Элизабет Дьюк - Девушка из сказки
— Можете войти, — позвала Тарин, пряча глаза. Она подтолкнула ему пухлую спортивную сумку: — Здесь вы найдете полотенце и одежду.
— Благодарю, мэм. Это действительно по-соседски!
Что это, очередная шпилька? Или попытка извинения?
— Когда примете душ, бросьте ваши вещи в сушилку и приходите на кухню, — оживленно заговорила Тарин. Свою одежду она приведет в порядок попозже. Кстати, надо намекнуть, что ему нечего делать в доме. Пусть ходит через веранду. — Вы ведь помните, где дверь на кухню? Отлично! — Она исчезла прежде, чем мужчина успел заметить веселую улыбку на ее губах, и бегом бросилась наверх, к ванной комнате рядом с большой спальней.
Тарин бросила взгляд на свое отражение в зеркале. Боже, ну и страшилище! Она похожа на мокрую курицу! Куда делась светская леди?
Тарин вымылась и вытерлась в два раза быстрее обычного. Она надела белую футболку и старые выгоревшие джинсы — не хотелось давать мужчине лишний повод для насмешек. Еще прицепится, чего доброго, к дорогим джинсам или фирменной рубашке. А Тарин, между прочим, предпочитала именно такие вещи, ведь они к тому же носятся гораздо дольше, чем дешевые пестрые тряпки.
Девушка отбросила назад влажные волосы и собрала их в длинный «конский хвост». Косметику накладывать не стала, розовые губы и так были хороши. Ресницам, таким же черным и пушистым, как волосы, не нужна была тушь.
Кухня еще пустовала. Тарин занялась приготовлением кофе. Она налила воду в кофеварку и сняла две кружки с крючка на стене. Кухня в Фернли была оформлена в стиле кантри, с буфетом и скамьями вдоль стен. В центре стоял длинный стол с несколькими стульями. Тарин недавно обновила шторы, переклеила обои и очень этим гордилась.
— Привет! — донесся голос О'Мелли.
— Входите, — откликнулась девушка и уставилась на мужчину широко открытыми глазами. Ее лицо вспыхнуло от злости, так как весь его костюм состоял из белого полотенца, обернутого вокруг бедер. — Ч-что случилось с одеждой, которую я вам дала? — пискнула Тарин. Она ошеломленно смотрела на О'Мелли, не в сипах отвести глаз от обнаженной бронзовой груди и мощных загорелых ног. — Там же был халат…
— Все нормально. Просто розовый — не мой цвет. — О'Мелли пожал плечами и развел руки и стороны. Тарин отвернулась, ожидая, что маленькое полотенце вот-вот развяжется. — К тому же он мне тесноват в плечах. Я подумал, что он может порваться и вы рассердитесь. Наверное, вы одолжили мне свой любимый пеньюар.
— Я не ношу пеньюаров! — выкрикнула Тарин, делая вид, что поглощена приготовлением кофе.
— Вы бы выглядели в нем просто очаровательно, — мягко заметил мужчина.
Тарин почувствовала, как он раздевает ее глазами, и покраснела.
— Я даю его только своим гостям, — пробормотала девушка, наливая кофе дрожащими руками. Она бы дорого заплатила, чтобы увидеть О'Мелли в кружевных оборочках и атласных бантиках! Тарин с трудом сдерживала смех, представляя его в розовом пеньюаре.
— Странные, однако, у вас знакомые, — серьезно заметил О'Мелли. — Впрочем, меня всегда интересовало, что возбуждает богачей.
— Ладно, сдаюсь. Вы разгадали мой блеф, — произнесла Тарин и со вздохом поставила на стол его чашку с кофе. — Забудем об этом, хорошо?
Вдруг у нее перехватило дыхание. Мужчина потянулся к полотенцу.
— Нет! Только не это! — закричала девушка, закрывая глаза. — Подождите, я принесу вам нормальную одежду!
Она бросилась к выходу, но О'Мелли крепко схватил ее за руку.
— Не утруждайте себя, мне не холодно. Давайте сядем и выпьем кофе. Вы что, впервые видите мужскую грудь?
— Н-нет… грудь — нет. — «Но ведь под полотенцем совсем не грудь», — чуть не выпалила Тарин. Ей стало трудно дышать, она хватала ртом воздух и не могла вымолвить ни слова.
— Так вы не голой груди испугались? — вежливо осведомился мужчина, отодвигая стул.
Тарин пришла в ужас и крепче зажмурилась. Никогда прежде она не попадала в подобный переплет! Мужчина опустился на стул.
— Не бойтесь, взгляните, — медленно проговорил О'Мелли, растягивая слова. — Я надел шорты. Те, что вы бросили вместе с пеньюаром. Наверное, один из ваших мужчин оставил их нам на память.
Тарин с облегчением открыла глаза и села напротив. Как же она забыла о спортивных шортах!
— Это шорты моего отца. Они совершенно новые, в фабричной упаковке. Не думаю, что он стал бы возражать.
О'Мелли наклонился к Тарин и задумчиво сказал:
— Вы знаете, я думал, что дочь Хью Конвея много старше и, — он поморщился, подбирая нужные слова, — более опытна, что ли. Видавшая виды, утомленная жизнью барышня. Не такая наивная, простая. Вы действительно так молоды и бесхитростны, как кажетесь? Вам не дашь больше шестнадцати.
— Мне двадцать три, — раздраженно бросила Тарин. — И я только что получила степень бакалавра в университете.
— Неужели двадцать три? — с наигранным удивлением переспросил О'Мелли. — И уже бакалавр? Поздравляю! У вас не только симпатичное личико, но и умная головка. — Неожиданно его губы сложились в горькую усмешку. — Возможно, вы не столь праздны и легкомысленны, как я вообразил.
Тарин сжала руки в кулаки. Она понимала, что он дразнит ее.
— Вы так говорите потому, что я избалованная наследница, или вам нравится издеваться над женщинами?
— Я всего лишь поздравил вас, — обиделся О'Мелли. — Вы намерены продолжать обучение? В наши дни не так уж много людей, свободных в выборе профессии.
— Пока что я не собираюсь учиться дальше. Учеба для меня была лишь способом тренировки ума. — Девушка запнулась. Проклятье! Ее слова дышали самодовольством. Неудивительно, что сосед видит в ней только капризную скучающую девицу, занятую поисками новых развлечений. Тарин осушила содержимое своей кружки, избегая смотреть в глаза случайному гостю. — Я занимаюсь конным спортом и выступаю на соревнованиях. Скачки с преодолением препятствий. Мне приходится много тренироваться и часто уезжать, — продолжала девушка, с усилием сохраняя спокойствие в голосе. Ее вовсе не должно было заботить мнение этого невыносимого О'Мелли, но оно ее волновало, и все тут! — Поэтому в университете я училась по личному плану. А если захочу работать, то мне придется искать место с гибким графиком.
— Вот как, — пробормотал мужчина. Он кивнул, как будто ничего другого не ожидал. — Все, что вам надо, — это гордо прошествовать по арене, собирая призы и аплодисменты. Вот предел ваших честолюбивых устремлений.
Сарказм в его голосе возмутил Тарин. Она резко отодвинула стул и вскочила на ноги.
— Предел моих устремлений, как вы изволили выразиться, — процедила девушка сквозь зубы, — выступление на Олимпийских играх в Сиднее. Мое честолюбие заходит так далеко, что я надеюсь выиграть золотую медаль для Австралии. — Тарин немного успокоилась. — Хотите еще кофе?
