Адель Нагая - Искра. Небывалое
Он наклонил голову и коснулся ее щеки своей. Искра снова почувствовала запах чистой воды: его кожа была гладкой, без единого волоска – такой она была только у Августа. Теперь она слышала каждый его вдох и выдох, вдруг ставший ровным и размеренным...
Вторая его рука коснулась ее волос. Пальцы проворно наматывали колечки из ее прядей, отпускали, зарывались глубже, задевая шею, щекотали холодом. Искра отстраненно подумала, что та ладонь, что держит ее руку, теплая, даже горячая, а другая - нет.
Он повернул голову, чтобы поцеловать ее в висок. Неспешно, словно раздумывая, достойна ли она этого поцелуя. Искра почувствовала, что еще несколько мучительно-томительных секунд – и она, не выдержав, попросит его. Всего лишь о поцелуе. А дальше... что будет дальше, что он даст ей, как поступит – абсолютно, на миллиард процентов – не важно... Бросит ее - пусть, унизит – ладно. По крайней мере, она будет знать, каков он, этот его поцелуй... А думать о большем – лучше не нужно. Иначе она совсем потеряет голову, обернется, бросится на шею, обовьет его ногами и... задохнется. Потому что невозможно уместить в грудной клетке это распирающее желание и этот жар внизу живота.
Прикосновение его губ обожгло ее кожу. Она ждала этого поцелуя, жаждала, но не думала, что он может быть таким. В нем было все: стремительность и сила, привязанность и дружба, страсть и желание... но главное, что абсолютно отчетливо почувствовала она, – любовь... прежде чем проснуться.
Глава 17
Плохо, очень плохо. Когда тебе 27, а ты ведешь себя как 18-летняя девчонка. Что в этом может быть хорошего? Все попытки подавить в себе чувства – провалились, стало только еще хуже. Как выяснилось, она влюбилась. Глупо, безнадежно и безответно. Такое... давно забытое чувство – влюбленность, как будто из детства или из другой жизни.
Вот точно также поступают ученицы, влюбленные в своего учителя, – единственное, что они могут сделать, чтобы хоть как-то выразить свою любовь, добиться, чтобы их выделили из толпы и поощрили, это лучше других выучить урок, «на отлично» и даже сверх требуемого. Вот зачем она дотемна сидела на работе, взвалила на себя кучу обязанностей, которые совершенно не должна была делать, составляла какие-то проекты и предложения, писала мануалы, часами просиживала со стажерами... И в награду она получила то единственное, что ей могли дать, – оценку «пять» с тремя плюсами в виде подаренной квартиры. И все. Никаких больше надежд.
А она, словно назло, продолжала вкалывать, стараться, доплачивать няне за сверхурочные. Она оправдывалась перед самой собой, называя это трудотерапией, якобы желая отвлечься, но на самом деле... где-то в глубине души продолжала теплиться надежда, которую она не желала замечать. И сегодня ночью эта надежда просочилась в ее сон. Как щелчок по носу, как насмешка – ничего не закончилось и не забылось.
Остаток ночи Искра не спала. Закутавшись в махровый халат, обхватив руками плечи, съежившись от холода, она, как привидение, бродила по комнатам, ожидая, когда сварится кофе. Можно было бы присесть за ноутбук, но тогда она рисковала замерзнуть – отопление еще не дали, а покупать обогреватель было накладно, все равно днем квартира пустовала, а ночью с Кларой под одеялом было очень даже тепло.
Искра вздохнула: хорошо, что у нее есть дочь. Иначе она просто увяла бы и замерзла от одиночества. Сейчас, когда девочка мирно и тихо спала, ничего не требовала, не шумела и не капризничала, Искра была стопроцентно убеждена, что у нее самый чудесный ребенок на свете. А вот она сама... хороша мамаша – нечего сказать: вечно торчит на работе, когда дома ее ждут, предпочитает провести время с чужими людьми, хотя могла бы поиграть с дочерью, чему-то ее научить. Правда, она нашла хорошую няню, живущую неподалеку. Только вот хорошая няня не делала из нее самой хорошую маму. Ну, ничего. Скоро выходные, уж тогда-то Искра будет в полном распоряжении Клары: они часами будут гулять по парку, сходят в цирк или в кукольный театр, накупят всякой дешевой ерунды в киосках, чтобы тут же ее сломать или съесть. Эдакое искупление перед заброшенным ребенком.
Искра, вздохнув, все-таки развернула компьютер на кухонном столе. Почтовый ящик тут же засветился новым конвертиком от Августа – еще вечером, когда Искра проверяла почту, его не было. Иногда она задавалась вопросом: спит ли он вообще? Или работа ему настолько важна, что он, даже проснувшись ночью, рассылает задания и поручения и только потом идет в туалет или проверить, не у его ли машины сработала сигнализация? Искра улыбнулась. Хотя, пожалуй, это вполне могло так и быть: ведь не стал же он жертвовать ради своей личной жизни хорошим сотрудником, не уволил ее, дал ей работать, как и прежде. Она перестала улыбаться. Разговор, который произошел у них почти месяц назад, так и остался ей непонятным: чего он хотел и почему поступил так, а не просто предложил ей написать заявление по собственному желанию? Говорил о какой-то справедливости, почти просил... вообще, был таким, каким она никогда его раньше не видела и даже представить не могла.
Давно оставив попытки разгадать все это, Искра все же не могла заставить себя не думать. То Август, то Кир, то они оба посещали ее мысли. Она тревожилась за них обоих, представляла себе, что они делают в тот или иной момент, терзалась, как они относятся к ней, и главное... не догадываются ли о том, как она относится к ним.
С Киром все было более или менее ясно – он был ей другом, добрым и заботливым, порой он пробуждал в ней чуть ли не материнские чувства своими детскими выходками и упрямством. А Август... его отношение было загадкой. Раньше Искре казалось, что он ее недолюбливает, затем у нее закралась надежда на уважение с его стороны и теперь... кажется, все-таки он ее не любил, мягко говоря. И терпел только из-за работы. Или, может, ради Кира.
Письмо, наконец, открылось. Как всегда, список распоряжений и больше ничего: выкупить билеты, подтвердить бронь в отеле, заказать такси из аэропорта. Хоть письмо и начиналось с ”Dear Iskra,…”, это была всего лишь формальность, так же, как и «Best Regards» в конце письма. На самом деле, ему всего лишь нужно было, чтобы она делала свою работу, потому что справлялась с ней лучше, чем его секретарь, но никакого уважения к ней он не испытывал и уж явно ею не дорожил, потому что вообще не был способен на такое.
Искра почувствовала, что настроение окончательно испорчено. А ведь день еще даже не начался. Как всегда, ее ждали занятия, потом работа, потом еще надо встретить маму на вокзале. Все эти планы казались такими же заманчивыми, как и поход к стоматологу, например. А впереди кое-что похлеще: Искра даже поморщилась, вспомнив о предстоящей всего через два дня поездке черт те куда, в Бурятию, на берег Байкала, где им предстоит провести презентацию и попытаться заключить договор на подбор персонала для какого-то туристического комплекса. Картинки, которые Искре выдала Википедия, вызывали полнейшее уныние: дикая природа, юрты, леса, какой-то безрадостный пейзаж с серым небом и мутной водой, полнейшее отсутствие цивилизации. Как можно в такое жуткое место заманить специалистов? На этот вопрос Кир, ухмыльнувшись, ответил: «Ну вот поедешь и поищешь там, на месте, плюсы».
