Мой кошмарный принц (СИ) - Волконская Оксана

— Мальчишка, — процедил сквозь зубы он, прекрасно сообразив, откуда ветер дует.

— Именно, — кивком подтвердил Князев. — Ну что, по-хорошему будем, Аристарх, или по-плохому?

Он был мудрый человек, опытный судья. Он не мог не просчитать всех вариантов. Он всегда был за добро и справедливость и, наверное, впервые в жизни был готов пойти против собственных принципов. Ради ребенка. Не удалось. И, как ни странно, от этого вдруг стало даже как-то спокойнее. Все-таки совесть — зверь редкий, но отнюдь не мифический.

— А какие варианты? — пересохшими от волнения губами переспросил Дробицкий.

— Либо ты пишешь самоотвод. Либо я обнародую, — потряс он папкой, — это. В любом случае, завтра на процессе будет другой судья. Но только тебе решать, что будет с твоей репутацией.

Андрей Князев умел убеждать людей. Он знал, на какие рычаги нужно давить и как манипулировать людьми. Стоит ли уточнять, что всего через час судья Дробицкий положил на стол руководства заявление о самоотводе? Сражение было выиграно. Еще до начала войны.

Глава 43

Часы… Минуты… Секунды… Секундочки. Время казалось бесконечным, а стрелка наручных часов двигалась безбожно медленно. И зачем только она на это согласилась? Нет ничего хуже, чем ждать. Ждать, не зная, что происходит с близким тебе человеком. Ждать и осознавать, что он сейчас в опасности. Что, в принципе, могла бы его остановить, потому как твои слова для него значат слишком многое… Но имела ли право?

— Может, тебе кофе с ликерчиком сделать? — поинтересовалась Марго, наблюдающая за ее метаниями. Они втроем сидели на кухне и лениво ковырялись в пирожных. Не то что им хотелось бы сладкого, нет. На кухню их просто сослали после того, как вся троица домельтешилась перед глазами пытающегося закончить перевод Глеба. И уже перевод был давным-давно закончен, и к хозяину дома присоединился Матвей, а из ссылки из возвращать не желали. То ли потому как сами волновались, то ли просто берегли собственный мозг. Умные мужчины, ничего не скажешь.

— Или ликерчик с кофе? — поддела их обеих Элла, которая сохраняла хотя бы внешнее спокойствие. То ли она действительно так верила в этот дурацкий план, то ли хорошо умела себя сдерживать, то ли и то и другое. — Судя по ее состоянию, тут скорее этот вариант требуется.

— Сама ли давно так переживала? — съехидничала Марго, вспомнив ее развивающийся роман с Матвеем. И сама же ответила. — А, ну да, четыре года прошло. Вы детей-то куда дели?

— К родителям Матвея отвезли. Златка там их на уши ставит, а они радуются, — на губах Эллы промелькнула улыбка. А Ася продолжала таращиться на часы.

— По идее, все уже должно было закончиться, — пробормотала она себе под нос. — Почему он не звонит?

— Обычно девушки страдают над этим вопросом несколько в других обстоятельствах, — хмыкнул зашедший на кухню Глеб. — Мелкая, чего страдаем? Все с твоим ухажером нормально будет.

Ага, ему легко говорить. А ей так и хочется сорваться, убежать в «Солнечный рай» и натворить какую-нибудь глупость. В смысле, проследить своими глазами, что все прошло нормально. Но она обещала. Да черт с тем, что обещала. Ни Глеб, ни Матвей и за порог квартиры ее не выпустят, как бы ей этого ни хотелось. Обязанности надзирателей они приняли на себя с каким-то даже извращенным удовольствием.

Вместо ответа кинула лишь злой взгляд на друга детства. Тот вдруг резко посерьезнел и выдал:

— Так, ясно. Девочки, извините. Украду это вредное чудовище на пару минут, — и, прихватив Асю за локоть, буквально вытащил из кухни. Увел в дальнюю комнату, где не было никого, прикрыл дверь и внимательно посмотрел на какую-то потерянную девушку.

— Ну что с тобой происходит, а? Что терзаемся? Все же хорошо. Он тебя любит, ты — его, сейчас еще этот дурдом закончится, вообще все прекрасно будет, — как маленькой, начал раскладывать ей все по полочкам он.

— Я его не люблю, — тут же возразила Ася, но наткнулась на насмешливый взгляд и осеклась.

