Сломленная Бэлла (ЛП) - Роуз Дженна

— Да, — думаю я, прежде чем потерять сознание. Хотя бы.

Глава 4

Бэлла

Я просыпаюсь с головной болью, а Дьявол Майами смотрит на меня сверху вниз.

Его глаза прищурены, испытующе смотрят на меня. В них сквозит чувство собственности, как будто я его домашнее животное. Его игрушка. Когда он видит, что я не сплю, то улыбается.

— Что же, Бэлла, это было неожиданно. Я хотел ужасно побаловать тебя, подбирая совершенно новый гардероб и предлагая завтрак, а ты пытаешься убежать от меня и навредить себе в процессе? Я знал, что у тебя серьёзные проблемы с самооценкой, но недооценил всю серьёзность. Мне придётся приложить больше усилий.

Он приложит больше усилий?

— Чт-о-о-о… о чём ты говоришь? — спрашиваю я, садясь. И осознаю, что нахожусь в постели. В его кровати, в самой роскошной спальне.

Я никогда такого не видела. Это ставит в неловкое положение ту комнату, в которой я находилась до этого.

— Усилия? Чего ты хочешь от меня, Брэкс? Я не понимаю. Ты получил то, что хотел…

— Нет, — твёрдо говорит он. — Нет, не получил, Бэлла. Я хочу, чтобы ты поняла свою ценность. Чего ты стоишь.

— Я… ничего не стою… — бормочу я.

— Видишь? — говорит он. — Я собираюсь исправить твоё мышление, Бэлла. Но мне нужно, чтобы ты пообещала, что больше не будешь пытаться сделать то, что сделала сегодня. Я не хочу, чтобы ты снова причинила себе боль, поняла?

Я пытаюсь разглядеть на лице Брэкса проблеск понимания его мотивов. Это Дьявол Майами, а не психотерапевт или мужчина, управляющий приютом для женщин. Что бы он ни делал, это не для меня. У него есть мотив. Но что бы это могло быть? У него уже был секс со мной. Он лишил меня девственности. Какой у него мог быть мотив? Осыпать меня подарками, «баловать» меня? Это не имеет смысла. Но когда я смотрю на него, то не вижу и намёка на обман. Всё, что вижу, — это глаза честного человека. И это пугает больше всего на свете. И, в довершение всего, мне хочется узнать больше. Узнать причину.

— Ладно. — Я пожимаю плечами. — Я не убегу.

Он улыбается.

— Хорошо. Тебя долго не было. Завтрак уже закончился. Присоединишься ко мне за ланчем?

— Ты уверен, что не хочешь поужинать с кем-нибудь из своих подружек? — спрашиваю я. — Бьюсь об заклад, у тебя настоящий гарем.

Брэкс прищуривается, глядя на меня, отчего моё тело напрягается.

— Ты настолько уверена, серьёзно? Что заставило тебя так сказать, Бэлла?

Я пожимаю плечами, внезапно почувствовав смущение.

— Не знаю…

— Верно, ты не знаешь. И я бы посоветовал впредь держать подобные комментарии при себе. А теперь, пожалуйста, иди в свою комнату и переоденься к обеду. Я могу проводить тебя, чтобы убедиться, что ты не убежишь, или подождать тебя внизу.

— Я не убегу, — говорю я ему, вставая с кровати. — Клянусь. У меня уже болит голова, и я не хочу, чтобы на меня набросились твои головорезы.

Брэкс смеётся над этим, берёт меня за руку и выводит из комнаты, будто я какая-то принцесса. Я поражена тем, какой он джентльмен. Все в Майами слышали истории о его жестокости — о том, как он стал главарем здешнего преступного мира. Но то, как нежно он держит мою руку в своей…

Я почти могла принять его за джентльмена.

Он ведёт меня в мою комнату, и, когда отпускает меня, я ощущаю странное чувство потери в груди. Боже, неужели я что-то чувствую к нему?

— Не задерживайся, Бэлла, — шепчет он таким тоном, что у меня мурашки по спине и по всему телу.

Я не уверена, почему, но по какой-то причине Брэкс, Дьявол Майами, выбирает меня в качестве своей… девушки? На будущее. И хотя мысль об этом приводит в бешенство, я также испытываю то, чего никогда не могла припомнить.

Особенная.

Такой сильный, властный мужчина, обладающий богатством, который мог бы заполучить любую женщину, какую захочет, выбирает меня, чтобы привести к себе домой, побаловать и провести с ним время.

