Барбара Картленд - Искательница приключений
— А как я очутилась в кровати? — удивилась Друзилла. — Я помню, как я сидела на диване внизу, в гостиной. Должно быть, я нечаянно заснула.
— Вы спали, как убитая, миледи,— сказала Роза. — Его светлость отнес вас наверх, я уложила вас в кровать, а вы даже ни разу не шевельнулись.
— Его светлость отнес меня на руках… вверх по лестнице? — спросила Друзилла.
— Конечно, — ответила Роза. — Я уверена, что, если бы он даже захотел, он не смог бы вас разбудить.
Друзилла закрыла глаза. Ей было интересно, что подумал Вальдо, когда нашел ее спящей на диване.
Она собиралась дождаться его и поговорить, когда гости разойдутся; но последним ее воспоминанием была мысль о том, что она любит его, и что ей необходимо исправить ту ошибку, которую она совершила накануне. Прошлой ночью ей казалось, что это так легко, но теперь, при свете дня, все выглядело совершенно иначе.
Кроме того, даже если он и не надел перстня герцогини, у нее все равно не было доказательств, что он по-прежнему не увлечен ее светлостью, и она не была уверена, что, если бы она даже ответила на его поцелуи, он все равно не вспоминал бы в этот момент свою любовницу.
Не в силах больше мучиться подобными мыслями, Друзилла вскочила с кровати и сказала Розе:
— Я хочу одеться, немедленно приготовь мне ванну.
— Она уже готова, миледи, — ответила Роза. — Я прождала два часа, рассчитывая, что вы вот-вот позвоните мне, но, поскольку вы все никак не просыпались, я взяла на себя смелость и раздвинула портьеры. Как я слышала, к обеду ожидаются гости.
— Гости к обеду! — воскликнула Друзилла. — Сколько же сейчас времени?
— Половина двенадцатого, — ответила Роза, и Друзилла издала возглас изумления.
— Уже так поздно! — сказала она. — Тебе следовало давным-давно разбудить меня. Что подумает его светлость, если я в деревне буду вести такой образ жизни!
— Его светлость ничего не узнает, — успокоила ее Роза. — Он отправился кататься верхом около девяти часов утра и еще не возвращался.
Друзилла молчала, пытаясь понять, были ли у Вальдо особые причины для того, чтобы уехать так рано, или ему просто хотелось сбежать из дому, а возможно, и от нее.
Она быстро оделась и сбежала вниз по ступеням, чувствуя, что пышное белое муслиновое платье идет ей гораздо больше, чем все ее изысканные лондонские туалеты.
— Вы выглядите, как сама весна, — услышала она, распахнув дверь в гостиную, и обнаружила, что у открытого окна стоит сэр Энтони Хедли с бокалом мадеры в руке.
— Энтони! — воскликнула она. — Я слышала, что к обеду будут гости, но я не рассчитывала увидеть вас.
— А разве Вальдо вам ничего не сказал? — спросил сэр Энтони.
— Не сказал чего? — поинтересовалась Друзилла.
— Что он пригласил меня, — ответил сэр Энтони. — Нет, пригласил — это не совсем правильно. Он просто настоял на том, чтобы я пришел. Уверяю вас, Друзилла, что мне крайне неловко играть роль третьего лишнего сразу после вашей свадьбы.
— Значит, Вальдо настоял, — тихо повторила Друзилла.
Она пересекла комнату и остановила невидящий взгляд на камине. Сэр Энтони поставил свой бокал и подошел к ней.
— Что-нибудь произошло, Друзилла? — спросил он.
Она вопросительно посмотрела на него и, увидев в его глазах укор, поспешно отвернулась.
— С какой стати вы так решили?
Последовало непродолжительное молчание, а затем сэр Энтони тихо сказал:
— Вальдо провел у меня свою свадебную ночь.
— У… вас? — едва слышно выдохнула Друзилла.
— Да.
— Почему? Что он сказал? Как он вам это объяснил?
Она выпаливала вопросы один за другим, мысли ее путались. Сэр Энтони взял обе ее руки в свои.
— Послушайте, Друзилла, — сказал он. — Возможно, вы были правы в тот вечер, когда сказали мне, что я не люблю вас по-настоящему. Но я очень привязан и к вам, и к Вальдо, и мне очень хотелось бы, чтобы вы были счастливы вместе, если это возможно. Друзилла, как бы вы ни поступили с Вальдо той ночью, это было жестоко и, я убежден, неоправданно.
— Он… не говорил вам… что произошло? — тихо спросила Друзилла.
Сэр Энтони отрицательно покачал головой.
— Он ничего не сказал мне, — ответил он, — но знаю, что вы задели его гордость, что вы умудрились убить в нем все надежды на счастье, которые, я ясно видел, появились у него в последнее время. Мне кажется, Друзилла, что впервые в жизни Вальдо поверил, что может быть счастлив, а вы, по непонятной причине, разрушили все его мечты.
Друзилла резко вырвала у него свои руки.
— Что вы можете знать? Это всего лишь ваши домыслы!
— Мои домыслы совершенно правильные, — веско произнес сэр Энтони, и в его голосе ей послышалось осуждение. Она не отвечала, и спустя некоторое время он продолжил: — Как вы могли так поступить с Вальдо? Он столько страдал в прошлом, ему столько пришлось вынести. Я бы никогда не поверил, что из всех людей именно вы были способны убить в нем вновь обретенную уверенность, лишить его возможности впервые обрести счастье после смерти той женщины.
— Я не понимаю, что вы имеете в виду, — заявила Друзилла. — Клянусь вам, сэр Энтони, я не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите.
— Разве никто не рассказывал вам о том, что пришлось пережить Вальдо, когда он был еще ребенком? — изумился сэр Энтони. — Как могло случиться, что вы ничего не знаете?
— Никто мне ничего не говорил, — сказала Друзилла. — Я слышала, будто он не особенно ладил с маркизой, если вы имеете в виду именно это.
— Разумеется, я говорю о его мачехе, — резко ответил сэр Энтони. — Разве вы не знали, что после того, как она вышла замуж за его отца, жизнь Вальдо превратилась в ад? Помимо того, что ему пришлось вынести самому, он вынужден был наблюдать, как его отец, старый маркиз, которого он глубоко любил, чах день ото дня, страдая от жестокости женщины, которая вышла замуж за больного старика лишь из-за его денег?
— Я… этого не знала, — пробормотала Друзилла еле слышно. — Я знала, что ее светлость перессорилась со многими, включая моего отца. Поэтому мы и уехали из поместья.
— Она была настоящим исчадием ада, — продолжал сэр Энтони. — Я часто приезжал вместе с Вальдо на каникулы, когда мы с ним учились в Оксфорде. Он уговаривал меня сопровождать его, чтобы не встречаться с ней один на один. Я видел, как она насмехалась над ним, как она унижала, оскорбляла и обманывала своего мужа. Я видел, как слуги в ужасе шарахались от нее. Я подозреваю, что на самом деле она была немного не в своем уме, но для тех, кому приходилось терпеть ее тиранию, ее обманы и вспышки ярости, это было слабым утешением. Она умудрялась найти в человеке самое слабое место, а затем глумилась и насмехалась над ним до тех пор, пока он был уже не в состоянии выносить все это.