— Ой ли? — словно этого было мало, выгнул бровь Левицкий. — Действительно не любишь? Подумай. Хорошо подумай. Волновалась бы ты сейчас так, если бы не любила? Он ведь не такой, как Илья. Он способен сам решать свои проблемы. Способен дать тебе быть слабой. Разве не это важно, Асютка? Разве не важно то, что ты можешь ему довериться? Он ведь тебя чувствует. На каком-то подсознательном уровне. Будь это не так, он бы ничего не добился. А раз добился… Все равно ли тебе? Правда не любишь?

И такая хитрая-прехитрая улыбочка. Так, словно он знает и понимает, куда больше, чем она сама. А, может, так оно и есть? Глеб нашел свое счастье и вряд ли когда-нибудь его отпустит. А она?

А она раз за разом отправляет на относительно безопасную дистанцию человека, который был ей дорог. Человека, за которого она боится так, как не боялась бы за саму себя. Парня, который сводит ее с ума, рядом с которым сложно думать хладнокровно и хочется просто быть слабой. Мужчину, которому она доверяет так, как не доверяла, наверное, никому. И, если это не любовь, то что это?

Видимо, все мысли отразились у нее на лице, потому как довольный Глеб щелкнул ее по носу и заметил:

— Ну что, поняла? Больше мучить себя и его не будешь?

И столько в голосе превосходства, что захотелось тут же дать ему по голове…ну хотя бы подушкой. А потом сообразила, что мстить куда проще и интереснее через Ритку. А пока… Пока нужно сказать лишь одно:

— Спасибо, — и легонько коснулась губами его щеки. На кухню она вошла куда в лучшем состоянии, чем уходила. И кофе с ликером все-таки попросила. Вот только допить не успела. Стоило только сделать пару глотков, как раздался звонок в дверь и послышался голос Глеба, который с кем-то здоровался. Услышав ответ гостя, Ася забыла и про кофе, и про ликер. Просто сорвалась с места, как оглашенная, и бросилась в коридор. Чтобы влететь прямиком в объятия Стаса. В черном парике, с незнакомым, чужим парфюмом, но при этом такого родного, долгожданного, любимого…

— Все хорошо? — уткнувшись ему в пиджак, спросила она.

— Все отлично, — Белозеров чмокнул ее в макушку. — Правда, когда меня чуточку арестовали страшновато стало, — хохотнул он, — но ничего, жить можно. И даже в ладах с УК РФ.

— Дурак, — стукнула его по плечу Ася, никак не желая отлипать. Усмехающийся Глеб предложил пройти на ту же многострадальную кухню, выпить чаю и все рассказать. Много времени на повествование не ушло. И вскоре все молчали, пытаясь оценить произошедшие события.

— А что будет дальше? — спросила Ася, удобно устроившаяся под боком у своего парня. Почему-то сейчас ей было жизненно необходимо касаться его, чтобы осознавать, что все действительно хорошо, он здесь, с ней и не является плодом ее больного воображения.

— А дальше все зависит от того, сумеет ли Князев договориться с Дробицким и как завтра пройдет процесс, — пожал плечами Стас. — Марк еще пару дней посидит на даче, а потом парнишку можно будет отпускать в свободное плаванье. Через пару дней мы все узнаем. Но мне кажется, нам все удалось. И Марка спасти, и Бубнову, и репутацию Асиного отца, — с нежностью взглянул он на девушку.

— Что ж, подождем завтра, — резонно заметила Элла.

Стас и Ася на посиделках задерживаться не стали и сразу уехали к себе. Только там, сварив кофе, Строганова вдруг села и расплакалась.

— Ты чего? — испугался Стас, перетащив девушку к себе на колени. — Что случилось?

— Ничего, — всхлипывала девушка, уткнувшись ему в шею. — Просто я так испугалась. За тебя. Что с тобой что-нибудь случиться. Как тогда, с Яриком.

От ее ответа почему-то хотелось улыбаться, но Белозеров каким-то неимоверным усилием воли себя сдерживал. Она только-только начинает открываться, перестает прятать свои эмоции. Еще подумает, что он над ней смеется, вообще пиши пропало. А меньшее, что он хотел — это обижать свою феечку. Ему и так вчера, когда он увидел ее слезы, самому себе захотелось дать по морде, а сейчас… Сейчас он просто тихо и молчаливо обещал самому себе, что сделает все, чтобы она никогда больше не плакала. Чтобы ей никогда не было больно. Потому что от этого как-то погано и херово, в сотни раз сильней, становится ему самому.