— Но почему?

Я готова расплакаться от замешательства.

А потом он сказал, что хочет, чтобы я научилась ценить себя… увидела, что я чего-то стою. Что он хочет меня исправить. Зачем ему это всё? Как он может… как он вообще может знать, что можно что-то исправить?

Я даже не знаю, с какой одежды, висевшей в гардеробной, начать, поэтому выбираю самое скромное чёрное платье, какое только могу найти, и сочетаю его с парой чёрных балеток, но не на каблуках, а украшения оставляю в коробке. Я никогда даже не видела настоящего бриллианта, если не считать скромной помолвки моей мамы; я не собираюсь изображать из себя Бейонсе, чтобы просто пообедать.

Я спускаюсь вниз, чувствуя себя павлином, и довольно легко нахожу столовую, где Брэкс уже сидит за столом и ждёт меня. Я не сплю — его глаза на самом деле загораются, когда я вхожу в дверь.

— Ну, разве тебе не идёт это чёртово платье? — замечает он, когда я быстро сажусь, чтобы избежать случайного показа мод.

Перестань краснеть. Избегай зрительного контакта.

— Что у нас на ланч?

— Всё, что пожелаешь, — отвечает он. — У меня сэндвич с беконом, но шеф-повар может приготовить для тебя что угодно…

— Я попробую только один из этих, — быстро говорю я. Ситуация уже и так достаточно неловкая. Мне не нужно, чтобы он подумал, что я совсем ненормальная в выборе сэндвичей.

— Ты уверена? Как я уже сказал, он может приготовить тебе, что угодно. Он получил звезду Мишлен.

— Сэндвич с беконом прекрасен.

— Хорошо. — Я слышу веселье в его голосе. Я для него просто глупая девчонка, да? Почему я вообще здесь? Он придёт в себя ещё до ужина и выгонит меня. Я уверена.

Брэкс смотрит направо и кивает мужчине, стоящему за дверью в кухню, которого я даже не замечаю. Он молча исчезает, оставляя нас одних. Я пытаюсь придумать, что бы такое сказать, что угодно, лишь бы нарушить ужасную тишину, которая держит меня в напряжении, как гитарную струну, готовую вот-вот лопнуть, но ничего не приходит в голову.

По крайней мере, ничего, что не было бы невероятно глупым. Но то, что выходит из уст Брэкса дальше, почти ставит меня в тупик.

— Значит ты художница?

— Я… что? — я запинаюсь, пытаясь собраться с мыслями. — Нет, я бы никогда не назвала себя художником, но откуда… откуда ты это узнал?

Моё сердце замирает, когда он достаёт мой альбом для рисования.

Из всего, что у меня есть, альбом для рисования — самое личное из того, что мне принадлежит, и вид его в руках Брэкса вызывает во мне панику, которая заставляет вскочить со своего места. Я бросаюсь к нему через стол, выхватываю альбом у него из рук и отступаю, прижимая его к груди.

Этого не должно быть. Не здесь.

— Я отправил своих людей в твою квартиру и привёз твои вещи, — говорит он. — Чтобы ты чувствовала себя как дома на время своего пребывания здесь.

— Ты не имел права! — восклицаю я. Кажется, это его только забавляет.

— Твои работы должны быть в галерее, Бэлла. Ты очень талантлива.

— Остановись, — бормочу я, пряча от него глаза. — Моё искусство — это личное. Не для всего мира. Кроме того, они не такие уж красивые. Это просто… наброски.

Появляется шеф-повар и ставит на стол две тарелки, по одной перед каждым из нас. Блинчики с жареной картошкой. Просто, но в то же время роскошно.

— Приятного аппетита, — говорит он, прежде чем снова исчезнуть на кухне.

Я осторожно кладу альбом для рисования под бедро, прежде чем откусить от своего сэндвича, который, по общему признанию, самый вкусный.

Я не ела когда-либо такое раньше, но, конечно, я не позволяю этому отразиться на моём лице. Брэксу я тоже ничего не говорю.

Чувствую себя оскорблённой. То, как он овладел мной без моего разрешения, даже не идёт ни в какое сравнение с этим. Моё искусство — самое сокровенное, личное и священное из всего, что у меня есть, и он пошёл дальше и воспринял это так, словно это тоже принадлежит ему.

Какая-то часть меня, крошечная частичка, сияет от того, что ему нравится моя работа, но это не оправдывает его поведения.