Элла Лерлэнд - Желанный ребенок
А теперь ей стало казаться, что мужчины ее мечты просто не существует. Именно поэтому все, что касалось ребенка, она решила взять на себя. Ей был уже тридцать один год, биологические часы безжалостно тикали, и Энн чувствовала, что приходится бежать с ними наперегонки.
Ребенок. Она была так поглощена мыслями о нем, что не расслышала, как раздался звонок в дверь. Но он настойчиво звучал снова и снова, пока она наконец не встрепенулась.
— Иду, иду, — крикнула она, направляясь к двери.
— Ты почему не открывала? — заговорила Софи без всяких предисловий.
— Да так, размечталась. Хорошие новости.
— Да? А мне об этом можно узнать? Софи прошла вслед за Энн в гостиную;
— Ну рассказывай же, не мучай меня.
— Из бюро звонили.
— Вот здорово! — глаза Софи сверкнули. Они рассмеялись и обнялись.
— Что ты пьешь? — спросила Софи, когда они наконец разжали объятья.
— Ах, извини. Совсем забыла об этикете. Я пью чай. Хочешь стаканчик?
— После такого денька, как сегодняшний, лучше сразу два стаканчика — по одному в каждую руку. И налей, пожалуйста, не чаю, а чего-нибудь покрепче.
Энн кивнула.
— Присядь. Я сейчас.
Несколько минут спустя они сидели друг против друга на разных концах дивана.
— Ну а что еще сказала эта дама? — расспрашивала Софи.
Энн поставила на кофейный столик опустевший стакан и стала рассказывать.
— Значит, об усыновлении в ближайшее время речь не идет?
Энн грустно кивнула:
— Может, пройдет еще год или два.
— Господи, это же целая вечность.
— Да, но таков порядок, особенно по отношению к одиночкам.
— Похоже, они обставили дело так, что оно становится почти нереальным.
— Почти, но не совсем, — рассмеялась Энн. — Не забывай: заявление все-таки принято.
— Дай Бог, — улыбнулась в ответ Софи.
— Кстати, что тебя привело ко мне? Я не хочу сказать, будто не рада тебя видеть, — торопливо добавила Энн, — однако…
— Верно. Я зашла не без причины. — Лицо Софи стало серьезным. — Ты ведь ничего не знаешь, правда?
— Чего не знаю?
— Джон Макмиллан умер пару часов назад.
— О, нет.
— Об атом сообщили в шестичасовых новостях, но я вижу, что у тебя телевизор не включен.
— Да, я его не включала.
— Я подумала, что тебе стоит об этом узнать. — Софи осушила свой стакан и встала.
Не говоря ни слова, встала и Энн. Когда она узнала, что с Джоном Макмилланом случился опасный приступ, она не смогла пробудить в себе сочувствие. Она знала его как мрачного, угрюмого человека, не ладившего с собственной семьей, и прежде всего с сыном.
Теперь, услышав о его смерти, она испытывала смешанные чувства. С одной стороны, в ней пробуждалось сожаление, с другой, — чувство восторжествовавшей справедливости. Она понимала: нехорошо так думать о мертвых, но бездушие Джона Макмиллана оставило глубокую рану в ее сердце.
— Весь город взбудоражен, как пчелиный улей, — заметила Софи.
— Надо думать.
Энн в растерянности потерла виски. Джон Макмиллан мертв. Это казалось невероятным. Его присутствие ощущалось в Макмиллане долгие годы. Без него город будет уже не тот.
— На похороны, завтра пойдешь? — спросила Софи.
Энн задумчиво взглянула на нее.
— Если и пойду, то не из уважения к Джону, будь уверена.
— Ну, это понятно.
— Но миссис Макмиллан всегда была добра к моей матери. Из сочувствия к ней мне надо пойти.
— А как насчет Дрю?
— Что — насчет Дрю?
Софи пожала плечами.
— Вы ведь в каком-то смысле были близки, не правда ли?
— Ну почему все, и ты тоже, когда речь заходит о Дрю, пялят на меня глаза? — Голос Энн звучал даже жестче, чем ей хотелось. Она уже пожалела о своей вспышке, хотя Софи и не думала оправдываться.
Софи шутливо подняла руки и попыталась изобразить на лице улыбку.
— Да я ничего особенного не имела в виду. Правда. Просто, когда произносят его имя, у тебя самой меняется выражение лица.
— Ну ладно. Может, это и так. Мне когда-то каждую ночь снилось, как мы с ним танцуем вальс на нашей свадьбе.
Софи рассмеялась.
— А это недурно звучит.
— Знаешь, мечты имеют обыкновение не сбываться. Я от них уже вполне избавилась, так что не беспокойся.
— Я верю тебе. — Софи направилась к двери. — Если хочешь, могу пойти на похороны вместе с тобой.
— Хорошо. Увидимся завтра.
Энн закрыла за Софи дверь, прислонилась к стене и глубоко вздохнула. Если Дрю еще не объявился в Макмиллане, теперь он приедет обязательно. И она его непременно увидит.
Ну и что? На ее жизни это никак не скажется, все в прошлом, слава Богу.
Энн казалось, что Дрю или мужчина вроде него — ей не пара. Хотя это еще не значит, что она не может жить счастливой и полной жизнью. Счастье ей принесет ребенок.
Впервые за долгое время эта мысль не принесла ей облегчения.
Глава 3
— Джона Макмиллана будет недоставать нам всем: и молодым, и старым…
Священник монотонным голосом служил панихиду по первому гражданину города. Но Энн не могла спокойно слушать. Она закрыла глаза и постаралась отвлечься.
Они с Софи не присутствовали на поминальной службе в городской церкви. Всем пришедшим туда не хватило места. Поэтому были включены наружные громкоговорители, так что заполнившая площадь толпа могла все слышать.
Энн предпочла пойти только на кладбище, которое находилось на окраине города.
Теперь, стоя рядом с Софи, она глядела на пчелу, кружившую неподалеку над глициниями. Цветочный аромат коснулся ее ноздрей, и Энн с упоением вдохнула его восхитительную сладость.
День стоял прекрасный. На небе не было ни облачка, а столбик термометра остановился на отметке в семнадцать градусов.
Пчела улетела, и Энн снова обратила свой взгляд на священника. В глубине души она чувствовала себя лицемеркой. Но уважение и сочувствие к Джанет Макмиллан заставили ее прийти сюда.
Они с Софи явились всего за несколько минут до начала службы, поэтому с семьей покойного еще не виделись. Энн была уверена, что Дрю находится рядом с матерью. Джанет Макмиллан сама была слаба здоровьем и нуждалась в поддержке.
Пока священник превозносил достоинства покойного Джона Макмиллана, мысли Энн сосредоточились на Дрю. Что он сейчас чувствует? Грусть? Жалость? Тоску? Она не могла найти ответа, потому что помнила о постоянных противоречиях отца с сыном.
Лишь когда Софи легонько толкнула ее, Энн заметила, что все склонили головы, а священник начал читать молитву. Энн покраснела и укорила себя за суетные мысли. Но виноватой себя, однако, не чувствовала. Джон Макмиллан был самодуром, и никто ее в этом не переубедит.
