Сьюзен Мэллери - Шейх и невеста напрокат
– Я выступлю в его защиту! – раздался из толпы голос.
Катеб наклонился вперед, пока Виктория шла в середину зала.
Она не уехала! Он почувствовал облегчение и захотел подбежать к ней. Виктория еще здесь, и кто-то объяснил ей, как спасти Фуада.
Виктория встала рядом с Фуадом и отогнала охранника. Она взяла ладонь юноши в свою и внимательно посмотрела в его глаза.
– Скажи мне правду, – проговорила она, – ты хочешь умереть?
Он покачал головой.
– Нет. Я думал... Ты права, месть не вернет мне отца. И я тоже сожалею.
– Хорошо, – Виктория повернулась к Катебу, – я поручусь за него.
– Ты была жертвой, – сказал он, зная, что никогда не будет ее достоин, но готов провести остаток своей жизни, пытаясь ее заслужить. После он все выскажет старейшинам за то, что разрешили ей практически отдать за него жизнь.
– Была. Представляешь, первый раз! Но ты же знаешь, как я люблю всяческие приключения. Просто не смогла удержаться.
Катеб заставил себя не улыбнуться – осталась еще куча формальностей.
– Ты знакома с Фуадом?
– Не достаточно хорошо.
– Ты понимаешь, какую ответственность на себя берешь?
– А еще говорят, что это я слишком много болтаю. – Виктория кивнула. – Да. Пока он жив, все его поступки отражаются на мне. Если он наломает дров, то сам за это ответит. Она быстро посмотрела на мальчишку. – Ты в курсе, правильно?
– Не наломаю.
– Знакомая песня. – Виктория снова повернулась к Катебу. – Я кое-что придумала. Позвонила в королевский дворец в Баханию и поговорила с одним из местных принцев. Фуаду дадут работу на конюшне. Я слышала, он хорошо обращается с лошадьми. Во дворце будут наблюдать за ним и заботиться о нем. Он сможет начать все сначала. Может, даже пойдет в вечернюю школу. Бывший полицейский, пенсионер, предоставит ему жилье.
– Почему ты это делаешь? – поинтересовался Катеб.
Виктория насупилась.
– Юсра не предупредила о таком вопросе.
– Я спрашиваю, зачем тебе это? Ты же сказала, что не знаешь Фуада. Тебе с этого какая радость?
Она вздохнула.
– Мне его жаль. Он потерял отца, когда был еще маленьким. Его, можно сказать, бросили на произвол судьбы. Ты ведь изменишь этот закон, да? Теперь-то ты видишь, что происходит, когда обществу наплевать на детей?
Катеб едва сдержал улыбку.
– Да, я что-нибудь предприму.
– Хорошо. Мне кажется, Фуад не плохой. Он просто обижен на мир. В этом-то и вся разница. Я хочу дать ему шанс.
– Это единственная причина?
– Нет. Я знала, ты не желаешь ему смерти. И делаю это для тебя.
Люди начали перешептываться, но Катеб не обращал внимания ни на кого, кроме стоящей пред ним женщины. Любимой женщины.
Он и сам не понимал, почему не разглядел ее раньше. Может быть, для того, чтобы он все осознал, требовалось проделать определенные шаги... И, как Фуаду, она дала ему второй шанс.
– Если я подарю Фуаду жизнь, – сказал Катеб, – что ты дашь мне взамен?
Виктория уперла руки в боки.
– Ничего себе! Тебе что, сегодняшних подвигов недостаточно? Вообще-то, мистер, я рисковала ради вас жизнью. Я согласилась ради тебя умереть. Думаю, правильный вопрос: как ты меня за это отблагодаришь?
– Сначала разберемся с Фуадом, – ответил Катеб, посмотрев на мальчишку. – Ты принимаешь условия Виктории?
Фуад кивнул.
– Да, я внимаю ее мудрости, несмотря на то что она женщина.
Виктория закатила глаза.
– Утром ты отправишься в Баханию, – сообщил ему Катеб. – Через месяц я приеду, и мы поговорим о том, как идут дела. Фуад, тебе дают второй шанс. Используй его с умом.
Охранники увели его прочь.
– Теперь, когда с Фуадом все ясно... Короче, ты так и не ответил на мой вопрос.
Катеб улыбнулся.
– Я вождь пустыни, а ты всего лишь женщина. Ты должна выполнять мои пожелания, а не наоборот.
– Ну, если ты решил, что я не смогу заставить тебя краснеть на публике, то ты серьезно ошибаешься. – Виктория не сердилась. Он видел, как в ее глазах сверкали смешинки. Смешинки и кое-что еще, придававшее ему надежды...
– Итак, вот мои требования, – провозгласил он, пропустив мимо ушей ее угрозу. – Я хочу разделить с тобой остаток жизни. И чтобы мне принадлежали твое сердце, душа и тело. Я хочу от тебя детей, хочу твое будущее, хочу восхищаться твоей мудростью и наслаждаться твоим смехом. Я хочу тебя, Виктория МакКаллен.
Она снова вздохнула.
– Ой, так много, – прошептала она. – А почему я должна согласиться?
– Ты хочешь, чтобы я сказал это прямо здесь?
– Если ты стесняешься сказать это в присутствии своего народа, какой смысл что-либо говорить?
Катеб поднялся и подошел к ней. Обхватил лицо ладонями и посмотрел в ее глаза.
– Я люблю тебя! Я полюбил тебя с того первого дня, когда увидел, но пытался побороть это чувство. Я убеждал себя в том, что ты была недостойна. Потом я сказал себе, что тебе нельзя доверять. А затем доказывал себе, что ты пытаешься заманить меня в ловушку.
– Принц, похоже, вам пора перестать разговаривать с самим собой, – ответила Виктория, улыбаясь.
– Определенно. – Он погладил ее щечку. – Я предлагаю тебе все, что у меня есть и всего себя. Я буду любить тебя, пока не издам последний вздох. Для меня ты ярче солнца. Ты целый мир. Пожалуйста, останься со мной и выйди за меня замуж. Люби меня.
Она положила свои ладони ему на грудь.
– Ладно.
– И это все? Обычно ты более разговорчива.
– Не сегодня.
– Ты любишь меня?
– Я признавалась тебе в любви уже раз сорок.
– А я снова хочу это услышать.
– Ты слишком требовательный, – произнесла Виктория, рассмеявшись. – Я люблю тебя, Катеб.
Отовсюду послышались восторженные возгласы.
– Ты выйдешь за меня замуж? – спросил Катеб, пытаясь перекричать толпу.
– Да.
– Прекрасно. – Он наклонился и поцеловал ее. – Ты знаешь, что скоро станешь принцессой? Ты сможешь покупать себе столько обуви, сколько захочешь.
– О-о-о, это много обуви, – ответила Виктория, хохотнув.
Катеб улыбнулся.
– У нас большой дворец, девочка.
ЭПИЛОГ
Рождество.
Виктория лежала на подушках напротив новогодней елки. Справа от нее ярко горел огонь в камине, отчего могло бы стать очень жарко, но потолочные вентиляторы охлаждали воздух. Катеб лежал рядом, обняв ее.
– У тебя был хороший день? – поинтересовалась Виктория.
– Это рождество не похоже ни на одно другое.
– Я, кажется, потеряла чувство меры, – признала она, пологая, что сорок новогодних елок во дворце это немного чрезмерно. Но ведь у нее еще никогда не было неограниченного бюджета.
