
— Что ж, я рад, что вы это заметили, — хмыкнул Эндрю, потом неожиданно спросил — Скажите, Джина, когда вы намерены выйти за меня замуж?
— Замуж? За вас? — воскликнула девушка, ошарашенная подобным поворотом дела.
Она видела, что Хэмфри спрашивает вполне серьезно.
— Вы удивлены моим вопросом? — продолжал напирать молодой человек. — Или все еще не поняли, что я люблю вас?
Джине всегда было крайне неприятно причинять кому-либо боль или заставлять страдать. И она постаралась ответить как можно мягче:
— А вы уверены, что любите меня, Эндрю? Ведь не секрет, что мужчины сплошь и рядом так говорят актрисам и фотомоделям.
— Это не тот случай — я действительно полюбил вас глубоко и искренне. Хочу стать вашей опорой в жизни и сделать счастливой. Умоляю! Скажите да!
Джина чуть отстранилась и ответила все так же мягко:
— Эндрю! Мне очень интересно и приятно с нами. Я вас уважаю. Но… не люблю! Простите меня.
И она печально улыбнулась. Хэмфри обиженно выпятил нижнюю губу.
— Скажите лучше, что не хотите позволить себе полюбить меня! Я люблю вас и уверен, что иместе мы будем счастливы. Но вы, видимо, устали и не можете всерьез воспринять мое предложение. Идите в зал, возьмите со стола свою сумочку, и я отвезу вас домой.
Джина не стала спорить. Она и впрямь еле держалась на ногах от усталости. А тут еще неожиданное предложение руки и сердца. Благо, что Хэмфри сам прекратил этот никчемный разговор!
Она вернулась в банкетный зал и попрощалась с гостями. Эндрю довез девушку до самых дверей ее дома.
Перед тем, как пожелать Джине спокойной ночи, он крепко сжал ее руку и сказал очень серьезно:
— Подумайте о моем предложении. Никогда и ни одной женщине я еще не предлагал стать своей женой, потому что никого до этого времени не любил. А вас люблю!
И опять Джина почувствовала, что Эндрю действительно не шутит. Но что ей до того — ведь у нее есть Рей! Тем не менее, она произнесла как можно более убедительно:
— Хорошо. Я подумаю. Обещаю вам.
— И дадите мне ответ сразу после возвращения со следующей съемки?
— Пусть так, Эндрю. Но скажу откровенно: больших надежд на мой ответ не возлагайте.
Джина сняла накинутый на плечи пиджак Хэмфри и протянула ему. Он неохотно взял его, потом вдруг снова привлек девушку к себе и поцеловал.
— И все же я прирожденный оптимист. Спокойной ночи, любимая! До встречи.
5
Следующие десять дней запомнились Джине на всю жизнь. Они стали ее утешением в трудные минуты и озаряли немеркнущим светом будущее. И дело было не только в Рее. Джина открыла немало доселе неизвестного в своей собственной душе. Она узнала, что такое настоящее, невыдуманное счастье. Счастье, в котором купались они оба. И то, что было дорого одному, тут же становилось близким, родным другому.
В свободное от работы время они сделались неразлучными. Остальные участники съемочной группы вначале постоянно и немилосердно дразнили Джину. Но когда стало ясно, что между ней и Реем не просто легкий флирт, а нечто более серьезное, насмешки и подкалывания прекратились. Постепенно развертывавшийся у всех на виду роман начал вызывать теплое участие у окружающих, а у кое-кого и зависть.
Джина и Рей обожали морские прогулки. Каждый вечер, когда заканчивались съемки и яхта пустела, они ставили паруса, огибали остров и бросали якорь в уютной, почти незаметной с моря бухточке. Здесь они ужинали, а потом плыли дальше.
Иногда они приставали к берегу и долго гуляли вдоль золотых песчаных пляжей. Или уходили в небольшой лесок, чтобы понаблюдать за жизнью птиц. Джина особенно любила это занятие. Рей оказался неплохим орнитологом, и девушка с интересом слушала его рассказы.
Их отношения внешне были чисто платоническими, но оба отлично понимали, какая бурная, рвущаяся наружу страсть за ними скрывалась. Это придавало особый оттенок их встречам. Ожидание нового, сладостного сближения было одновременно мучительным и радостным. Порой их невинные прощальные поцелуи превращались для обоих в настоящую пытку. Они любили друг друга и не сомневались в этом. Уже не требовалось никаких слов: обо всем говорили взгляды, улыбки, прикосновения. Но следующий шаг по разным причинам они сделать еще не решались: в наиболее головокружительные минуты Джину останавливали заветы матери, которые, правда, с каждым разом действовали все слабее. Хэмилтон в отношении мисс Кинг вынашивал весьма серьезные жизненные планы и боялся, что они могут быть нарушены неосторожными действиями с его стороны.
