Нина Харрингтон - Фея из провинции
Желтая бабочка опустилась на его руку, почистила усики и, расправив крылышки, улетела.
Нелепость ситуации развеселила Себа.
Слава богу, никто из «ПСН-Медиа» его сейчас не видит. Они бы не раз подумали, прежде чем покупать компанию у мальчика с фермы.
Да, денек его ожидает еще тот!
Жаль, что он тут ненадолго. Неплохо бы разузнать все об этой экономке…
Снаружи дом почти не изменился. Он был построен из песчаника, который в лучах заходящего солнца приобретал золотисто-розоватый оттенок. Высокие деревянные ставни на окнах и двери веранды всегда красили в лавандово-голубой цвет, которого он нигде больше не встречал, кроме как в этой части Лангедока. Теперь они были темно-синими с бледно-желтым кантиком, который показался Себастьяну слишком контрастным по сравнению со старой терракотовой крышей, покрытой зелеными пятнами мха.
Страх, что дом его детства пребывает в запустении, исчез. Вместо него появилось странное чувство беспокойства и ощущение пустоты в животе, отмеченное холодным потом, несмотря на плотную рубашку и пиджак.
Себастьян не ожидал, что будет так себя чувствовать.
Он создал собственное дело, превратив его в многомиллионный бизнес. Ему ничего не стоило выступать с речью перед незнакомой аудиторией. И вот теперь он стоял здесь, на теплом солнышке, и нервничал из-за того, что ему предстояло сделать несколько шагов к знакомой двери, которая вела в дом, где он вырос.
Налетевший бриз, шелестя серебристой листвой тополей и платанов, принес с собой аромат лаванды, роз, медоносов и сладкого белого жасмина. Это вызвало у Себастьяна столько воспоминаний, что ему пришлось сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться.
Он вернулся домой.
И это после того, как почти вся его жизнь прошла вне этой страны, этой деревни и этого дома!
Эта мысль поразила Себастьяна.
Он считал своим домом квартиру в Сиднее, с захватывающим видом на гавань, где время от времени он спал и где хранились его вещи. В Сиднее его дом, а не здесь… Теперь уже не здесь.
Восемнадцать лет назад он решил, что никогда никому не доверит свое счастье. Та агония, которую ему пришлось пережить, когда его заставили покинуть этот дом, навсегда лишила Себастьяна детской сентиментальности.
Себ настолько погрузился в воспоминания, что не сразу заметил подошедшую к нему Эллу.
— Он сильно изменился с тех пор? — нарушил тишину ее мягкий голос.
Мужчина растерянно улыбнулся, пытаясь обрести дар речи. Неужели она действительно читает его мысли?
— Николь говорила, что вы выросли здесь, и мне интересно, остался ли он таким же, каким вы его помните. Вот и все. — Элла принялась обрывать увядшие бутоны роз, которые росли в двух каменных вазах у дверей, давая Себу возможность взять себя в руки.
— Нет. Не очень… Я заметил, что ворота сняты, — вздохнул он. — Но сам дом выглядит почти так же. — Он показал рукой на ставни. — Только вот цвет другой. Не уверен, что он подходит.
Теперь вздохнула Элла.
— Николь пригласила дизайнера, — она со значением подняла палец, — чтобы вернуть к жизни этот старый дом. Очаровательный молодой человек. Прекрасно работает с тканями. Но не имеет никакого понятия о местных стилях. Я подчеркиваю — никакого. — Она доверительно наклонилась к Себу: — Может, я и из Лондона, но я прожила здесь достаточно долго, чтобы знать: этому дому не нужны синие ставни.
Отступив назад, к розам, Элла сорвала наполовину открывшийся бутон с несколькими блестящими свежими листочками и, прежде чем Себ успел возразить, поднялась на цыпочки и вставила бутон в петлицу его пиджака, заодно расправив мягкий кашемировый воротник:
— Никаких шипов, как видите. Я выращиваю розы без шипов. Ну как, нравится?
Элла подняла брови и вопросительно посмотрела на Себа. Ее губы дрогнули, словно она только сейчас сообразила, что, опустив глаза, чтобы оценить новое добавление к костюму, Себастьян невольно увидел глубокий вырез на ее груди.
На несколько секунд он забыл обо всех своих тревогах, восхищаясь гладкой загорелой кожей и мягкими округлостями под тонким светло-желтым хлопком. Белый кружевной бюстгальтер выглядывал из-под топа, соскользнувшего с одного плеча. Неожиданно Себастьян ощутил желание поправить бретельку. И прикоснуться к ее коже, чтобы выяснить, действительно ли она такая мягкая и гладкая, как это кажется с виду.
Но это было запрещенное удовольствие.
О, черт! Зачем он только приехал сюда?! Дурацкая идея. И вообще, ему всегда нравились городские женщины, а не лесные эльфы в зеленых капри. Особенно когда он заметил обручальное кольцо на руке Эллы.
Миссис Мартинез. Замужняя экономка. Да, верно, она говорила о маленьком мальчике. Замужняя женщина с семьей. Превосходный набор: экономка, садовник плюс мастер на все руки. Мистер Мартинез просто счастливчик!
Себ перевел взгляд на шпалеры роз над ее головой, прежде чем ответить:
— Мне нравится. Хорошее дополнение. Спасибо, миссис Мартинез.
— Всегда пожалуйста. Большой розовый сад по-прежнему за домом. — Она показала на его автомобиль и улыбнулась. — Даже на вашем передвижном диване, который вы именуете машиной, можно устать после долгого путешествия. Так вы готовы посмотреть, что этот дизайнер сделал с вашей комнатой?
Несомненно, это была его старая комната. Стена, отделявшая находившуюся рядом ванную, была снесена, чтобы расширить пространство, и все же комната не очень изменилась. Даже доски скрипели там же, где раньше.
Поток воспоминаний снова угрожал затопить его, когда Себастьян выглянул в квадратное окно и увидел огороженный стенами сад позади дома, где он играл и учился любить жизнь.
И еще кое-что поразило его.
Элла Мартинез приготовила для него именно эту комнату. Не комнату для гостей, в которой жила бабушка, когда маме стало совсем плохо, а именно его старую комнату. Откуда она узнала, что это его комната?
Себ повернулся к двери. Элла стояла возле лестницы. Ее улыбка — словно солнечный свет в прохладной темноте коридора.
Взглянув на его лицо, она объяснила:
— Я догадалась. Из-за обоев. Не бойтесь, я не ясновидящая. Когда декораторы снимали обои, то нашли кое-что под ними. — Элла нагнулась и посмотрела на лестницу, словно хотела проверить, не подслушивает ли их кто. — Многие подростки оклеивают стены своих комнат постерами любимых поп-групп. Готова поспорить, что вы пели вместе с вашим кумиром, держа перед собой щетку для волос и представляя, что это микрофон. Я права?
Себ почувствовал, как кровь прилила к его лицу. Элла рассмеялась.
Уже давно никто не осмеливался смеяться над Себастьяном Кастеллано. Но он понимал, что она не стремилась ни оскорбить, ни смутить его. Это была просто шутка.
