Берил Полдеро - Прибой желаний
— Мне нужно снять мокрую одежду. Помогайте!
Краска залила щеки Джейн. Девушка вдруг осознала, что глаза Стоуна уже открыты и по-прежнему пристально следят за ней. Пока хозяйка что-то бормотала, мужчина отвернулся и сделал попытку освободиться от промокшего плаща. Джейн принялась помогать, и общими усилиями вещь наконец удалось снять.
Когда девушка вешала плащ на крючок, гость успел избавиться от пиджака. Бросив его на пол, принялся стаскивать рубашку, которая также последовала на пол. В мигающем свете камина кожа отливала бронзой, на широкой груди курчавились темные волосы. Вид полуодетого Стоуна привел Джейн в оцепенение, а ее сердце вдруг стало выделывать лихие курбеты.
Он заметил реакцию девушки и со смешком прокомментировал:
— Ну, ну, мисс Клод! Вы же не в первый раз видите раздевающегося мужчину! Так что не буду тратить силы на извинения… Думаю, у вас найдется что-нибудь для меня из одежды? Желательно что-нибудь свободное…
Это прозвучало так, будто у нее в доме склад вещей, оставленных бесчисленными мужчинами. Джейн поспешила по узкой лестнице наверх, в спальню. Перед переездом она распродала и раздарила весь свой изысканный гардероб, но что-то заставило ее сохранить пеньюар из фиолетового шелка с отделкой из перьев марабу по вороту — кусочек былого великолепия. Вообразив Марка Стоуна в этом наряде, Джейн мрачно улыбнулась. Отыскала шерстяной плед и, спустившись вниз, молча вручила его гостю. Тот накинул плед на плечи, стянул концы на груди крест-накрест.
— Спасибо. Надо бы посмотреть лодыжку.
Стоун наклонился, чтобы снять ботинок, но, когда попытался освободить ногу, лицо его вновь исказилось от боли.
— Дайте я! — Джейн встала на колени, распустила шнуровку ботинка, затем попробовала осторожно его стащить, но Стоун шумно потянул воздух сквозь стиснутые зубы, и она остановилась.
— Да кончайте же! — прикрикнул он.
Этот человек невозможен! Сидит на стуле в ее доме и приказывает! В гневе Джейн потянула ботинок сильнее и почувствовала, что пальцы мужчины впились в ее плечо.
— Легче, легче! Это вам не кусок мяса! — На лбу Стоуна выступил пот, но возникшая было жалость к пострадавшему вдруг улетучилась.
— Я знаю! Только не забывайте, мистер Стоун, что вы сами виноваты. Не шныряли бы здесь по ночам, не было бы и последствий.
На лице гостя появилась гримаса презрения.
— Держались бы вы подальше от чужих мужей, мне бы не было нужды приходить!
— Но я не… — Джейн вовремя остановилась. Защищаться поздно. Какая, в конце концов, разница, что думает о ней посторонний человек?! Только почему же все-таки его слова неприятны?
Девушка молча сняла со строптивца ботинок, затем носок и расстроилась еще больше. Лодыжка посинела и сильно распухла. Похоже, Стоун не сможет скоро отсюда уйти. Джейн вряд ли выкинула бы его на улицу в такую погоду, но мысль, что этот тип здесь останется, была ужасна!
Отчаявшись что-нибудь придумать, Джейн смочила на кухне холодной водой полотенце и, вернувшись, обернула им ногу гостя.
— Посмотрим, может быть, опухоль спадет.
Он слабо улыбнулся.
— Не придумывайте! Сегодня я вряд ли смогу идти.
— Подождем — увидим. — Она старалась избегать взгляда холодных серых глаз. — Я приготовлю чай.
Стоун остановил ее, с силой сжав пальцами хрупкое запястье.
— Мне, как и вам, это не доставляет удовольствия, но ничего не поделаешь…
Плед соскользнул с его плеч, обнажив торс. Пламя в камине плясало, играя тенями, подчеркивая рельеф мускулов, и снова что-то внутри Джейн пугающе отозвалось. Она попыталась вырваться, но Марк держал ее крепко и, прищурившись, глядел ей в глаза. Потом отпустил так внезапно, что она налетела на стол. И тут услышала:
— Я не настолько без ума от женщин, чтобы иметь на вас какие-то виды!
Джейн поспешила на кухню, закрыла дверь, чтобы не слышать его смеха, и вдруг почувствовала неодолимое желание заплакать. Ирония судьбы была в том, что все перевернулось. Марк Стоун думал, что она боится его домогательств, но не это ее страшило. Она боялась себя, своей необъяснимой тяги к этому сильному человеку, к его полуобнаженному телу в отблесках огня. То, что ей казалось навеки омертвевшим, вдруг, впервые за многие годы, ожило в ней. Это было желание. Ей стало страшно.
Следующий час прошел в молчании. Джейн взглянула на часы и сняла компресс: вид лодыжки по-прежнему удручал.
— Ну, что скажете, сестричка? — спросил больной саркастически. — Смогу я пробежать милю за четыре минуты через часок-другой?
Джейн едва взглянула на него, но деваться было некуда.
— Вы не сможете ни ходить, ни бегать. На ночь останетесь здесь.
Он полуприкрыл глаза и откинулся на спинку стула.
— Да, пожалуй, это лучший выход. Я извиняюсь за причиненные вам неудобства, мисс Клод. Будь моя воля, я больше никогда не переступил бы порога вашего дома.
— А будь моя воля, я бы выпроводила вас сию же секунду! Так что не будем терять времени на сожаления.
— До чего же мне по сердцу женщины, называющие все своими именами! Вот уж не думал, собираясь сюда, что у нас окажется так много общего!
Гость явно развлекался, глаза же хозяйки потемнели.
— У нас с вами нет ничего общего, мистер Стоун! И слава Богу! Вы сами подниметесь наверх или вам помочь?
— Ах, я не могу позволить себе стеснить вас до такой степени. — Джейн ждала, что за этим последует. — Я не претендую на вашу постель, к тому же, верно, не ошибусь, если скажу, что разделить ее со мной вы не захотите.
— Конечно нет! — Как она ненавидела его в эту минуту!
Стоун засмеялся.
— Мисс Клод умеет краснеть? Как это восхитительно старомодно! А я думал, женщины вроде вас такую способность теряют.
— Сомневаюсь, что вы знаете все о женщинах вроде меня. Вы, конечно, думаете, что знаете все, но, увы, это не так.
— Неужели? — Гость поскучнел и стал смотреть куда-то мимо нее. — Так или иначе, здесь мне удобно. Пододвиньте-ка вон тот табурет поближе, я положу на него ногу. Больше ничего не нужно. — Стоун устроил ногу и закрыл глаза, даже не пожелав хозяйке спокойной ночи.
Джейн пересекла комнату, пригасила масляную лампу, поворошила угли в камине. Тени сразу сгустились, будто кто-то широкой кистью затушевал углы, и лишь одно выделялось на этом темном фоне — Марк Стоун, восседающий на стуле посредине ее комнаты и — как внезапно осенило Джейн — в центре ее жизни!
Красная полоска разделяла темное небо и море. Потом она стала золотой. Джейн лежала в постели, глядя на умирающие тени. Девушка долго промучилась, прежде чем заснула, а во сне металась, убегая от старых и новых кошмаров. Наконец она встала и сразу распахнула окно. В комнату ворвался шум и свежий запах моря.
