Эми Эндрюс - Медовый десерт
Брент судорожно набрал воздуха в грудь, поскольку тело его одолевали две могущественные силы. Любовь и влечение. Если он не скажет что-нибудь прямо сейчас, то снова заключит ее в свои объятия.
Или, того хуже, признается в любви.
Он должен был отстраниться от Грейс и физически, и эмоционально. Должен был дать ей понять, что произошедшее между ними несколько часов назад — не более чем недоразумение.
Внезапно мысль о том, чтобы вернуться на прежнюю должность в больницу «Ройал Мельбурн», показалась ему весьма привлекательной. Работать с ней бок о бок, испытывая только лишь сексуальное влечение, было тяжело, но возможно. Теперь же, когда в этом уравнении появилась еще и любовь, он вряд ли сможет видеть ее каждый день и в конечном итоге не сойти с ума.
Грейс же, скорее всего, займет его должность в этой больнице — она ведь хотела этого с самого начала.
В результате все останутся в выигрыше. Не считая того, что он будет страдать. Брент отступил от нее на шаг и откашлялся:
— По поводу того, что произошло…
Грейс задержала дыхание. Его присутствие действовало на нее как наркотик, и ей захотелось снова сократить расстояние между ними до минимума.
Но ведь он отступил назад. Что тут непонятного?
— Прости, это была моя вина, — поспешно произнесла она. — Я была расстроена, а ты… ты просто хотел меня утешить. Я… Давай просто забудем об этом, ладно? И знаешь, это… это притяжение между нами… наверное, теперь мы от него избавимся, да? Возможно, это был акт очищения, нужный нам обоим.
Брент кивнул, хотя знал, что никогда не избавится от этого притяжения. Что будет любить ее и вспоминать их свидание в комнате для дежурных врачей до конца своих дней. Не вынимая рук из карманов, он начал покачиваться взад-вперед на пятках.
— Точно. Я просто хотел убедиться, что ты думаешь так же.
— Конечно, — поспешно заверила она его.
Готовность, с которой она ответила, поразила Брента в самое сердце. Нужно было уходить. Оставаться рядом с ней, осознавать, что он любит ее, но никогда не соединится с ней, становилось невыносимым.
— Хорошо. Еще увидимся.
Грейс кивнула, желая лишь одного — чтобы Брент поскорее ушел и она смогла зализать свои раны без свидетелей. Кто бы ни придумал эту чушь про то, что любовь необходимо отпускать, он и понятия не имел о том, как больно проигрывать дважды в одной и той же игре.
Она наблюдала, как он поворачивается и уходит. Видела, как удаляются его широкие плечи и спина.
И вдруг Грейс охватила паника. Ощущение, что если сейчас она позволит мужчине, которого любит, выйти из этой комнаты, то будет жалеть об этом до конца своих дней. Что если не признается ему прямо сейчас, то не сможет сделать этого никогда.
Она сказала Таш, что нельзя жить так, будто каждый день — последний. Но что, если этот день станет для нее последним? Никто ведь не знает, сколько времени ему отпущено.
Будет ли она о чем-то сожалеть?
Будет, как пить дать.
Она потратила столько времени, убеждая себя, что в ее жизни нет места мужчине. Еще одному человеческому существу. Постоянно придумывала оправдания тому, что они не вместе. Она забыла слова матери: «Любовь не делит — она умножает».
Таш и Бенджи прекрасно вписались в ее жизнь. Сделали ее более полноценной. Сделали ее лучше. Насколько же лучше станет ее жизнь, если в ней появится мужчина, которого она любит? Конечно же в ее сердце найдется место для Брента — оно большое, его хватит на всех.
А как она сможет заботиться о Таш и Бенджи, если все время будет переживать из-за того, что потеряла Брента? Перед ней лежит еще много непростых лет, и она не хотела справляться со всем в одиночку. Конечно, у нее была семья, но она нуждалась в большем. Ей хотелось чего-то большего. Он мечтала, чтобы любимый был рядом и помогал пройти через все трудности.
Но любит ли ее Брент? Чувствует ли он к ней хоть что-нибудь? Могла ли она неправильно понять те сигналы, что он посылал ей в течение последних двух недель? А если он и испытывает к ней чувства, то захочет ли разделить ее сумасшедшую жизнь?
Он уже был в дверях, когда Грейс тихо сказала:
— Подожди.
Брент замер, ухватившись рукой за наличник дверного проема. Его сердце колотилось в груди.
Нет.
Нет, нет, нет.
Он почти сделал это. Почти ушел, унося с собой свою тайну.
Грейс сделала глубокий вдох:
— Я люблю тебя.
Несколько мгновений Брент продолжал стоять в дверях к ней спиной — неподвижный, словно статуя.
Что?
Он был слишком удивлен, чтобы ликовать. Он не верил своим ушам. Он медленно обернулся:
— Что ты сказала?
Грейс почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Его лицо стало суровым, а челюсти так крепко сжались, что казалось, в любой момент могут треснуть.
Боже, она совершила ужасную ошибку!
Но сказанного не воротишь. И тем более не заберешь обратно эти три коротких слова, которые, стоило их произнести вслух, сразу же приобрели такой огромный вес.
— Я сказала… что люблю тебя.
Грейс быстро подняла руку, чтобы он не произносил ни слова, пока она не закончит. Пока не признается во всем.
— Прости. Я знаю, это не то, что ты хотел услышать. И я не собиралась говорить этого. Я вообще не хотела ничего говорить. Честно, я собиралась молча жить с этим дальше. Но после произошедшего… когда ты направился к выходу, я поняла, что не хочу сожалеть об этом всю свою жизнь.
Брент покачал головой. Он не ослышался? Не сыграло ли с ним злую шутку его воображение, подпитанное отчаянием и любовной тоской? Может, это галлюцинации?
«Это не то, что ты хотел услышать»? Она с ума сошла?
— Я поняла это в день нашего первого футбольного матча, но знала также, что причинила тебе слишком сильную боль в прошлом. Я знала, что не заслуживаю второго шанса. Мне придется бороться за твою любовь, но, Брент, прости меня, я так устала бороться. Я только что закончила воевать с Таш… по крайней мере, я надеюсь на это… и у меня нет сил сражаться с кем-то еще.
Брент сделал несколько шагов ей навстречу. Так она любит его?
— Грейс?
Грейс отрицательно покачала головой:
— Нет, стой там. Не подходи ближе. Прошу тебя. У меня мысли разбегаются, когда ты подходишь слишком близко.
Брент замер.
— Так на чем я остановилась?
— На том, что ты любишь меня, — подсказал Брент.
Грейс кивнула:
— Да. — Она беспомощно всплеснула руками. — Прости меня.
Брент помолчал секунду, а потом улыбнулся. Улыбка переросла в смех.
Она любит его и извиняется — за это? Всего минуту назад сердце у него в груди было тяжелым, как кусок свинца, а теперь воспарило.
